Магия разбилась в одночасье, когда рука Авдея легла на её талию.

– Не нужно стеснений, дорогуша. Мои друзья – твои друзья. Уверен, они тебе понравятся, – он гордо задрал подбородок. – Правда, парни?

Впервые на банкете Сотниковых мне не хватало воздуха, не находилось места. Я мечтал вернуться домой, забраться в душ и смыть с себя отпечатки высокомерных взглядов и тень фальшивого вечера. Однако я оставался узником торжественных рамок, наивно полагая, что всему виной бесплатный виски.

На сей раз меня удерживало отнюдь не высококлассное пойло.

Светская жизнь в «Эдеме» состояла из хвастовства и еженедельных гульбищ, но даже от такого заурядного графика можно утомиться. Я с теплом вспоминал о тех днях, когда мы не строили из себя важных наследников и сутками пропадали в покинутой квартирке №366 на окраине посёлка. Четыре амбициозных подростка, хозяева своей маленькой территории, мы клялись на крови, что не станем уподобляться кичливым взрослым. Но время шло, и вместо слоя пыли на наших ботинках засверкал гуталин. Мы всё реже посещали пристанище детства, предпочитая ему бары и студенческие вечеринки. Мы изменились, став подневольниками роскошной жизни. От тех ребят, что слагали байки в лучах свечного света и с аппетитом поедающие заветренных хлеб остались только оболочки.

Да, я скучал по этим дням и никогда не думал, что снова превращусь в подростка, испытав неподвластное влечение к девушке друга. Мне никогда не приходилось чувствовать что-то подобное, прекрасное и в то же время постыдное.

Замерев у стола с закусками, я внимательно наблюдал за вальсирующими парами и мысленно обсмеивал показательное выступление. Братья Сотниковы виделись  мне чудовищными лицемерами, когда трепетно кружили напарниц в танце, при этом исказившись в вежливой улыбке.

Да прибудет им за актёрское мастерство.

Не притворялся только Авдей, он был искренне рад показаться перед гостями в компании застенчивой девушки. Нехорошая молва о нём с годами набирала обороты, и это был отличный шанс развеять нынешние слухи. И если сегодня Лебедев сорвал не куш, то явно выстрелил в десяток зайцев разом.

Его Надя была алмазом среди позолоченных камней.

– Может, ты пригласишь меня танец? – с обидой спросила пианистка, о существовании которой я успел позабыть.

Прищурившись, я осушил бокал «Дэлмора» и пробухтел что-то вроде «Не дождёшься…», отчего моя спутница пришла в ярость.

– Знаешь, ты уже не раз оскорбил меня за сегодняшний вечер. Впервые – когда оставил бродить в одиночестве, напрочь обделив вниманием. И сейчас – когда несмотря на моё присутствие, продолжаешь пожирать глазами другую девушку.

Я не думал оправдываться и ответил молчаливым согласием.

– С меня хватит! – взбесилась она, схватив сумку. – Приятного вечера, урод!

Вскоре стук каблуков растворился в музыкальной иллюстрации, а я вернулся к изучению невероятной Надежды.

Девушка кружилась в танце, изящно рассекая душный воздух, пропитанный сладким ароматом альпийских роз. На ней было лёгкое платье незатейливого покроя и светлые туфли на небольшом каблучке. Она робко оглядывалась по сторонам, боясь сделать неверное движение, поскольку хрупкое тело прожигало множество заинтересованных взглядов, включая мой – сверлящий и отчасти голодный.

Мне до дрожи захотелось услышать её смех.

Музыка затихла, танцплощадка опустела, гости разбились на множество отдельных групп, наверняка ударившись в гнусные сплетни.

– Развлекаешься? – спросил Давид, нарушив моё одиночество. Он укоризненно посмотрел на полупустой бокал в руке, ибо настоятельно просил оставаться в трезвости. Сотников не терпел своеволия и поэтому жутко разозлился. – Какого хрена ты бунтуешь? Прогнал девчонку, а теперь нажираешься, как мелкий засранец. Ты сорвёшь наш план, если продолжишь дурачиться. Что с тобой такое?

– Я бы с радостью тебе ответил, если бы знал ответ.

Губы дёрнулись в ухмылке, когда напыщенный Авдей споткнулся о платье шестидесятилетней аристократки и принялся извиняться.

Неуклюжий мудак.

Всё это время Надя смущенно обнимала плечи и краснела от стыда.

– Только не говори мне, что запал на блаженную подругу Авдея, – догадался Давид, уловив толику интереса во взгляде.

– А что если так? – резко отвлёкся я.

– Значит, ты полный кретин, – прорычал он. – Возьми себя в руки. Я не позволю рушить мои планы из-за какой-то провинциалки.

Я прыснул от смеха.

– Не позволишь? Так значит вот как ты проводишь свободное время? Изучаешь пособие начинающего властелина? Остынь, Давид, всё под контролем.

– Я так не думаю. Какого дьявола ты прогнал пианистку?

– Она сама пожелала уйти. Причины мне неизвестны, – лгал я.

– И ты её отпустил?

– Прости, но у меня не завалялся в кармане новенький рояль, чтобы поманить её обратно. Я был бессилен.

– Мы оба знаем, что одного желания было достаточно. Хватит кривляться.

– Как скажешь, папочка.

Меня утомили упрёки Давида, поэтому я демонстративно сорвал с подноса официанта очередной бокал с выпивкой и жадно проглотил его содержимое, а после оглядел зал в поисках Надежды, но нарвался на угрюмое лицо Платона Сотникова. Он стоял в углу гостиной, скрестив на груди руки и был мрачнее тучи.

– Кстати, о папочках, – хмыкнул я. – Сдаётся мне, что царь сегодня не в духе?

– Моли господа, чтобы его настроение никак не связывалось с возникшими вдруг подозрениями. Ты всех нас подставишь.

– Уверяю, братец, Платон давно выкусил каждого из нас. Эти танцы, девки, комплименты – дешёвая игра. Его волнует кое-что другое, – опередив последующий вопрос, я ответил: – Моя матушка не пришла на банкет. В этом вся причина.

– Думаешь, он влюблён? – скривился Давид, будучи пустым и бессердечным.

– Как самый наивный мальчишка.

В следующую секунду я увидел Снежану, взрывоопасную бомбу с внешностью ангела. Она игриво проскочила по залу, привлекла официанта и что-то шепнула растерянному парню на ухо. А когда зазвучала ритмичная музыка, девушка подошла к Платону и потянула мужчину в центр зала.

Я ненароком подавился воздухом.

– Что она творит?

Старший Сотников опешил от такого внимания, он запаниковал, стал судорожно отмахиваться и вырываться. Но когда его ярое сопротивление привлекло внимание гостей, он сдался и теперь краснел во власти легкомысленной девицы.

– Боже, это скандал, – изумлённо прошептал Давид.

Снежана вела в танце неповоротливого мужчину, некогда серьёзного, а сейчас выступающего в роли циркового клоуна. Она наслаждалась его смущением и упрямо возвращала грубые руки на осиную талию.

Толпа разошлась в аплодисментах, а я закрыл глаза и рассмеялся.

– Она опаснее, чем я думал. Платон обязан выпороть негодяйку за такое унижение. Об этом ещё неделю будут болтать.

Давид насильно сдерживал улыбку.

– Я поговорю с Авдеем и попрошу присмотреть за своей несносной сестрой. Но должен признать, что это выглядит эффектно.

Снежана выгибалась в каменных клешнях и неприлично хохотала. Я не мог разобрать, была ли это провокация или безумная не понимала, что на самом деле вытворяет? В любом случае я зауважал её за смелость, которой недоставало у брата.

На радость Платону песня закончилась. Он покраснел ещё больше, когда Лебедева впилась губами в его щетинистую щеку. Тогда я решил, что Сотников ни за что не забудет наглую пигалицу. Спустя минуту мужчина покинул гостиную.

– Вы видели это? – перед нами возник растрепанный Назар. – Даю зуб, что сейчас отец крушит офис и топчет каблуками пол. Через час он разделается с мини-баром и пойдёт на любую щедрость, будь то ключи от новенькой яхты, а нам не придётся мучиться в обществе занудных отличниц.

Я покачал головой.

– Она унизила твоего отца, а ты радуешься, как последняя сволочь.

– Знаешь, в нашем обществе даже посетить уборную зазорно. Я не собираюсь следовать предрассудкам окружающих и с большим интересом присмотрюсь к озорной блондинке. Согласитесь, она превосходна.