Вставать на ночлег в Парпанезе Макс с Эрнесто не планировали. Слишком на виду. Уйти в Бадия Павезе и встать там. Потом помолиться и гнать что есть силы к Пиццигеттоне, за день успеется с запасом.

Поэтому всадники, проскакав туда-сюда, оставили передовой дозор у выезда из деревни, а остальные спешились и по очереди поили коней в ожидании, пока переправляется остальной отряд. Замечательные возчики-генуэзцы сразу же отогнали телеги от пристани, осмотрели копыта, упряжь и колеса, взяли по ведру и напоили лошадей. Остался последний воз и Фредерик.

Максимилиан не сразу понял, что паром проходит мимо. Вот Фредерик несется за ним верхом.

— Эрнесто, паром угоняют!

Эрнесто выпалил массу приказов с такой скоростью, что Макс ничего не понял. Но солдаты поняли все. Восемь человек вскочили на коней и погнались за паромом по берегу.

— Далеко не уйдут, — протараторил Эрнесто уже Максимилиану, — Там дальше песчаные берега и повороты. Моряком надо быть, чтобы это пройти. Сейчас отгоним обоз в Бадию, займем большой дом и караулы выставим. Оттуда берег проверим. Парни к тому времени уже паром отобьют.

— Ничего, что там владения этого вашего Паллавиччино?

— За поворотом реки уже не его.

Макс собрался крикнуть «по коням», но его прервал резкий свист. Тут же к нему повернулся какой-то местный парень.

— Messir, Hinterhalt mit Armbrüsten, — спокойно сказал он, с трудом выговаривая немецкие слова.

Одновременно кто-то крикнул то же самое разъезду на той стороне деревни, только по-итальянски, конечно.

Карло Сола не торопился подавать команду, пока не причалит паром. Он готовился к моменту, когда паромщик намотает конец на кнехт. Когда паром поплыл мимо пристани, Карло чуть не приказал стрелять, но вовремя передумал. Сейчас они пошлют погоню по берегу, разделят отряд. Угадал, так и сделали. Теперь все время, пока удаляются те, что поскакали по берегу, идет на пользу засаде. Но как только те, что остались, скомандуют «по коням», надо стрелять. Всадник намного более уязвим, пока он спешенный.

Пока не началось, стоит отметить, что подготовка арбалетчиков того времени не включала в себя навыков «практической» или «тактической» стрельбы с перестрелкой в городе, штурмом домов и сменой позиций. У кого был опыт городских битв, у того он был. У кого не было, тому приходилось рассчитывать только на свою сообразительность, а не на навыки, приобретенные на тренировках.

Меч? Конечно, у арбалетчика есть и меч. И у алебардиста тоже. Как оружие последнего шанса, которое солдат покупает на свои и учится фехтовать в свободное от настоящей боевой учебы время. В бою пикинеры, алебардисты, стрелки берутся за меч, когда строй уже развалился и основное оружие не годится. Чаще меч использовался как оружие самообороны в небоевой обстановке. Современники оценивали небоевые потери от внутриармейских конфликтов как треть всех потерь. Наравне со смертностью от всех болезней и собственно боевыми потерями.

Плотность огня — это тоже не про арбалеты, с учетом медленной и трудоемкой перезарядки. Арбалетчики учились скорее высокоточной стрельбе. Прицельно поражать врагов по возможности в уязвимые места. И поражали. А для прикрытия стрелков существовала пехота с пиками и алебардами. Как-то систематизировать подготовку пеших групп в городском бою ни для кого не было интересной задачей. Один на один — стопка учебников. Строй в чистом поле — теоретиков не меньше, чем практиков. Штурм крепостей — наука и искусство. Тактика малых групп в городской застройке — терра инкогнита в письменной боевой культуре.

Почему? Потому что бывали полководцы, которые проиграли битву в поле из-за плохо обученных солдат и младших командиров. Бывали полководцы, которые не осиливали взять скромную крепость огромной армией. Но к началу шестнадцатого века не было полководцев, которые бы проиграли битву в городской застройке не из-за количества солдат, а из-за уровня их подготовки.

— Засада с арбалетами, — негромко сказал Макс Эрнесто, — Расходимся, живо!

И сам первым дернул коня под уздцы и, хромая и согнувшись под прикрытие конской шеи, поспешил спрятаться между домами.

— Засада, расходимся! — подтвердил своим Эрнесто, тоже наклонившись и потянув коня.

— Огонь! — скомандовал Карло, правильно распознав маневры вражеских командиров.

Арбалетчики выстрелили.

Из двадцати трех всадников, любезно предоставленных Сансеверино, переправились девятнадцать. Восьмерых Эрнесто отправил в погоню за паромом, пятеро встали у дальней границы деревни. С ним и Максимилианом на момент атаки осталось только пятеро, по которым и отстрелялись полтора десятка арбалетчиков. Досталось всем и даже некоторым лошадям. Эрнесто и Макс успели уйти из зоны обстрела.

— Назад! — заорал Эрнесто, надеясь, что погоня его услышит, — Сюда! На помощь!

Услышали. Остановились. Развернулись.

— Не дайте им уйти! — крикнул Карло.

На улицу выбежали алебардисты. Теоретически, можно бы было их сразу не выпускать, а ограничиться арбалетчиками и стрелять из окон во все, что движется. Но французы могли и не бегать в зоне обстрела, а в ответ занять какой-то дом с видом на дорогу и сорвать погрузку золота в лодки. В те самые лодки, на которых отряд переправился по пути сюда. Вечером они пустыми добрались до Парпанезе и сейчас стояли у причала. Это вовсе не патовая ситуация, как могло бы показаться на первый взгляд. Если хотя бы один французский всадник уйдет в направлении Пиццигеттоне, то армия выйдет навстречу своему золоту всеми силами и обязательно перекроет отход по реке в Кремону.

Изначально засада планировалась, исходя из того, что всадников трое, а положить троих вместе с лошадьми одним залпом не составит труда, после чего пехота не даст уйти никому из остальных. Сейчас пришлось импровизировать, но солдат, взятых с запасом против трех, хватало и против двадцати трех.

— По коням! — скомандовал Макс, — Прорвемся! Ходу!

Птичка и Терцо хлестнули лошадей. Тодт и Мятый запрыгивали уже на ходу.

Макс вскочил на коня и поскакал вперед, по единственной дороге. Пятеро всадников, которые проехали до конца деревни, услышав команду, поспешили на помощь основному отряду. Потом, увидев, что рыцарь и телеги пошли на прорыв, остановились. И в очень неудачном месте. По ним отстрелялись пятеро арбалетчиков, и тут же подбежали пятнадцать алебардистов.

Макимилиан присоединился к всадникам. Птичка и Терцо придержали лошадей. Не так-то просто проехать сквозь сражение пеших с конными.

— Убей стрелков! — крикнул Тодт Мятому.

Мятый спрыгнул с телеги и побежал к дому, где засели арбалетчики. Тодт за ним не побежал. Ответственность перевесила храбрость. Если возчики прорвутся, то где их потом искать, и не попадет ли золото в лапы первому же разбойнику? Хоть один человек должен остаться при грузе.

Сам того не зная, Максимилиана спас Птичка. Как только он увидел возможность проехать, он что есть силы хлестнул лошадей.

— Уходят! — крикнул старший арбалетчик, и один за другим три болта полетели не в рыцаря, а туда, где, закрытая тентом, угадывалась спина возчика. Проскочив место схватки, телега проехала еще по прямой, вильнула и остановилась, как будто в возчика попали. Оставшиеся двое арбалетчиков отстрелялись по второй телеге. Один из них стрелял по возчику и промазал. Но последний, зная, как тяжело попасть в цель, которую не видишь, подстрелил одну из лошадей в заднюю ногу. Лошадь взбрыкнула и задергалась, категорически не желая тащить повозку куда бы то ни было, как ее ни стегай.

Мятый взбежал на второй этаж и двумя ударами меча зарубил двоих, которые согнувшись, натягивали тетивы рычагами. Третий успел перед смертью крикнуть. Четвертый защитился арбалетом и прожил немного дольше. Пятый, не то с перепуга, не то здраво оценив обстановку, выпрыгнул в окно.

Мятый выглянул из окна. Снизу орал сломавший ногу прыгун. Чуть дальше последние шестеро алебардистов теснили к краю дороги единственного оставшегося из всадников Максимилиана. Им уже пора бы бросать алебарды и разбегаться, подумал Мятый, но солдаты не то слишком увлеклись, не то ждали, пока арбалетчики перезарядятся и расстреляют рыцаря. Телега Терцо стояла, в упряжке билась раненая лошадь. Телега Птички тоже стояла, но дальше по улице, и, вроде бы, в полном порядке.