— Мам, я давно тебе хотел кое-что сказать… Но случая подходящего не было. И я боялся, что ты расстроишься. Это насчет проклятых. И Мэтта.

Кэрол затаила дыхание, догадываясь, что он собирался сказать.

— Все, что с ним произошло — это не случайно. И его сумасшествие — не просто обычная душевная болезнь.

— Он тоже был проклятый? — выдавила она с болью.

— Да.

— Значит, Дженни…

— Да.

— О, Боже! Бедная девочка! А она знает?

— Нет. Я не говорил. Я недавно узнал, когда Луи научил меня распознавать проклятых. Поэтому Мэтт и не соглашался, чтобы ты его вытащила. Нельзя вытаскивать проклятых.

— Это значит, что он обречен навсегда оставаться там?

— Не расстраивайся. Ведь ты тоже. Вы будете вместе. Разве не этого он ждет? Ведь и ты сама всегда чувствовала, что после смерти ты будешь с ним, и ни с кем другим. Так?

— Да.

— Так и будет. Если, конечно, мы убережем папу и не позволим, чтобы его душу тоже затянуло туда. Но даже если так и случится, его всегда можно вытащить. Он не проклятый.

— А как же Дженни?

— Дженни сейчас с Рэем. Она в безопасности, пока он рядом, сама знаешь.

— Но ведь она начала болеть еще будучи ребенком! Проклятие не трогает детей.

— Да, если от них будет польза, когда они вырастут. Но Дженни по линии матери передался врожденный порок, который обошел ее мать, но был у ее двоюродной бабки и ранее у других некоторых женщин ее рода.

— Какой порок? Сердце?

— Нет. Она бесплодна. Для проклятых это смертный приговор. Если, конечно, не заменить размножение множественными убийствами. Но от Дженни и в этом плане толку будет мало. Убийца из нее не получится. В крайнем случае, такой только, как ты — изо всех сил сопротивляющийся. Или такой, как Мэтт, из которого проклятый смог вырваться только через его безумие… Среди проклятых много сумасшедших, особенно среди тех, кто не понимает, что с ними происходит. Поэтому еще с детства им нужно объяснить, что к чему, пока это не свело их с ума. Как Элен и Мэтта. Как почти не свело с ума тебя.

— Но ведь Мэтт столько лет провел в тюрьме. Ведь он не умер, перестав убивать. И Джек никогда не говорил, что были смерти в тюрьме, связанные с ним.

— Были, мам. И немало. Как, думаешь, Мэтт там выжил с такой статьей? Его там боялись. Никто к нему не лез. А что могло заставить бояться отъявленных негодяев такого, как Мэтт — доброго, безответного, миролюбивого? Призови всех, кто умер и попал в наш туман, пока он был в тюрьме — и ты удивишься, сколько их. А в его деле этого не было, потому что официально эти смерти никак нельзя было связать с ним. Это как с Элен, когда она была в тюремной психушке. Дженни такая же, как он. Ее преследуют несчастья, вокруг нее умирают люди, но она не понимает, что имеет к этому отношение. Ее тетка избавилась от нее именно поэтому — она чувствовала, что в Дженни что-то не так, боялась ее, считала, что в ней живет какое-то зло, нечистый, как она думала. Испокон веков эти христиане, да и все остальные религии, видели в нас демонов, или одержимых ими.

— А может, они не так уж и неправы? — горько заметила Кэрол.

— Мам, не начинай! Хочешь сказать, что я демон? И Луи?

— Я не знаю, кто Луи.

— А я?

— Ты — мой сын. И всегда им будешь. И я очень надеюсь, что ты никогда не станешь тем, что живет в тебе. Этим существом. Что всегда будешь оставаться человеком, как сейчас. Пообещай мне, сынок.

— Мам, я не собираюсь превращаться в какое-то чудовище! Думаешь, мне этого хочется?

— Сейчас — нет. Но никто не знает, что может быть потом…

— И потом тоже не захочется! Оно же такое уродливое. Я не хочу превращаться в уродливого монстра, я хочу быть человеком. Не переживай так об этом. Я тебе обещаю. Клянусь. Ради тебя, ради тебя одной я всегда буду оставаться человеком. А ты всегда будешь со мной и, если понадобится, напомнишь мне об этом. Договорились?

— Хорошо. Договорились. Но даже если меня не будет…

— Не хочу об этом слышать.

— Луи говорил, что человеческие привязанности мешают тебе принять свою сущность. Он сделает все, чтобы избавить тебя от них, то есть от тех, кого ты любишь и ради кого ты хочешь оставаться человеком. Чтобы ты озлобился. Возненавидел людей. Этого он добивается. И мы не должны этого допустить.

— Вообще-то, сейчас происходит все для того, чтобы так и произошло. Эти люди объявили мне войну, охотятся на меня, пытаются убить. О тебе я уже вообще молчу. Если так пойдет дальше, или, не дай бог, с тобой что-нибудь случится…

— Даже тогда ты не должен поддаваться Луи и этому чудовищу, что сидит в тебе и ждет возможности вырваться наружу. Не позволяй им себя уничтожить. Даже если со мной что-то случится! Я никогда тебя не оставлю, клянусь! Даже если я уйду из жизни, я всегда буду в тумане, куда ты всегда, в любой момент сможешь прийти, призвать меня. Мы всегда будем вместе, даже если я умру.

— Хорошо, мам. Только не говори больше, что я демон или чудовище, никогда, ладно? Обещай.

— Обещаю. Прости, сынок.

Крепче обнявшись, они замолчали.

— А Дженни… она знает, что не может иметь детей? — через некоторое время спросила Кэрол.

— Не знаю, мам. Может, еще нет.

— Бедная девочка! Выходит, мы вырвали ее у тумана?

— Выходит так. Но она все равно не жилец. Проклятие не отпускает своих жертв, не забывает о них. Благословенный — ее единственное спасение. Хорошо, что ты догадалась приправить ее Рэю.

— Мы должны ей все рассказать.

— Расскажем, мам. Многое она уже знает о нашем проклятии, я ей рассказывал. Осталось только добавить, что она такая же, как мы. Как окажемся в безопасности, свяжемся с ней. Я свяжусь и все ей расскажем. Кстати! — он подскочил, осененный внезапной догадкой. — Мы же можем связаться с ней, чтобы попросить Рэя о помощи! Я могу! Мы можем с ним общаться через нее, и никто нас не вычислит! Как я сразу не сообразил?

— Да, хорошая идея.

— Завтра, если Нол и Исса так и не объявятся, я попробую с ней связаться. Рэй и Касевес обязательно что-нибудь придумают, чтобы нам помочь. Сделают нам новые документы и пришлют сюда кого-нибудь, за кем бы не увязались полиция и папа, чтобы передать нам. А еще и деньги! Побольше! Тогда мы с тобой не пропадем!

— Да, первое время… Но что мы будем делать дальше без Тима и Иссы?

— Ну, во-первых, попытаемся их найти. А там уже и думать будем, что дальше делать.

— У нас нет времени на раздумье, сынок. Не забывай о наших врагах. Они ждать не будут. Надеюсь, хоть от маньяка этого мы избавились. Даже если наши документы у него, они ему нечего не дадут, потому что не настоящие, — Кэрол засмеялась.

— Ага, не на тех напал! — поддержал Патрик и тоже рассмеялся. — Вообще забавно вышло, правда? Маньяк нападает на сбежавшую от смертной казни серийную убийцу — нашел себе жертву, называется! Интересно, если бы он об этом узнал, поубавилось бы в нем хотения?

— Думаю, да, — усмехнулась Кэрол. — Вряд ли его возбуждают женщины — убийцы.

Они долго еще разговаривали, пытаясь отвлечься и поддержать друг друга, потом Патрик попросил рассказать ему сказку. Кэрол очень удивилась. Никогда, даже будучи совсем маленьким, он не любил сказки. Он всегда был чересчур серьезным малышом.

Она рассказывала ему все сказки подряд, которые могла вспомнить, пока он не уснул.

Кэрол тоже клонило в сон, но она боролась с ним, не поддаваясь. И дело было не только в Тиме и Иссе, которых они ждали. Она боялась появления преследовавшего их проклятого, который таким невероятным и странным образом смог их найти там, где они спрятались.

Она составляла в уме план действий на завтра, если Тим и Исса не приедут. Сначала они вернутся к своей машине и, если она все еще там, пересядут на нее. Кэрол вовсе не хотелось разъезжать на этом угнанном форде. Бензин с форда они сольют. Не известно, остались ли в их машине деньги и будет ли у них возможность заправиться. В любом случае, бензин лишним не будет. После чего они наведаются в мотель, в котором останавливались с друзьями и там попытаются разузнать что-нибудь о них. Вдруг, они оставили какое-нибудь сообщение, если произошла непредвиденная ситуация, и они заранее знали, что не смогут приехать к месту встречи.