Несколько месяцев назад я бы сказал, что ей повезло, что мы не перерезали ей горло и не бросили в канаву. А теперь я Дед Мороз. Вот каким мягкотелым я стал.

Три девушки танцуют в строю, который, как сказала мне Несса, называется «pas de trois». Их платья мягкие, не жесткие, как пачка. Каждый раз, когда они кружатся, юбка распускается в форме лепестков цветка.

Я мало смотрел балет, но танцы, которые ставит Несса, завораживают. В них так много движения и взаимодействия, танец меняется и развивается, почти не повторяясь.

Родители Нессы очарованы с самого начала. Они наклоняются вперед, не отрывая глаз от сцены. По их удивленному выражению лица я вижу, что даже они не понимают, насколько прекрасной может быть работа Нессы.

Ближе к концу танца Несса отделяется от двух других девушек. Они уходят со сцены слева, а Несса идет в противоположном направлении, блуждая, словно потерянная.

По мере того как она движется по сцене, освещение меняется. Лес, который выглядел светлым и приветливым, теперь становится густым и темным. Меняется и музыка, превращаясь из веселой в мрачную.

Несса подходит к замку. После некоторого колебания она входит внутрь.

Декорации замка скользят по полу по частям, фиксируясь вокруг нее. Декорации невероятно детализированы — это работа Марни. Огромные окна из свинцового стекла придают стенам ощущение клетки, все выглядит потрепанным, состаренным и запущенным, вплоть до оплавленных подсвечников в люстрах.

Внутри замка Несса встречает Зверя.

Зверя играет Шарль Тремблэ, один из главных танцоров балета Лейк-Сити. Обычно он высокий, подтянутый и дружелюбный, с косматыми волосами цвета клубники, подстриженными как у серфера, и легким южным акцентом. На сцене он неузнаваем. Грим и протезы превратили его в монстра — полуволка, получеловека, словно оборотень на полпути к своей трансформации.

Все его движения тоже изменились. Исчезла уверенная развязность. Теперь он носится по сцене с пугающей скоростью, низко пригнувшись к земле, как животное.

Несса сказала мне, что выбрала его именно по этой причине — его способность не только танцевать, но и «играть».

Я знаю, что они репетируют вместе по несколько часов каждый день, что обычно вызывает у меня ужасную ревность. За исключением того, что каждый вечер, когда я навещаю ее, Несса бежит ко мне, как будто не видела меня сто лет. Как будто она не может вынести ни секунды разлуки. Поэтому я знаю, о ком она думает, даже когда танцует в объятиях другого мужчины.

Зверь соблазняет Нессу потанцевать с ним.

Звучит завораживающая мелодия «Satin Birds». Я испустил долгий вздох. Я не знал, что Несса помнит эту песню, не говоря уже о том, что она планировала использовать ее в балете. Перед моими глазами возникает мой собственный бальный зал, и я живо вспоминаю первую ночь, когда я держал Нессу в своих объятиях.

Пара вальсирует по сцене, сначала неохотно, затем все быстрее и интенсивнее.

Я вижу, как Несса воссоздает тот момент между нами. Я не возражаю, что она изобразила меня в образе Зверя. Вообще-то, это уместно. В ту ночь я был диким зверем. Я хотел разорвать ее на куски и проглотить целиком. Я едва контролировал свое желание к ней.

Но чего я не понимал, так это того, насколько сильным было ее ответное желание. Я вижу это сейчас, когда она смотрит в лицо Зверя. Я вижу, как она заинтригована. Как ее тянет к нему, несмотря на все ее естественные наклонности.

Балет продолжается.

Это классическая сказка о Красавице и Чудовище. Но это и наша история, моя и Нессы. Она смешала в себе кусочки того, что произошло между нами.

Я переживаю все это снова.

Я забываю, что сижу рядом с ее родителями. Я забываю, что в этом театре есть кто-то еще. Я просто вижу ее и себя, как мы расставались и снова сходились, снова и снова, никто из нас не мог устоять перед притяжением, которое заманило нас и крепко связало. Она показывает мне всю нашу историю заново, темную фантазию, пересказанную ее глазами.

Наконец, доходит до дуэта между Зверем и Нессой, который происходит в штормовую ночь. Освещение сцены имитирует дождь, сопровождаемый молниями.

Поначалу дуэт напоминает жестокий бой — жестокий и агрессивный. Зверь тащит Нессу, тянет ее назад, когда она пытается вырваться. Даже поднимает ее над головой и несет через всю сцену. Но по мере того, как танец продолжается, их движения становятся синхронными. Их тела плотно прижаты друг к другу, поэтому они становятся идеально выверенными, даже в самых возмутительных формациях.

Вскоре они двигаются как один человек, все быстрее и быстрее. Несса сказала мне, что это самый технически сложный танец. Она боялась, что не сможет угнаться за Чарльзом.

Она не просто поспевает. Она танцует лучше, чем я когда-либо видел — быстро, точно, страстно. Она чертовски невероятна.

Я не могу оторвать от нее глаз. В театре полная тишина. Никто не хочет даже дышать, чтобы не помешать паре, кружащейся по сцене. Это эротично и неземно, все одновременно. Это завораживает.

Когда, наконец, они останавливаются, застыв в центре сцены, окутанные поцелуем, толпа взрывается. Аплодисменты оглушительны.

Имоджен и Фергюс Гриффин пристально смотрят друг на друга. Они поражены выступлением Нессы. Но дело не только в этом. Они знают, что это значит, так же хорошо, как и я. Они видели, что на самом деле чувствует Несса. Она выложила свое сердце на сцене на всеобщее обозрение.

В конце спектакля аплодисменты звучат все громче и громче. Актеры выходят на поклоны. Зрители аплодируют им стоя, за исключением одного мужчины, который соскальзывает со своего места и выходит через боковую дверь до того, как Несса выходит, чтобы поклониться.

Движение этого человека привлекает мое внимание. Как бы я ни был рад и счастлив за Нессу, я не могу отключить ту часть своего мозга. Ту часть мозга, которая всегда ищет что-то неуместное.

Несса шагает по сцене, краснея от удовольствия, когда толпа аплодирует громче, чем когда-либо. Она делает реверанс, затем осматривает толпу в поисках своей семьи. Когда она замечает меня, то посылает мне воздушный поцелуй.

Джексон Райт хватает ее за руку и поднимает ее вверх в знак триумфа. Ему наконец-то сняли гипс, что, кажется, улучшило его настроение. Он ухмыляется и выглядит искренне гордым.

Когда танцоры снова уходят за кулисы, мы выходим в фойе, чтобы подождать Нессу. Она переодевается в свой костюм и, вероятно, возбужденно болтает со своими подругами. Они все будут на волне своего успеха.

Я жду рядом с родителями Нессы, с Каллумом, Аидой и Рионой. Имоджен молчит, как будто у нее много чего на уме. Аида говорит без умолку за всех.

— Это был лучший балет, который я когда-либо видела. Это единственный балет, который я когда-либо видела, но я уверена, что если бы я посмотрела другие, я бы все равно так думала.

— Это было прекрасно, — соглашается Риона.

— Мне показалось, что где-то здесь была метафора... — Аида размышляет, бросая лукавый взгляд серых глаз в мою сторону.

Каллум бросает на нее строгий взгляд, чтобы заставить ее замолчать.

Она ухмыляется, ничуть не смущаясь. Я вижу, как уголок его рта приподнимается в ответ.

Официанты в смокингах ходят по вестибюлю, неся подносы, уставленные пузырящимися бокалами с шампанским. Фергус Гриффин берет бокал с одного из подносов и выпивает его до дна. Он предлагает бокал своей жене, но она качает головой.

У меня урчит в животе. Я еще не ужинал. Сомневаюсь, что Несса тоже. Может быть, я смогу убедить Фергюса позволить мне отвезти ее куда-нибудь, чтобы отпраздновать...

Актеры выходят в фойе. Они переоделись в уличную одежду, но еще не смыли тяжелый сценический грим, поэтому далеко не слились с толпой. Зрители собираются вокруг, чтобы поздравить их. Образуется извилистая линия, как в приемной. Я проклинаю то, как далеко я нахожусь — мне придется ждать своей очереди, чтобы поговорить с Нессой.

В движении толпы есть свой поток. Люди естественным образом попадают в очередь или отходят в сторону, чтобы не мешать. И снова, краем глаза, я вижу движение, которое не совсем соответствует шаблону. Мужчина в шерстяном пальто направляется к актерам с края зала.