— Я не могу вернуть вам ваши именья, — сказал король, — но мой друг Лубенский не потерпит, чтобы его дочь нуждалась, а вот это примите от вашего короля на чёрный день, — прибавил он, подавая Косинскому портфель с деньгами, лежавший на столе. — Вот я вам приготовил письмо, — быстро продолжал король, стараясь отклонить благодарность Косинского, — от здешнего папского нунция к секретарю папы в Риме; он окажет вам протекцию и доставит место при его святейшестве. А затем, — заключил Станислав Август, поднимаясь с места, — следуйте за мной, чтобы дать мне возможность вполне расплатиться с вами.

Король слегка облокотился на руку Дубенского и прошёл через большой приёмный зал и ряд примыкавших к нему комнат к маленькой часовне, находившейся в конце дворца. Юзефа и Косинский следовали за ним. Молодому человеку всё ещё казалось, что он видит сон, и только горячее пожатие руки его невесты напоминало ему о действительности. Все комнаты, через которые проходило общество, были пусты, только один самый преданный камердинер короля шествовал впереди и открывал двери.

В часовне горели свечи. Духовник Станислава Августа стоял у алтаря. Он сделал знак молодым людям опуститься на колена и после краткой молитвы начал обряд венчания, навеки соединявшего глубоко растроганных жениха и невесту.

— Теперь поезжайте с Богом, — проговорил король, когда венчание окончилось, — я буду молиться Господу, чтобы Он дал вам возможность со временем вернуться на родину и своими заслугами загладить свою вину пред государствам.

Косинский склонился к руке короля, и горячая слеза скатилась по его щеке.

— А что будет с Лукавским и Стравенским? — робко спросил он.

— Они не пощадили бы меня, — мрачно ответил король, — да и вас совершенно хладнокровно принесли в жертву своей безумной идее или тщеславию. Я не могу спасти их, но избавлю их от позорной казни; они умрут от удара меча, как честные дворяне.

Лубенский поцеловал свою дочь в лоб и, положив руку на её голову, благословил её.

Больше не сказано было ни слова. Камердинер короля провёл новобрачных во двор замка. Здесь стояла дорожная карета, запряжённая четвёркой лошадей. У подножек кареты находились два солдата в форме гвардейских улан, а сзади экипажа были привязаны большие дорожные сундуки. Король обо всём позаботился. Молодые люди призывали Божье благословение на голову Станислава Августа и не переставали говорить о нём в продолжение всего пути. Хотя они отправлялись в изгнание, но чувствовали себя счастливыми и впереди им представлялось светлое будущее.

Среди берлинских гостиниц первое место занимал отель Винценти. Здесь останавливались богатые купцы, приезжавшие по делам в Берлин, а также и знатные иностранцы, желавшие видеть прусского короля, слава которого распространялась по всей Европе. Гостиница Винценти конечно значительно отличалась от современных гостиниц; она помещалась в старом здании и состояла из ряда маленьких комнат, какие встречаются теперь редко даже в частных домах, но уютно обставленных. Кухня гостиницы могла удовлетворить как простому, так и изысканному вкусу, а погреб был наполнен рейнскими и французскими винами.

В эту гостиницу однажды вечером въехала скромная карета Акста. Личный секретарь фон Герне не мог отказать себе в удовольствии проводить уважаемого коллегу, как он называл Серра, в гостиницу и убедиться, что тот помещается в хорошей и уютной комнате. Только устроив Серру в просторном, удобном помещении, Акст простился с ним, обещав на другой день представить его министру.

Винценти провожал секретаря министра до самых дверей. Пред тем как сесть в карету, Акст обратился к хозяину гостиницы, открывавшему пред ним дверцы кареты, со следующими словами:

— Послушайте, любезный Винценти, я надеюсь, что вы готовы оказать мне и министру некоторую услугу?

— Прошу вас вполне рассчитывать на меня, господин Акст, — ответил Винценти, в голосе которого слышалось лёгкое иностранное произношение. — Вы знаете, что можете положиться как на моё старание угодить вам, так и на умение молчать.

— Да, я знаю это, любезнейший Винценти, — поспешил заявить Акст. — Так вот в чём дело. Господин Серра, которого я только что привёз к вам и который уже раньше останавливался у вас, — агент большого торгового дома в Варшаве; он приехал сюда, чтобы заключить важное дело с компанией торгового мореплавания. Ведь вам известно, что эта компания находится под ведомством его высокопревосходительства.

— Совершенно верно, совершенно верно, господин Акст, — ответил Винценти, — у меня самого имеются акции этой компании, приносящие мне, благодаря министру, большой процент.

— Следовательно, вы понимаете, — продолжал Акст, — что для министра большое значение имеет возможность выиграть время для спокойного размышления о том деле, ради которого прибыл господин Серра. А нужно сказать, что люди, приславшие его, настаивают на скорейшем разрешении вопроса, что очевидно в их интересах.

— Понимаю, понимаю, господин Акст, — воскликнул Винценти, причём в его чёрных глазах сверкнул хитрый огонёк, — понимаю. Всё дело в конкуренции!.. О, она важна, как в маленьких, так и в больших делах.

— В таком случае вам нечего и говорить, мой милейший Винценти, что нам очень интересно знать, что предпримет господин Серра, — продолжал Акст, дружески хлопая хозяина гостиницы по плечу. — Я буду вам очень благодарен, если вы меня будете извещать о том, кто бывает у господина Серра и куда он ходит сам. Я думаю, что у вас в гостинице найдётся достаточное количество мальчишек для посылок и можно поручить кому-нибудь из них следить за каждым шагом иностранца.

— Не беспокойтесь об этом, господин Акст, пожалуйста, не беспокойтесь! — с предупредительной улыбкой сказал Винценти. — Я считаю, что хозяин гостиницы почти обязан следить за своими гостями; он должен всегда знать, что они делают, так как до известной степени отвечает за их участь.

— В особенности мне важно знать, — проговорил Акст, — не вздумает ли господин Серра вдруг уехать, если ему покажется, что переговоры затягиваются надолго, и не передаст ли он все его дела другому конкуренту. Нужно предупредить возможность его отъезда до того времени, пока торговое условие не будет заключено. Поэтому, как только вы заметите, что со стороны господина Серры начинаются какие-нибудь приготовления к отъезду, вы немедленно сообщите мне, конечно так, чтобы он этого не заметил, а сами постарайтесь задержать его под каким-нибудь предлогом, вроде того, что трудно достать лошадей или счёт гостиницы ещё не готов, и так далее.

— Понимаю, понимаю, господин Акст; будьте покойны!.. Господни Серра отсюда не уедет ранее того, как вы будете своевременно предупреждены, — ответил Винценти. — Во всяком случае у вас будет достаточно времени для соответствующих распоряжений.

— Итак, мы с вами поняли друг друга, милейший Винценти, — сказал Акст, — уверяю вас, что вы не останетесь в убытке, если точно исполните моё желание.

Акст поклонился хозяину гостиницы и велел кучеру ехать в правление компании торгового мореплавания.

Винценти задумчиво смотрел вслед удалявшемуся экипажу.

— Я понимаю, понимаю, — бормотал он, — они оба хотят перехитрить друг друга. У господ такие же обычаи, и у мелких купцов. Этот Акст — скряга, страшнейший скряга, а тот иностранец кажется мне таким человеком, который хорошо платит за услугу. Может быть, для меня было бы выгоднее открыть иностранцу просьбу Акста, по-видимому расставляющего ему западню. Нет, нет, это не следует делать! Такой поступок был бы очень неосторожным. Неизвестно, что перевесит: деньги ли чужестранца, или дружба или вражда личного секретаря министра.

Винценти вернулся в дом и направился к господину Серре, который уже успел освоиться в номере и раскладывал на столе кое-какие бумаги. Хозяин гостиницы услужливо спросил приезжего, не прикажет ли тот чего-нибудь.

Серра, собиравшийся писать письмо, ответил, что ему ничего не нужно, но, когда Винценти подошёл к дверям, он вдруг остановил его.