— Не знал. Мне не говорили.

— На тебе же ставки хорошие поднимаются, — равнодушно пожимает плечами он. — Натурал, который время от времени месит топ школьного рейтинга — эту тему не одну неделю можно доить, я о тотализаторе. Но ты молодец, что такой тренд поднял. Что делаем? — он поднимает руки к подбородку.

— Это что? — вернувшись с работы ночью, в квартире нахожу Мартинес и спотыкаюсь о ворох каких-то тряпок в огромном пакете перед входом.

— Шмотки из моего домашнего шкафа. — Она, кажется, смотрела видео (судя по голограмме) и вполглаза дремала. — Рыжий, нам надо серьёзно поговорить, хех. Ты согласен, что у тебя нет целой и нормальной рубахи на утро в школу?

— Я об этом даже не подумал. Чёрт. Не до того было. С работы денег за день получил, но сейчас ночью купить негде до утра.

А ведь и правда.

— В этой майке, которая на тебе сейчас, в школу нельзя, согласен? — продолжает давить подруга.

— Если больше ничего нет, то и выбор невелик. После школы куплю рубашку, спасибо, что надоумила.

— В пакете — то, что братья носить уже не будут: выросли. Я отобрала только самое нормальное, постирала, там всё чистое и хрустящее.

— Фигасе. — Как отреагировать на подобную заботу, среди ночи в голову не приходит.

И обидеть не хочется (либо разочаровать).

— Время от времени сама их рубахи ношу, — продолжает тем временем напирать латиноамериканка, лёжа ко мне боком. — Не засыпала, тебя ждала, как раз по этому поводу. Если не побрезгуешь — завтра одену точно такую, как у тебя; будем в одинаковом. Прикольная мотивация послушаться? Хочешь со мной инкубаторским выглядеть?

— Неожиданно.

— Я думала, тебе будет прикольно. Ладно, — она поворачивается спиной.

— Мне прикольно!

— А-а-а, ну хорошо тогда. А то у меня расширения не работают, фильм смотрю… Ты сегодня со мной под одним одеялом? Или, как джентльмен, в другой комнате?

— Да могу и в другой. — Отвечаю после паузы, стараясь скрыть эмоции.

Понятно, что у мужика в такой ситуации модель поведения рефлекторная. Досадно, что всё так неромантично.

— Эй, ты чё, шагай обратно! — её окрик догоняет меня почти в дверях. — Блин, я думала, ты уже понимаешь и мои шутки хаваешь! Купился, хи-хи.

— Ну мало ли. Вдруг тебе в том никакого интереса, чистая благотворительность.

— Не будь дурнем, — она гасит свою голограмму и скептически ухмыляется с кровати. — Сыпь сюда, тормоз! Кому говорю! А то с тебя станется. Завтра тяжёлый день, нам обоим нужна гормональная встряска… Во втором чате к Ченю присоединились японцы, так что возможны разные бенефисы. Все против тебя, что характерно!

— Какие-такие японцы? — ощущение словно сверху холодной водой из ведра облили.

Тика мне чего-то не сказала? А что тогда за новое расширение?

— Онода и Саджо, — поясняет Мартинес, дисциплинированно отодвигаясь от края постели к стенке, пока я раздеваюсь. — Они там до полуночи с Хамасаки срались из-за тебя. В общем, пацаны-джапы с утра тоже свой интерес какой-то хотеть будут. Я думаю, тебе надо несколько рубах из пакета взять, раз они на тебе долго не живут. Не боись, чистый лён и хлопок! Аллергии не будет, там никакой синтетики.

— Привет! — Эрнандес ворвалась утром в квартиру Рыжего, словно ураган. — Упс, и я с пакетом одежды. — Баскетболистка озадаченно вытряхнула ещё большую кучу тряпок на кровать, чем принесла она.

Подруга была вхожа в семью давно и гардероб молодого поколения Мартинес, мужской части, Ана узнала отлично.

Рыжий по инерции застеснялся и прикрыл чресла простыней:

— А как ты двери открыла?

— Ты меня вчера сам авторизовал в домофоне. — Ана заледенела лицом и выпрямилась, нехорошо глядя на товарища. — Ты хотел сменить допуски?

— СТОООП! — весело заорала она сама, на корню пресекая ненужную драму двух гормонально развитых истеричек.

Она видела, что Эрнандес западает на Рыжего гораздо сильнее, чем признается себе, но не думала, что настолько.

Мартинес босыми ногами торопливо прошлёпала из душа в спальню:

— Так, Рыжий. Ты не в курсе, потому запоминай сразу: она у нас — очень хрупкая вишня, практически ранимая. Ты её сейчас задел сразу в трёх местах.

— Сейчас — только в двух, — хмуро поправила подруга. — Надеюсь, это недоразумение.

— Да! Клянусь, это оно самое! — Седьков мгновенно сориентировался и проникновенно прижал обе ладони к груди. — Только дамы, поясните, а? Каков мой косяк? Два, точнее? А то я не на вашей волне, не шарю. Но я заранее со всем согласен!

— А ты школьный чат чё, вообще не читаешь? — удивилась Эрнандес.

— Ну явно не каждые семь минут! И не всё! — возмутился в ответ одноклассник. — Там как войдешь — три тыщи сообщений после школы! А ты с работы и среди ночи домой еле топаешь. Что, надо всю эту лабуду изучать?

— Хм. Хреново быть натуралом, — оттаивая, сообразила Эрнандес.

И вопросительно развернулась к подруге:

— А ты? Ладно, ему час нужен.

— Я тоже не читала, — смущённо призналась она. — У нас небольшая авария была. Я вначале спринцевалась, потом приложуху гоняла. — Мартинес активировала перед носом весьма говорящую голограмму из раздела медицины. — Потом по инерции не до чата было.

Эрнандес мгновенно врубилась и следующую минуту ржала конём.

— Так а чё там в чате? — скромно напомнил о себе Рыжий через минуту. — А то долго читать, да и лень.

— Битва за справедливость, — отмахнулась баскетболистка. — Потом сами зацените. Во что одевать будем? — обратилась она дальше к подруге. — Надеюсь, ты его уже убедила, что с голым торсом в школе — не лучшее решение?

— Убедила, убедила, — поторопился выпалить Седьков. — Она сказала, что её братьям это больше не нужно и оно типа неликвид. — Товарищ испытывающе таращился на Ану, словно пытался что-то расшифровать по её лицу. — Хотя ещё вполне годится.

— Как и моим, — честно подтвердила Эрнандес, указывая на вторую кучу одежды. — Ты не парься, если что. У нас, когда дети растут, вообще норма: вещь, которая уже не по размеру, но сохранилась нормально, не выбрасывается.

— А куда её потом? — Рыжий, похоже, не представлял обычаев даже обеспеченных латиносов.

— Запаковать и в шкаф, — пожала плечами баскетболистка. — Во-первых, в самой семье может родиться кто-то ещё. Во-вторых, двоюродные и троюродные. В-третьих, соседи и друзья. Эй, ну ты чего? Детская и подростковая одежда стоит как взрослая! Почти. Но вырастают из неё, бывает, за несколько месяцев, и так из года в год.

— А я думал, однажды ношеное в богатых семьях другим не передают, — наивно выдал Седьков.

Подруги переглянулись и заулыбались.

— Когда-нибудь ты обязательно изучишь нюансы небедных семей, — пообещала Мартинес. — Когда и сам, даст бог, в такие районы переберёшься. А твоё отношение к повседневной расходной одежде — как раз маркер бедного квартала.

— Сейчас просто поверь на слово, — заметила Эрнандес. — Мы тебе зла не желаем. Хочешь — все втроём из этой кучи оденемся, чтоб ты не сомневался. В принципе, лично я и в мужской рубахе могу прийти. А ты? — спросила она подругу задумчиво.

— Пф-ф-ф. Я с ним уже договорилась идти в одинаковом, — Айя указала взглядом на содержимое собственного пакета, разложенное у стенки.

— То есть, ты не против? — теперь баскетболистка целеустремлённо хотела окончательной ясности от одноклассника.

— Да не против он, не против, — вздохнула за другого Мартинес.

— Неудобно вам отказать, — следом за ней вздохнул и Седьков. — Такой напор, такие дамы. Хотя…

— Эй, gringo! — Эрнандес возмущённо подняла брови и раскинула локти, упирая ладони в бока.

Мартинес и сама, мгновенно сориентировавшись, тут же скопировала жест и мимику подруги.

— ПОНЯЛ, ПОНЯЛ, ПОНЯЛ! — Рыжий ну очень быстро поднял вверх пустые ладони и заторопился, слезая с кровати. — Пардон! Я ж не со зла, а по тупости.