Черные глаза Йонаса сверкают. Его улыбка выглядит более чем жестокой — она почти безумна. Власть проникает в его голову, усиливая все его худшие черты.

Йонас снимает с пояса нож — тот самый, которым он ударил меня сегодня утром. Он держит его в тусклом свете, так что лезвие сверкает. По крайней мере, он отмыл мою кровь.

Я слышу шорох Неро Галло, напрягающегося слева от меня. Он готовится к движению. Он не будет стоять на месте, пока его брат страдает.

И я тоже.

— Что скажете? — кричит Йонас мужчинам. — Какой кусок Данте Галло я должен отрезать первым?

— Ты должен сначала закончить одну работу, прежде чем начинать другую, — говорю я, выходя на свет.

Среди моих людей слышится волнение. Я вижу, как они быстро переглядываются между мной и Йонасом. Те, кто наиболее пьян, выглядят озадаченными, как будто они бредят.

Йонас оборачивается, его лицо искажено шоком и раздражением.

— Миколаш, — рычит он.

— Во плоти.

— Или то, что от тебя осталось, — усмехается он. — Ты неважно выглядишь, брат.

— Я всё еще вдвое больший босс, чем ты когда-либо будешь им, Йонас, — говорю я.

Его глаза темнеют, и он меняет хватку на рукоятке ножа с восходящей на нисходящую. С инструмента на оружие.

— Ты больше не босс вообще, — говорит он.

— Босс является боссом до самой смерти, — напоминаю я ему. — Я очень даже жив.

Среди моих людей переполох. Я вижу, как Оли, Патрик и Бруно что-то бормочут остальным. Они выглядят наиболее удивленными, увидев, что я все еще жив, и наиболее недовольными той историей, которую им рассказали. Остальные менее уверены.

Мне придется покончить с этой неопределенностью.

Я поднимаю руку, давая знак Неро Галло оставаться на месте.

Если Неро, Марсель и я начнем стрелять, мои люди, скорее всего, будут на стороне Йонаса. Но если их подтолкнуть, они вернутся ко мне. Мы все сможем выбраться из этого целыми и невредимыми. Ну... большинство из нас.

— Ты предал нас, — плюет в меня Йонас.

— Забавно слышать это от человека, который ударил меня ножом в спину, — говорю я.

— Ты выбрал эту ирландскую шлюху вместо нас, — шипит Андрей.

— Я заключаю союз с ирландцами, и также с итальянцами, — говорю я им.

— Ты хочешь, чтобы мы лизали им сапоги, — говорит Йонас.

— Я хочу, чтобы мы вместе разбогатели, — поправляю я его. — Я хочу, чтобы вы все были в Мазерати, а не в гробах.

— Это чушь собачья! — кричит Йонас, слюна летит у него изо рта. — Он скажет что угодно, чтобы спасти свою шкуру и защитить эту маленькую сучку. Ему плевать на нас. И ему плевать на Зейджака! Они убили нашего отца! Зейджак заслуживает нашей мести.

— Я забрал у них Нессу, — говорю я. — Лучше сохранить ее, чем убить. Лучше разделить власть с ирландцами, чем делить мавзолей с Зейджаком.

— Это слова дрожащей собаки, — прошипел Йонас.

— Ты думаешь, я боюсь? — спрашиваю я его. — Ты думаешь, что можешь руководить моими людьми лучше меня? Тогда докажи это, Йонас. Не с четырьмя людьми против одного. Докажи это только ты и я. Человек против человека. Босс против босса.

Йонас усмехается, его черные глаза злобно сверкают. Он еще крепче сжимает свой нож. Не думаю, что вчера он согласился бы на это. Вчера я был лучшим бойцом. Сегодня я едва жив.

Йонас знает, что я ранен. Он знает, что у него есть преимущество.

— Если ты этого хочешь, брат, — говорит он.

Мы обходим друг друга по кругу, на открытой площадке клуба, обычно используемой для танцев. Единственный свет в этой зоне — зеленый, фильтрованный свет, который создает видимость высокой травы и листвы джунглей. Мы с Йонасом кружим, как хищники. Как два волка, борющихся за контроль над стаей.

В кулачном бою Йонас может иметь преимущество, потому что он тяжелее меня. В драке на ножах я обычно быстрее. Но сейчас я не быстр. Моя правая рука вялая, и мое тело истощено. Я стараюсь не показывать эти травмы, но знаю, что двигаюсь не так плавно, как обычно. Йонас улыбается, чувствуя запах крови.

Мы огибаем друг друга, Йонас делает пару финтов в мою сторону. Ключ к ножевому бою — это работа ног. Вы должны держаться на правильном расстоянии от своего противника. Это непросто, потому что у Йонаса ноги чуть длиннее, чем у меня.

Представьте себе двух боксеров на ринге. Затем подумайте, сколько раз Мухаммеда Али бьют, хотя он лучший в мире по уклонению от ударов. Вы не можете позволить себе получить столько порезов от ножа.

Поэтому я сохраняю между нами большое расстояние. Йонас все время пытается проскочить внутрь этого круга, нанося удары по моему лицу и телу. Я едва избегаю его порезов, хотя для этого мне приходится дергаться в сторону. Я чувствую, как открываются швы на животе и на спине.

Я не пытаюсь зарезать Йонаса. Я нацеливаюсь на кое-что другое — на его руку с ножом.

Йонас снова бросается на меня. На этот раз я слишком медлю. Он открывает длинную рану на моем левом предплечье. Кровь падает на танцпол. Теперь я должен избегать и этого, иначе рискую поскользнуться.

— Давай, — ворчит Йонас, — хватит уворачиваться. Давай, сразись со мной, suka.

Я притворяюсь, что теряю бдительность. Это означает, что мне действительно придется на мгновение её ослабить. Йонас бросается ко мне, ударяя ножом прямо мне в лицо. Я уклоняюсь, снова слишком медленно. Я чувствую жгучий порез на правой щеке. Но Йонас подошел вплотную. Я режу тыльную сторону его руки ножом, рассекая мышцы и сухожилия. Мы называем это — обездвижить змею. Эффект мгновенный — он больше не может ею двигать. Его нож падает, и я ловлю его в воздухе, так что теперь у меня в каждой руке по лезвию.

Йонас спотыкается и отступает назад, его ноги скользят в моей крови. Он тяжело падает, и я прыгаю на него сверху, готовый перерезать ему горло.

Андрей и Францишек знают, что произойдет, если Йонас умрет. Они бросаются вперед, чтобы помочь своему павшему лидеру.

Данте Галло перехватывает Францишека. Он сжимает кулаки, все еще скованные наручниками, и взмахивает рукой вверх, как молотом, нанося удар под подбородок Францишека. Голова Францишека запрокидывается назад, и он отлетает в противоположном направлении, врезаясь в одну из пустых кабинок.

Андрей все еще бежит на меня, вытаскивая пистолет из-под пальто. Я удерживаю Йонаса. Один нож я воткнул ему в плечо, чтобы прижать его к полу, как насекомое на креплении. Другой нож — прямо у его горла. Мне придется отпустить его, вскочить и встретиться с Андреем.

Прежде чем я успеваю это сделать, слышу звук выстрела.

Андрей перестает бежать. Пистолет безвольно выпадает из его руки. Затем он опускается на колени и переваливается замертво на бок.

Я оглядываюсь назад, туда, где прятался Неро Галло, думая, что это он стрелял. Неро стоит у бара, рот открыт, выражение лица такое же ошарашенное, как и у меня.

Я поворачиваюсь в противоположную сторону, к входной двери.

Себастьян Галло опускает пистолет. Он стрелял с другого конца комнаты, попав Андрею в затылок. Видимо, Аида ошиблась с его прицелом.

Остальные мои люди застыли, не зная, что делать. Они не понимают, что происходит, прецедентов не было.

Одно я знаю точно.

Босс может быть только один.

Йонас все еще борется и плюется подо мной, одна рука беспомощна из-за ножа в плече, но другой кулак пытается размахнуться и ударить по каждой части меня, до которой он может дотянуться.

— Я должен был быть боссом, — плюется он. — Это было мое право по крови...

— Ты совсем не похож на Зейджака, — говорю я ему. — У тебя нет ни его мозгов, ни его чести.

— Иди к чёрту! — вопит он, корчась и борясь.

— Увидимся там, брат, — говорю я ему.

Я перерезаю ему горло от уха до уха.

Кровь льется ручьем, заливая мою руку. Я вытираю ее о рубашку Йонаса, а также о лезвие своего ножа.

Затем я встаю, отказываясь поморщиться.

Мое лицо пульсирует, рука тоже. Кровь просачивается через переднюю часть рубашки, где разошлись швы. Я стою, не смотря ни на что. Я не могу позволить своим людям увидеть слабость.