Им нужны деньги. Мне нужны люди.

Мы можем помочь друг другу.

В восхитительно ироничном повороте, именно Гриффины и Галло заплатят взнос, чтобы обеспечить союз против себя.

Они заплатят его в виде выкупа в четырнадцать миллионов долларов.

Я выбрал эту цифру, потому что это та сумма, которую Гриффины и Галло смогут собрать без утомительных проволочек. Это ударит по ним, но не разорит. Они будут готовы заплатить ее, и это кажется подходящей ценой для Нессы.

Я вложу срезанный локон волос в записку о выкупе.

Я уверен, что ее родители узнают этот характерный светло-коричневый оттенок и мягкость ее натуральных, некрашеных волос. Думаю, я и сам мог бы узнать его среди тысячи других.

Я растираю его между пальцами, прежде чем опустить в конверт. Он похож на шелковую кисточку, как будто он все еще жив и растет, несмотря на то, что его отделили от источника.

В записке четко изложены инструкции и содержится угроза:

Чтобы доказать, что Несса у нас, мы отрезали часть ее волос. Если вы не предоставите выкуп, в следующем конверте, который вы получите, будет один из ее пальцев, затем остальная часть руки. В последней посылке будет ее голова.

Хотел бы я увидеть их лица, когда они будут мучатся из-за этой перспективы.

Это весело писать, но не так весело делать. Мне нравится мучить Гриффинов и Галло, но мне не нравится идея пытать Нессу.

Сомневаюсь, что мне придется довести дело до конца.

Две семьи искали Нессу по всему городу. Они заплатили тысячи долларов информаторам, а многих других избивали и угрожали. Они совершили налет на две мои конспиративные квартиры и устроили драку с вышибалами в моем клубе.

Но они ни черта не нашли.

Потому что я не настолько глуп, чтобы позволить какой-то крысе или солдату низкого уровня узнать о моих планах.

Они подозревают меня, но они даже не знают наверняка, что это я похитил Нессу.

Именно поэтому привлечение русских к выкупу еще больше запутает дело.

Я даю Гриффинам двадцать четыре часа, чтобы собрать выкуп.

Я предоставляю одноразовый телефон вместе с письмом о выкупе, чтобы в последнюю минуту сообщить им место высадки. Я не заинтересован в том, чтобы противостоять снайперской винтовке Данте Галло или дюжине их людей, засевших в засаде, если бы я был настолько глуп, чтобы заранее предупредить их о месте встречи.

Тем не менее, я ожидаю, что они нарушат правила. В конце концов, они гангстеры. Если я поцарапаю их обработанную поверхность, то найду под ней песок. Они так же, как и я, готовы пойти на все, чтобы получить то, что им нужно. Или, по крайней мере, они так думают.

Йонас звонит им, потому что у него нет акцента.

Я слышу звонкое эхо ответа Фергюса Гриффина. Он сохраняет вежливость — не позволяет своему нраву подвергать опасности свою дочь. Но я слышу ярость, кипящую под поверхностью.

— Куда вы хотите, чтобы мы принесли деньги? — жестко говорит он.

— На кладбище Грейсленд, — отвечает Йонас. — Это в тринадцати минутах езды. Я дам вам пятнадцать, чтобы быть щедрым. Пошлите двух человек в одной машине. Возьмите с собой телефон. Ворота на Кларк-стрит будут открыты.

Мы уже ждем на кладбище. Шесть моих людей расположились на наблюдательных пунктах. Коля Кристов привел четверых своих.

Менее чем через две минуты Андрей сообщает мне, что из особняка на берегу озера выехал черный Lincoln Town с верным псом Джеком Дюпоном за рулем и Каллумом Гриффином на пассажирском сиденье. Как я и ожидал, через минуту приходит сообщение от Марселя о том, что Данте и Неро Галло покинули свой старый таунхаус. Они едут на разных машинах, предположительно с несколькими своими людьми.

Так предсказуемо.

Это не имеет значения. Я сузил воронку, отперев одни ворота кладбища. В осенние и зимние месяцы оно закрывается в 16:00. У нас было достаточно времени, чтобы захватить единственных двух наемных полицейских, патрулирующих территорию, и расставить вокруг своих людей.

Русские даже привели нашу заложницу. Она связана по рукам и ногам, одета в ту же одежду, что была на Нессе в тот день, когда мы ее похитили — толстовка, джинсы и даже кроссовки. На голове у нее черный матерчатый мешок, из-под которого торчат кончики каштановых волос.

Я оглядываю ее опытным взглядом.

— Хороша, — говорю я Коле.

Коля усмехается, показывая белые зубы с острыми резцами. Он темнее, чем средний русский, с длинными, узкими глазами под прямыми, густыми бровями. Вероятно, монгольское происхождение. Некоторые из самой безжалостной Братвы — татары. Он молод и уверен в себе — сомневаюсь, что Чикагская Братва продолжит барахтаться под его руководством. А это значит, что мы с ним скоро снова будем враждовать.

Но пока мы союзники. Счастливы объединить усилия против наших общих врагов.

— Где ты хочешь ее видеть? — спрашивает Коля.

Я указываю на небольшой храм на краю озера. Он похож на миниатюрный Парфенон. Вы можете видеть все, что находится внутри, через щели в каменных колоннах.

— Отведите ее туда, — говорю я.

Я выбрал кладбище по стратегическим соображениям. У него есть только одна подходящая точка входа, со всех сторон окруженная высокими стенами. Это 119 акров извилистых дорожек через густые деревья и каменные памятники, достаточно большое и людное, чтобы кому-то было трудно найти нас без особых указаний.

И, конечно же, вездесущее напоминание о смерти. Невысказанная угроза, что Гриффинам лучше сотрудничать, если они не хотят, чтобы их самый молодой член семьи навсегда остался на кладбище.

Выкуп будет забирать Коля. Он согласился на это, потому что не хочет, чтобы деньги хоть на мгновение покидали его руки. Это его плата в обмен на то, что он объединит свои силы с моими.

Я согласился на это, потому что я очень рад переключить внимание Гриффинов с моих людей на людей Коли. Если кого-то и подстрелят, я хочу, чтобы это был русский.

Я отступаю на отдельную наблюдательную позицию, за деревьями. У нас у всех есть наушники. Я могу видеть и слышать как обмен происходит отсюда.

Мне плевать, что я иду по трупам в темноте ночи. Я не верю ни в рай, ни в ад, ни в призраков, ни в духов. Мертвые не представляют опасности, потому что их больше не существует. Меня волнуют только живые. Только они могут встать у меня на пути.

Тем не менее, я не такой обыватель, чтобы не признать, насколько красиво это место. Массивные, древние дубы. Каменные памятники, созданные одними из лучших скульпторов Чикаго.

Одна могила особенно привлекает мое внимание, потому что ее статуя полностью заключена в стекло, как гроб Белоснежки. Я подхожу ближе, желая разглядеть фигуру в темноте.

Внутри вертикального стеклянного ящика находиться каменная девочка в натуральную величину. На ней платье, шляпа от солнца свисает с ее спины на завязках. Она босая, в руках у нее зонтик.

Надпись гласит:

Инес Кларк

1873-1880

Убита молнией,

во время игры под дождем

Интересно, призван ли стеклянный ящик защитить ее статую от новых гроз?

Мне понятны эти чувства. Жаль, что это бессмысленно. Когда теряешь любимого человека, его уже не защитить.

Мои дозорные следят за каждым уголком кладбища. Они сообщают мне, когда Каллум Гриффин подъезжает к главным воротам, и когда братья Галло подъезжают к Кенмор-авеню, очевидно, намереваясь пробраться через другой вход.

Я даю сигнал Йонасу, чтобы он позвонил на одноразовый телефон. Он направит Каллума к озеру на северо-восточном конце кладбища.

— Принеси деньги, — приказывает Йонас. — Тебе, чёрт возьми, лучше начать бежать. У тебя всего три минуты.

Очень важно соблюдать сжатые сроки. Я хочу закончить все до того, как Галло найдут дорогу внутрь. И я хочу, чтобы Каллум был слишком взволнован и измотан, чтобы ясно мыслить.

Озеро — самая открытая часть кладбища. Полумесяц ярко светит на воду, освещая единственную фигуру Коли Кристоффа. Он курит сигарету, выдыхая дым в небо, как будто ему нет дела до всего на свете.