— Реальность ещё страшнее, чем тебе кажется. Давай не тормози.
— Погоди... Так это... Так это ты... Вы... Правда что ли... — Взъерошенный парень осторожно выглянул за дверь, оглядел комнату и, наткнувшись на ехидный взгляд Киры, немного застеснялся. — Драссте...
— Здорова, Альдебаран!
Это обращение заставило паренька окончательно смутиться и покраснеть.
— Я что... Наверное нёс вчера всякую ерунду, да?
— Не беспокойся. Не считая рассказов о звёздах, ягодичной мышце и истинном имени медведя — ничего необычного. — Я решил проверить свою гипотезу. — Ты даже ни разу не проговорился о том, что ты гровер.
После этих слов Денчик резко побледнел. Похоже, гипотеза подтверждалась.
— Так, хамелеон... Заканчивай тут мимикрировать и давай быстрее беги до ветру. Солнце уже высоко.
Паренёк засуетился, подобрал одеяло и вышел с ним из душевой наружу. Шагнув в сторону входной двери, он остановился посреди комнаты, восхищённо осмотрел висящие под потолком ароматные веники и снова остановил взгляд на моей маске. Я продолжал аккуратно отпиливать приклад, но тоже покосился в его сторону и склонил голову набок, желая дать ему понять, что жду вопроса.
— Так... Так ты... Вы... И правда... Шутник? — Сбивчивый вопрос последовал немедленно.
— Можно на «ты». Да. Я — Шутник.
— А-а-а... — И Денчик перевёл вопросительный взгляд на Киру.
— «Ты». — Подсказала ухмыляющаяся девчонка.
— А-а-а... ты?
— А я — не Шутник. — Хищная улыбка Киры стала ещё более издевательской.
— Ага... — Денчик задумался, шагнул к двери и застыл на пороге, когда всё-таки её открыл. — Это мы чего... И правда на кладбище?
— Труднее всего отвечать на вопросы, ответ на которые очевиден. Кончай тупить. Вроде трезвый уже.
— Да... Просто... Ну да. — Решительно запахнувшись в одеяло, паренёк шагнул на улицу и потопал в сторону туалетов.
— Может, надо было ему мешок на голову одеть? — Кира с сомнением провожала его взглядом из под спальника, пока дверь не закрылась. — Ты не боишься ему своё логово показывать? Вдруг сбежит?
— Никуда он сейчас не побежит. — Справившись с прикладом, я принялся за ствол. — Сейчас он, скорее всего, вообще ничего не хочет.
— В смысле?
— У него сейчас сильный дефицит мотивирующих нейромедиаторов. Допамина, окситоцина, серотонина... Слишком много их вчера синтезировалось в его мозге под воздействием каннабиоидов.
— Я, честно говоря, мало что поняла из твоих слов... — Вместо того, чтобы ёрничать, Кира, кажется, всё же заинтересовалась этой информацией. — Это что-то вроде похмелья от травы?
— Не совсем. Похмелье — это процесс переработки токсинов, образовавшихся после расщепления спирта, плюс сильное обезвоживание. А то, что он испытывает сейчас... Это как взять у жизни счастье в кредит. Который нужно вернуть уже наутро. И с очень большими процентами. В такой момент ты не можешь испытывать удовольствие ни от чего. Даже от того, что сильно радовало тебя раньше. Тебе просто нечем его испытывать. Счастье.
— Паршиво, наверное...
— Конечно. Именно это и заставляет наркомана возвращаться к дилеру за новой дозой нейротоксина. Это превращается в единственное верное средство от вечной депрессии. Быстро, легко, надёжно. Пока есть на что выменять, конечно.
Кира закуталась в спальник и, задумчиво выпятив нижнюю губу, покивала:
— Интересно... — Девчонка прислушалась к вжиканью ножовки. — Ну а всё-таки... Вдруг он расскажет своим, где тебя можно найти?
— Крюки не станут предпринимать сюда вылазку только ради того, чтобы ограбить избушку Шутника. Далеко. Опасно. И это вообще не их стратегия, не смотря на все россказни. — Остановив ножовку, я повернулся к девчонке и предупреждающе покачал пальцем. — Только не подумай, что они какие-то там благородные и совестливые добряки. Как говорится, где совесть была — там давно хер вырос. Они точно такие же хищники, как и шмели. Которым хватило хитрости, силы и здоровья, чтобы пройти сквозь жернова Зимней войны и чудом увернуться от Весеннего Мора. Разница между ними только в том, что шмели выжимают дань насилием. Грубо, жестоко, не особенно эффективно. Но по-своему — честно. Они просто реализуют единственное работающее сейчас право — право сильного. Как умеют. А эти — подсаживают выживших на нейротоксин. И точно также выжимают из своих жертв последнее, хоть и без единого удара. Хитрее. С дружелюбной улыбкой. И с первой дозой бесплатно. Слышала же вчера, что он про Химки рассказывал?
— Ну да... — Кира выбралась из спальника и присела на лежанке, с любопытством прислушиваясь к моему рассказу.
— По его словам, они туда только ещё заходят со своими «подарками»... Кстати, организуй-ка нам чайку и завтрак. — Я перевёл дух и указал на один из веников, висящих под потолком. — И кинь туда пару вон тех цветочков. Это зверобой. Поможет нашему гостю немного в себя прийти.
— Он типа полезный? — Девчонка достала до сушёных цветов, вытянувшись как струнка. Хорошо, что сквозь маску не видно, куда невольно скользнул мой взгляд, когда у неё задралась футболка.
— Способствует естественной выработке серотонина... Мягкий антидепрессант, короче. — Я отвернулся и снова принялся за отпиливание ствола.
— Вкусно пахнет... — Кира принюхалась к сушёным цветам, прежде чем добавить их к остальным травам. — Лимоном... Летом...
— Да... Так вот в Химки они ещё только пытаются проникнуть. И шмелям это очень не нравится. Ведь в Долгопрудный, к примеру, крюки уже зашли. И на этом власть шмелей там кончилась.
— Это город, который на севере между Химками и Мытищами?
— Да, ближе к Химкам. Там ведь раньше тоже шмели свой порядок наводили. Они вообще оттуда родом, можно сказать. Видела там торговый центр «Дирижабль»?
— Не-а. — Поставив кружки на огонёк от таблеток сухого горючего, она оставила в руках одну веточку зверобоя и постоянно к ней принюхивалась. — Я там вообще ни разу не была.
— Все эти их тотемные верования там зародились. А Шершень со своими кунаками уже на готовый культ верхом запрыгнул, по сути. На этом комплексе был нарисован большой жёлтый овал, как дирижабль — во весь фасад. Зимой там бои были. И нижний этаж кое-где горел. Из-за поднимающейся копоти на этом фасаде образовались вертикальные чёрные полосы.
— И получился типа такой большой шмель во всю стену?
— Именно. Весной там группа подростков каким-то образом спаслась от эпидемии. Вроде бы под завалами нашли почти нетронутую аптеку и продуктовый. Там в разломе ветер так задувал... С гудением. Приползли на звук и сообразили, как убрать рухнувшие перекрытия с помощью домкратов из хозяйственного универмага неподалёку. И жили там месяц по тихой, пока все вокруг загибались от тифа или холеры. В этой изоляции развлекали сами себя сказками про «великого шмеля», который указал им путь к спасению своим "голосом". Там образовалось их первое гнездо. Опорный пункт, как тут в Отраде.
— А теперь? Ты говорил, что их власть там кончилась. Вынесли их оттуда, типа как мы вчера? Но крюки же не воюют, ты тоже сам говорил.
— Так и есть. Не то чтобы не воюют. Сами ни на кого не лезут. А в Долгопрудном все выжившие теперь просто несут всё найденное добро крюкам. Все, включая бывших шмелей. Лишь бы им ещё немного травки отсыпали.
— Хм... — Кира посмотрела на травинку в своей руке. — Неужели прямо так легко подсаживаются... Я слышала, что травка - это так... Фигня.
— А вот вспомни, что этот наш Денчик тут ещё говорил. Самим-то им строго-настрого запрещено употреблять. Под страхом изгнания или казни. Не просто так, от жадности. У них же этого добра как у дурака фантиков. Просто прекрасно знают, что вся эта растительность способна сотворить с нервной системой при регулярном употреблении. Особенно с несовершеннолетней. Да и других развлечений нынче негусто. Вот и тянутся к ним бедолаги, у которых не хватило ни ума, ни воли "нет" сказать.
— Понятно... — Сняв закипевшие кружки с огня, девчонка насыпала туда заварки и несколько ягод шиповника. — А что если он расскажет про тебя не своим? Что если его опять поймают шмели? Или ещё кто?
