— Да… я чувствую.

— Ты ошибаешься, считая, что спаслась. И Патрик ошибается. Он спас только твое тело. Но не душу. Ты просто живой мертвец, Кэрол. Как этот Луи.

— Живой мертвец? — голос Кэрол пропал от ужаса. — Как это? Я же жива… я чувствую… мне больно… Нет, я живая. Ничего не изменилось. Внутри — да. Это я чувствую. Но только внутри.

— Я не имела ввиду, как те живые мертвецы, которых показывают в фильмах ужасов. В общем… неважно, забудь об этом. Конечно, ты живая. И Луи живой, хоть и давно уже должен был умереть. Вы думаете, что можете обмануть смерть, что ваш дар сильнее… что ж, думайте так и дальше. Это не имеет значения. Так что, веришь ты мне или мне уйти?

— Нет… Габриэла, не бросай меня. Я верю тебе, всегда верила.

— Где ты?

— Мы в Париже. Я в больнице, в какой — не знаю. Завтра меня должны забрать отсюда. Куда я тоже пока не знаю.

— Хорошо. Я приду через два дня. Надеюсь, к тому времени уже будет ясно, где они собрались тебя прятать. И тогда я пришлю за вами благословенного. Хочешь знать, кого?

— Кого? Только не Рэя!

— Нет, не Рэя. Его отца.

— Дороти, я дома! — закричал Рэй, никогда не изменяя своей привычке громогласно оповещать о своем прибытии.

Держа перед собой большой пакет, он захлопнул дверь ногой и улыбнулся появившейся в холле старушке.

— Что это ты опять притащил? — проворчала она, забирая у него пакет, который буквально разваливался у него в руках, не вмещая содержимое. — Опять игрушки! В доме скоро места не останется!

— Да ладно, у нас такой большой дом, не переживай, Дороти, места еще — завались! — весело отозвался Рэй.

— Нельзя так баловать детей, ты их испортишь! Зачем столько игрушек?

— Ну, там были такие классные машинки… и железная дорога, у нас таких еще нет!

— Ты собрался скупать все, чего у вас нет?

— Не ворчи, Дороти, тебе что, жалко? У меня не было в детстве ни одной своей игрушки. Только детдомовские, общие…

— А, ну так и скажи, что ты себе покупаешь, потому что в детстве не наигрался, а детьми прикрываешься, чтобы не показаться странным.

Рэй рассмеялся.

— Я просто хочу, чтобы у моих мальчиков было все, чего не было у меня. Разве это плохо? Ну, и мне нравится с ними играть… сейчас такие игрушки, что и взрослому интересно. Почему нет?

— Ладно, но все равно, умерь аппетит, не надо тащить в дом все игрушечные магазины!

— Я в душ, пока они не вернулись с прогулки, — Рэй обошел ее и направился к лестнице. — Дженни дома?

— Она ушла куда-то с подругами.

— Куда-то? — Рэй резко обернулся. — «Куда-то» меня не устраивает. Дороти, я же говорил, не отпускать ее, пока она не скажет с кем и куда идет. И когда придет домой.

— Рэй, она уже не маленькая девочка…

— Как это не маленькая, а какая? Ей всего шестнадцать, она еще ребенок! И я за нее отвечаю! Я обещал Кэрол. Она мне голову оторвет, если с ней что-нибудь случится. Как придет, отправь ее сразу ко мне, буду ей нагоняй давать! Не будет слушаться — отправлю ее к тетке, так и скажи.

— Не получится, — усмехнулась Дороти, подначивая его, радуясь тому, что он снова похож на себя, энергичный, веселый, радостный. — Теперь не тетка, а ты ее официальный опекун, забыл? Взвалил ярмо — терпи!

— Да какое это ярмо, зачем ты так говоришь, не дай бог она услышит!

Дороти подошла к нему ближе и шепнула, хотя в доме, кроме них двоих, никого не было:

— Есть новости о Кэрол?

— Нет, и это хорошо, — шепнул Рэй в ответ. — Значит все получилось, и они далеко отсюда. Федералы рвут и мечут, Рэндэл — тоже, уже задолбали меня своими допросами.

— Следят?

— Ага. Глаз не спускают. И федералы, и рэндэловские шавки.

— Это плохо, разве нет? Значит, они тебе не верят, что ты не замешан в ее побеге.

— Плевал я, во что они верят. Пусть докажут.

— Боюсь я. Не полицию и ФБР, Рэндэла боюсь. Как бы чего с тобой не сделал… он ведь может выбить из тебя информацию другим способом.

— Не может, Дороти. И он об этом знает, потому что уже когда-то пытался. Он знает, что может разрезать меня на кусочки и убить, но я все равно не выдам Кэрол. Это мы с ним уже проходили.

— А вдруг он попытается использовать детей?

Ноздри Рэя дрогнули от ярости, он поиграл желваками, замолчав на мгновение.

— Пусть только попробует. Рэндэл не дурак. Он понимает, что я в курсе побега Кэрол, но он должен также понимать, что я не могу знать, где она. Мы ведь тоже не идиоты, мы знаем, что он может попытаться выбить у меня эту информацию, что у меня теперь есть слабое место — мои дети. Поэтому мы изначально решили, что я не буду знать, где они ее будут прятать после побега, куда повезут потом. Для меня главное, что она не в тюрьме и ей ничего не грозит. Эти парни позаботятся о ней, они хорошо к ней относятся. А этот Тимми… он на самом деле ее любит. Он не даст ее в обиду.

Рэй отвел взгляд, пытаясь не показать своих чувств, но Дороти нельзя было обмануть или что-то от нее скрыть. Она слишком хорошо его знала и понимала, что происходит в его душе, сердце, мыслях.

— Главное, чтобы она была жива… в безопасности — это самое важное, — твердо сказал он. — Все получится, Дороти. Наша Кэрол спасена. И это главное.

Улыбнувшись, он отвернулся и помчался по лестнице наверх. Дороти проводила его взглядом.

Да, он не врал, для него это действительно было главным. С того момента, как Кэрол исчезла из тюрьмы, он вернулся к жизни и искренне радовался, даже не пытаясь этого скрыть, ни от кого. Он даже казался счастливым. Может, потом он снова затоскует и начнет грустить, может, уже грустил в одиночестве, но пока радости в нем было больше, она переполняла его, заглушая все остальное.

И Дороти тоже радовалась. Уж сколько слез было ею пролито — никто и не знает. Она до конца не верила в их затею, но побег удался и пока Кэрол никто не поймал. И сердце Дороти тоже наполнилось радостью, хоть и тревоги в нем все еще было не меньше. Она так боялась. Боялась, что Кэрол найдут, или что Рэндэл что-нибудь сделает с Рэем или малышами. О, как она его ненавидела, как боялась! Она не переставала молиться, чтобы никогда его не выпустили из-за решетки. Этому зверю там самое место.

Рэй принял душ, громко распевая песни в прекрасном расположении духа, потом облачился в футболку и домашние джинсы и упал на кровать, включив телевизор, чтобы послушать новости.

Сенсация о побеге из тюрьмы в Чаучилле смертницы все еще сотрясала воздух, но скоро должна пойти на убыль. Фотография Кэрол все еще демонстрировалась по всем каналам, ими пестрели все газеты, но результата это пока не дало никакого. Об этом не сообщалось в СМИ, но Рэй знал, что ищейки потеряли след. Скорее всего, они понимали, что Кэрол улизнула за границу, и теперь они бессильны. Теперь ей должен заняться Интерпол. Если займется, конечно.

Схватив фотографию, стоящую на прикроватной тумбочке, Рэй со счастливой улыбкой чмокнул ее, прижавшись губами к холодному стеклу.

— Все хорошо, малыш! Хрен они тебя теперь поймают!

— Рэй, спустись, к тебе пришли! — расслышал он голос Дороти.

Поставив фотографию на место, он встал и вышел из комнаты. Неужели опять пришли федералы доставать его своими бесконечными вопросами? С него взяли подписку о не выезде и глаз с него не спускали, но Рэй только подсмеивался про себя над ними.

Легко сбежав по лестнице, он с изумлением посмотрел на стоявшего в холле мужчину. Тот, заложив руки за спину, смотрел на Рэя с явным любопытством и интересом, разглядывая.

— Добрый вечер, — поприветствовал Рэй, не сумев скрыть своего недоумения и пожал руку незнакомцу.

Тот кивнул и улыбнулся.

— Кален Гилберт, — представился он.

Рэй тоже кивнул, с удивлением его разглядывая. Он был уверен, что никогда раньше не видел этого человека, но в то же время он казался ему поразительно знакомым. На федерала и сотрудника полиции вроде не похож. Одного роста с ним, он был высок и хорошо сложен. И привлекателен. Даже красив. Светловолосый и синеглазый, с очень обаятельной теплой улыбкой он производил приятное впечатление.