Я нащупываю телефон, думая, что лучше позвонить брату, или кому-то из персонала дома, или в Службу помощи автомобилистам.

Не успела я набрать номер, как ко мне подъезжает черный Land Rover. Из него вылезает мужчина. У него черные волосы, щетина и широкое телосложение. Он выглядит устрашающе, но его тон дружелюбен, когда он говорит: — Что-то не так с двигателем?

— Не знаю, — отвечаю я, открывая дверь своей машины и вылезая наружу. — Я ничего не знаю о машинах. Я как раз собиралась позвонить кому-нибудь.

— Позволь мне взглянуть, — говорит он. — Возможно, я смогу сэкономить на буксировке, если это легко отремонтировать.

Я уже собираюсь сказать ему, чтобы он не утруждал себя. Дым и запах настолько ужасны, что я не могу представить, как я буду выезжать отсюда. Нет смысла, чтобы он зря пачкал руки. Но он уже открывает капот, осторожно, чтобы не обжечь пальцы о перегретый металл.

Он откидывается назад, чтобы дым не валил ему прямо в лицо, а затем смотрит на двигатель, когда дым рассеивается.

— О, вот в чем проблема, — говорит он. — Твой двигатель заглох. Вот, посмотри.

Я понятия не имею, на что я смотрю, но послушно подхожу и заглядываю внутрь, как будто я вдруг стану разбираться в автомобильной механике.

— Видишь? — он вытаскивает щуп, чтобы показать мне. Я узнаю его, по крайней мере, потому что я видела, как Джек Дюпон меняет масло на всех машинах в нашем гараже.

— Как в нем может не быть масла? — спрашиваю я.

Джек делает все техобслуживание. Разве масло расходуется, если много ездить?

— Наверное, кто-то слил его, — говорит мужчина. — Оно сухое.

— Это розыгрыш какой-то? — говорю я, озадаченно.

— Скорее, как уловка, — отвечает мужчина.

Странный ответ.

Я понимаю, что стою довольно близко к этому незнакомцу, который появился в тот момент, когда моя машина сломалась. Как будто он ехал прямо за мной и ждал, когда это случится...

Я чувствую резкий укол в руку.

Я смотрю вниз и вижу шприц, воткнутый в мою плоть, поршень вдавлен до упора. Затем я смотрю вверх, в глаза мужчины, настолько темные, что они кажутся почти черными, без разделения между зрачком и радужной оболочкой. Он смотрит на меня с ожиданием.

— Зачем ты это сделал? — спрашиваю я себя.

Звук проносящихся мимо машин становится тусклым и медленным. Глаза мужчины — темные мазки в персиковом пятне. Я чувствую, как все кости растворяются в моем теле. Я становлюсь вялой, как рыба, переваливаясь с боку на бок. Если бы мужчина не обхватил меня руками, я бы упала прямо на дорогу.

7.

Мико

Шесть месяцев назад, анонимно и через осторожного брокера, я купил один из самых больших особняков позолоченного века в Чикаго. Он расположен на северной окраине города в густом лесу. Вы вряд ли узнаете, что вообще находитесь в Чикаго. Деревья настолько густые, а каменные стены вокруг особняка такие высокие, что в окна почти не проникает солнечный свет. Даже обнесенный стеной сад полон тенелюбивых растений, которые могут выдержать тусклый свет и тишину.

Его называют Домом барона, потому что он был построен для пивного барона Карла Шульте в стиле немецкого барокко. Все это обветренный серый камень, черные железные перила, богато украшенные скульптурные рельефы в виде завитков, медальонов и двух громадных мужских фигур, которые держат портик на своих плечах.

Я купил его, думая, что он станет убежищем. Место, куда я могу пойти, когда захочу уединиться.

Теперь я понимаю, что это идеальная тюрьма.

Как только вы проходите через железные ворота, вы исчезаете.

Я собираюсь заставить Нессу Гриффин исчезнуть. С того момента, как Йонас приведет ее ко мне, ни одна душа не увидит ее лица. Ни шпионы, ни свидетели. Ее семья может сносить город кирпич за кирпичом, и они не найдут ни следа ее.

Представляя их панику, я впервые за долгое время улыбаюсь. У Гриффинов и Галло так много врагов, что они не узнают, кто похитил ее. Братерство — их худшие и самые недавние враги, но в своем высокомерии они думают, что уничтожили нас, убив Таймона. Они настолько чертовски близоруки, что я сомневаюсь, что они даже знают мое имя.

Именно это мне и нравится. Я — вирус, который вторгнется в их систему незаметно. Они даже не поймут, что произошло, пока не начнут харкать кровью.

Я слышу звук машины, въезжающей во двор, и чувствую всплеск предвкушения. Я действительно жду этого.

Мои шаги звенят по голому камню вестибюля, когда я спешу к двери. Я спускаюсь по ступенькам и оказываюсь возле Land Rover еще до того, как Йонас вылезает из машины.

Он вытаскивает свою массу с переднего сиденья, выглядя довольным собой.

— Все прошло отлично, — говорит он. — Я попросил Андрея отвезти джип в мастерскую (chop shop - мастерская по разборке угнанных машин). Сначала он закоротил GPS, чтобы они не смогли отследить его до того места, где он сломался. Потом он все разобрал и разбил. Они не найдут даже фары.

— У тебя ее сумочка? — спрашиваю я его.

— Вот здесь.

Он тянется на переднее сиденье и достает сумочку, простую кожаную сумку, такую же, какая была у нее в клубе. Это единственная сумочка, которой она пользуется, к счастью, поскольку именно с ней она ходила целую неделю пока я следил за ней. Если бы она была типичной избалованной светской львицей с дюжиной дизайнерских сумок, это было бы очень неудобно для меня. Но это все равно бы меня не остановило.

— Я выбросил ее телефон в мусорный контейнер на Норвуд, — говорит Йонас.

— Хорошо, — я киваю. — Давай отнесем ее наверх.

Йонас открывает заднюю дверь. Несса Гриффин лежит без сознания на заднем сиденье. Ее рука безвольно болтается, а глаза подергиваются за закрытыми веками. Ей что-то снится.

Йонас берет ее за ноги, а я беру ее под руки и несу в дом. Ее тело неловко болтается между нами. Через мгновение я говорю: — Я отнесу её, — и подхватываю ее на руки.

Несмотря на то, что она лежит мертвым грузом, это не тяжелый груз. Я могу легко нести ее по лестнице. На самом деле, меня настораживает, насколько она хрупкая. Слишком худая, ее ключицы просвечивают сквозь кожу, впалые и похожие на птичьи. Она бледная от наркотиков, ее кожа почти прозрачная.

В ее распоряжении будет все восточное крыло. У Йонаса свои комнаты на первом этаже, как и у Андрея и Марселя. Я живу в западном крыле.

Единственный человек, который приходит в этот дом — Клара Гетман, наша экономка. У меня нет никаких опасений по поводу ее благоразумия. Она двоюродная сестра Йонаса из Болеславца. Даже если бы она говорила по-английски, она знает, что лучше не рисковать моим гневом. Я могу отправить ее обратно в ту дыру одним щелчком пальцев. Или опустить ее на шесть футов под землю.

Я несу Нессу в ее новую комнату. Я купил этот дом с мебелью. Кровать — старинный балдахин, темного дерева, с пыльным малиновым пологом. Я укладываю ее поверх покрывала, ее голова лежит на подушке.

Йонас поднялся следом за мной. Он стоит в дверях, его глаза блуждают по беспомощному телу Нессы. Он развратно ухмыляется.

— Хочешь, чтобы я помог ее раздеть?

— Нет, — огрызаюсь я. — Ты можешь уйти.

— Хорошо, — он поворачивается и неторопливо уходит обратно по коридору.

Я жду, пока он уйдет, а потом снова смотрю на бледное лицо Нессы.

Ее брови сошлись, придавая ей жалобный взгляд, даже с закрытыми глазами. Ее брови намного темнее ее волос. Они выглядят так, будто нарисованы сажей.

Я стягиваю с нее кроссовки и бросаю их на пол рядом с кроватью. Под ними на ней маленькие носочки, которые закрывают только половину ступни, чтобы их не было видно сверху обуви. Я снимаю носки, обнажая тонкие маленькие ступни, избитые до неузнаваемости. У нее синяки, волдыри, мозоли и пластыри на нескольких пальцах. Тем не менее, она покрасила ногти в розовый цвет — попытка украсить себя, настолько бессмысленная, что почти заставляет меня смеяться.