– Теперь потрясающее, – признался Назар, угостив черешней.

Попытавшись побороть напряжение, я проглотила её с костью. Давид заметил это, но вежливо промолчал. Всё ещё наблюдая за мной, он поднёс бутылку к губам и хитро улыбнулся. Щёки вспыхнули от новой порции стыда.

– Я знаю, что у вас намечался серьёзный мужской разговор и вы не ждали лишних гостей, – откашлялась я, – но мой братец здесь ни при чём. Это я уговорила Авдея взять меня с собой. Но будьте уверены, я притворюсь глухой и продолжу наслаждаться свободой. Так что не обращайте на меня внимания. Беседуйте.

Золотистые брови Назара сошлись на переносице.

– Во-первых, ты никогда не будешь лишней в нашем кругу, – он укоризненно покачал пальцем. – Во-вторых, ты просишь о невозможном. Разве можно не обращать на тебя внимание? Скажи мне, как это сделать и я попытаюсь.

– Спроси совет у Матвея. У него это выходит отлично.

Слова опередили разум. И пусть присутствующие сочли это за шутку, я мельком заметила, как пуще напрягся Янковский. С едва уловимой улыбкой он проработал шею и расслабил ворот рубашки, продемонстрировав взбухшие на шее вены.

– Ты пришла, а значит нет места пустой болтовне, – присоединился к разговору Давид. – На самом деле, это ведь не так срочно.

В этот момент Авдей поперхнулся напитком и наверняка выругался.

– Расскажи о себе, Снежана, – продолжил он. – Как тебе Германия?

Мне стало удивительно, что именно Сотников так обходителен со мной, что вовсе не присуще его отцу. Даже в юности он был менее вежлив и редко помнил моё имя. Что ж, не буду скрывать, что такой Давид мне нравился больше.

– Там довольно неплохо, – расслабившись, я по-варварски отняла бокал у Авдея и сделала несколько «изысканных» глотков. – Но моё сердце всегда было здесь.

Мне стоило больших усилии произнести это не двусмысленно.

– Скажи что-нибудь по-немецки, – с иронией потребовал Назар. – Все эти выражения, они так возбуждают.

– Заткнись, придурок, – рявкнул Авдей. – Не забывай, это мой сестра.

– Что совсем не укладывается в моей голове. Старик Лебедев лишь однажды был ювелиром и случилось это после твоего рождения.

Авдей покраснел, перебирая в голове не менее дерзкий ответ, но его отвлёк звонок телефона, после чего он удалился.

Теперь я осталась одна в окружении таких неоднозначных личностей. Несмотря на отстранённость Матвея, мне удалось раствориться в пустой болтовне и даже погасить внутренние переживания. Всё это время Янковский отмалчивался, нарочно не вступая в диалог, словно боялся подцепить заразу, открыв рот. Такое поведение парня ненароком дарило необоснованное чувство вины.

Меня злило это. Выводило из себя. Тогда во мне проснулся истинный характер, и я поспешила взять негласный реванш. Будто узнав о моих намерениях, диджей поставил игривую «Marilyn Monroe - Kiss me, tiger»,тем самым развязав руки.

– Потанцуем? – неожиданно выпалила я, обратившись к Матвею.

Янковский удивлённо похлопал глазами, а после помрачнел. Эти секунды молчания стали самым оскорбительным временем, которые мне только довелось переживать. Я закусила губу, в попытке сдержать слёзы.

– Плюнь на него, – влез Назар, встав из-за стола. – Нашла кого просить.

Мгновение, и пальцы Матвея оказались на моём запястье.

– Пойдём, – прорычал он и одним рывком поставил на ноги. Кожа горела от грубой хватки, когда тот потянул меня в центр танцплощадки. Я едва поспевала за ним, лавируя между отдыхающими и с трудом верила в происходящее.

Мы остановились. Очередным рывком Матвей привлёк меня к себе. Голова закружилась от его аромата и, казалось, непозволительной близости. Парень по щелчку сменил грубость на нежность и перенял инициативу, тогда я снова смогла дышать. Со стороны мы выглядели обычными танцующими, но на деле всё было иначе.

– Я всего лишь девушка, Матвей, а не ядерная бомба.

– А тут бы я поспорил, – он резко прокрутил меня, наперекор всякой логике танца, и так же скоро вернул к себе. – Не обижайся, Снег. Я всегда такой.

– Каменный и недружелюбный?

– Сообразительный и аккуратный, – беспощадно бросил он.

Сердце забилось сильнее, до боли. Я заставила себя собраться, усердно подавив эмоции, что так рвали душу на мелкие части.

– Я была молодой и глупой, Янковский, и давно покинула ряды влюблённых в тебя дурочек. Расслабься, тебе не о чем переживать.

Его грудь затряслась от смеха.

– Ты просто меня осчастливила. Это лучшая новость за сегодня.

– А ты скотина, – бездушно констатировала я, нарочно отдавив кавалеру ногу. – Знаешь об этом?

– Никогда не забывал, – поморщился он, всё ещё улыбаясь. – Ты будешь крайне удивлена, но это комплимент среди других моих определений.

– Решил поиграть в плохого парня? Что ж, делаешь это так же плохо, как и танцуешь. Может, займёшься вязанием? У тебя отличная выдержка.

– Согласен. Не каждому дано вытерпеть тебя больше минуты. Прошёл целый час, и я всё ещё жив. Отмечу это в личном рекорде.

Мне пришлось оборвать неравную перепалку, когда всё моё внимание сконцентрировалось на Авдее. Брат вернулся не один. Теперь его сопровождала Надя, любимая девушка и умница. Её очевидно смутила дерзкая обстановка.

Матвей заметно напрягся, заметив пару. Мне показалось это странным.

– Красивая история Золушки, – без доли сарказма отметила я, в попытке переключить его интерес. – Всегда любила эту сказку. А что нравилось тебе?

– Русалочка, – сухо ответил он. – Наглядный пример, что нельзя влюбить в себя человека, чем бы ты не пожертвовала.

Очередной нож прошёл сквозь сердце. Но больнее ударило понимание, что Матвей одержимо наблюдает за Надей. Его присутствие ничего не значило. Мысленно он был не здесь. Не со мной.

– Но и Золушка добилась своей любви обманом, – с горечью прошептала я. – Едва ли принц очаровался, если бы увидел её в лохмотьях.

– Но я не принц, Снег, – подмигнул он. – Я – скотина.

Матвей оставил меня в центре танцпола, не дождавшись окончания песни.

– Осторожно с этим растением, – поспешила предупредить Александра, указывая на белоснежное соцветие. – Оно ядовитое и может здорово обжечь пальчики.

– Мне показалось, или вы говорите о своём сыне?

– Согласна, милая, – посмеялась она. – Параллель весьма тонкая.

После недели добровольного затворничества и жуткой хандры, я решила навестить маму Матвея и ни капли не пожалела об этом. Мы гуляли по скромному, но безумно красивому, саду, грелись в лучах солнца и вели непринуждённую беседу. Александра создавала уют одним лишь присутствием, которого мне так не хватало в стенах родного дома. Её улыбка грела, заставляла забыть о переживаниях, дарила умиротворение. Только по одному этому признаку Янковского недурно записать в счастливчики. Его мать была женщиной с большой буквы.

Александра перекусила сухую ветвь секатором и взглянула на меня.

– На дворе разгар лета. Ты молода, красива, но почему-то выбираешь капаться в сорняках с самой скучной женщиной на свете. Довольно странный выбор.

Я выхватила инструмент из её рук и продолжила работу.

– Во-первых, вы очень интересный собеседник и не походите на ханжу, – увядшая головка розы упала на землю. – А во-вторых, я всегда поступаю в угоду себе. Так что не ищите в моих действиях благородства, это чистый эгоизм.

– Не похоже, что ты меня используешь.

– Но это так, – я беспечно пожала плечами. – К тому же, лучше я проведу остаток своей молодости здесь, среди опасных растений и вредной пыльцы, чем задохнусь от аллергии в компании ядовитых людей.

Женщина удивлённо вскинула бровями.

– А как же любовь? Первые свидания и будоражащие чувства?

– Так вышло, что местные парни не способны подарить мне нечто подобное. А тот, кто способен, скупой, как Эбенезер Скрудж, – я сама того не заметила, как обезглавила цветущий бутон. Щёки моментально зарумянились.