— А что же ты увидела, когда смотрела? — с удивлением спросил граф.

— Я увидела человека, — ответила она, — который пришёл поговорить с тобой о неотложном деле.

— Когда я вернулся домой, то камердинер, действительно, докладывал мне о нём, — сказал Потоцкий, — но как могу я среди ночи принимать ещё просителей?

— Этот человек — не проситель, — возразила София, — он дожидается тебя, и ты должен принять его сегодня же ночью.

— Он дожидается? — спросил Потоцкий почти с досадой.

— Я так приказала, — ответила молодая женщина. — Этот человек прибыл из Берлина; он — агент компании торгового мореплавания.

— Значит, всё-таки проситель, — подхватил Потоцкий, пожимая плечами, — и конечно будет рассчитывать на моё ходатайство в каком-нибудь предприятии. Пусть подождёт, пока я вернусь обратно в Варшаву; как могу я заниматься здесь подобными вещами?

— Этот человек — не проситель, — повторила София, — я видела его вот из-за той портьеры, пока он разговаривал с камердинером. Я прочла в его чертах, что он носит в себе тайну; проситель не обнаруживает такой твёрдости и уверенности в обращении, с какой действовал он, а всякая тайна теряет частицу своей ценности с каждой минутой промедления, удаляющей нас от овладения ею. Поэтому, мой друг, ты должен безотлагательно принять того приезжего.

Потоцкий ещё колебался, но София уже позвонила в золотой колокольчик, стоявший на столе, и приказала вошедшему камердинеру:

— Введите сюда незнакомца, которому я велела подождать! граф хочет выслушать его сейчас же.

Камердинер удалился, не дожидаясь, чтобы его господин подтвердил данное ему приказание.

София провела рукой по лбу графа и сказала:

— Ты увидишь, мой друг, что я права, и поблагодаришь меня за то, что я заставила тебя узнать тайну, которая представляет собою, пожалуй, новое оружие.

Она проворно юркнула в спальню и только что успела скрыться за портьерой, как камердинер отворил двери и впустил в кабинет мужчину высокого роста, одетого во всё чёрное и медленно вступившего в круг света, отбрасываемого горевшими лампами.

Потоцкий угрюмо посмотрел на него испытующим взором и отрывисто спросил по-французски:

— Ваше имя, сударь?

— Жан Баптист Серра, — ответил незнакомец.

— А что желаете вы от меня? — осведомился Потоцкий. — Ваше дело, должно быть, не терпит отлагательства, если вы последовали за мною сюда, где мне недосуг заниматься делами и если вы выбрали такую пору, когда деловое время миновало во всех учреждениях.

— Я дожидался, — ответил Серра, — так как мне от вашего имени было приказано подождать. Я вполне понимаю, что вам, пожалуй, недосуг принять меня днём. Впрочем я явился сюда, — продолжал он, между тем как Потоцкий удивлялся про себя его спокойной, почти гордой уверенности, — не с тем, чтобы выражать свои желания и просить, но с тем, чтобы доставить нечто и избавиться от ответственности, которая сильно тяготит меня. Чтобы снять с себя её, я последовал сюда за вами, ваше сиятельство, и полагаю, что этим оказал услугу вам самим!

— Да кто же вы такой, милостивый государь? — надменно спросил Потоцкий. — Ведь имя, которое вы назвали, мне совершенно незнакомо.

— Кто я такой, о том вы узнаете, ваше сиятельство, из этого письма, — ответил Серра, подавая графу запечатанный конверт.

Потоцкий сломал печать и пробежал глазами бумагу. Его до сих пор мрачное лицо просияло радостью, а надменно-суровая мина сменилась вежливой и любезной, причём он сказал почти с сердечной приветливостью:

— Ах, милейший господин Серра, вы явились от моего уважаемого друга, министра фон Герне? От души рад видеть вас! Если бы вы велели передать мне это письмо, когда мне докладывали о вашем приходе, то я немедленно освободился бы хотя на одну минуту, чтобы принять вас.

Серра стоял спиной к дверям спальни; складки портьеры раздвинулись на один миг и Потоцкий увидел между ними улыбавшееся торжествующей улыбкой лицо Софии, которое тотчас снова скрылось в темноте.

— Я не осмелился доверить моё письмо ни чьим чужим рукам, — возразил Серра. — Да послужить мне это извинением в том, что я так настаивал на свидании с вашим сиятельством сегодня же вечером.

— Вы были правы, любезный Серра, — ответил Потоцкий, — для поручения господина фон Герне пригоден каждый час дня и ночи. Садитесь, прошу вас, я совершенно в вашем распоряжении.

Он сел на диван, откуда можно было видеть дверь спальни, тогда как Серра по его знаку занял место против него.

— Господин фон Герне пишет мне, — сказал Потоцкий, ещё раз пробегая письмо, которое держал в руке, — что вы уполномочены вести со мною переговоры о задуманной ранее продаже имения «Кроточин», и что я должен верить всему, что вы скажете мне по его поручению. Именно для этих переговоров, — продолжал он с испытующим взором, — здесь конечно не место, потому что тут я могу сообщить вам лишь общие, пожалуй довольно неточные, сведения о состоянии этого поместья.

— Раньше чем приступить к переговорам, — возразил Серра, — я обязан передать вам, ваше сиятельство, ещё одно поручение от господина фон Герне. Министр, — продолжал он, вынимая большой бумажник из своего кармана, — должен произвести ещё один платёж вам, ваше сиятельство, за прежние покупки имений. По расчёту господина фон Герне, вам надлежит дополучить с него восемьдесят три тысячи талеров.

Взоры Потоцкого вспыхнули, однако он заметил равнодушным тоном:

— Господин фон Герне — великий финансист, я же не могу похвастаться большими познаниями по этой части и вдобавок ужасно беспамятен на цифры, а потому всегда вполне полагаюсь на его расчёты.

Серра развернул свой бумажник и, вынув оттуда пачку бумаг, сказал:

— Итак, если вы, ваше сиятельство, признаете правильной упомянутую сумму в восемьдесят три тысячи талеров, то я имею честь вручить её вам. Это — векселя компании торгового мореплавания в Берлине, которые акцептованы варшавским комитетом и имеют повсюду ценность наличных денег. Мне было бы трудно и опасно везти при себе такую сумму золотом, а между тем я непременно хотел как можно скорее исполнить принятое на себя поручение; но если вы, ваше сиятельство, прикажете, я разменяю эти векселя в Варшаве по курсу и внесу деньги в тамошний банк на ваше имя.

Портьера снова раздвинулась и Потоцкий опять увидел улыбающееся лицо Софии.

Красавица кивнула ему головой, как будто желая напомнить, что она не ошиблась и что незнакомец действительно явился с хорошими вестями.

— С меня совершенно достаточно векселей, — ответил Потоцкий, переглянувшись с Софией, после чего поспешно взял пачку, бегло перелистал бумаги и бросил их на стоявший сбоку письменный стол.

— Ваше сиятельство! Вам не угодно пересчитать?..

— Это — совсем излишняя предосторожность, когда уплата производится господином фон Герне.

— Но мне нужен счёт для моего оправдания, — сказал Серра, вставая.

Он взял векселя и выложил их один за другим пред Потоцким, довольно нетерпеливо следившим за этой операцией, а затем положил пред графом квитанцию, которую тот подписал быстрым росчерком пера.

— Ну, милостивый государь, — произнёс Потоцкий, — что касается продажи «Кроточина», то я готов уступить это имение господину фон Герне. Не стану скрывать, что хозяйство в нём запущено, а я недостаточно богат, чтобы восстановить его. Для господина же фон Герне или для компании торгового мореплавания будет легко привести это поместье в цветущее состояние и придать ему двойную стоимость против теперешней.

— А его продажная цена? — спросил Серра.

— Я не берусь назначить вам её сегодня, — ответил Потоцкий, пропуская сквозь пальцы полученные им векселя. — Господин фон Герне может быть уверен, что я не запрошу слишком много; однако я надеюсь, что он также примет в соображение личную ценность, представляемую для меня старинным владением моего рода, с которым мне очень больно расстаться.

— Я также не уполномочен ничего решать по этому пункту, — сказал Серра, — потому что должен доставить лишь необходимые сведения. Впрочем нельзя сомневаться, что вы, ваше сиятельство, и господин министр без труда сойдётесь между собой в цене. Моя обязанность состоит лишь в том, чтобы, руководствуясь надёжными сведениями, установить по возможности верный расчёт доходности имения «Кроточин».