— И?

— Это автоматически добавляет временные пятьдесят пунктов к моему рейтингу, читайте условия чемпионата.

— Мне больше нечего делать?

— Мне было нечего. Я не поленился прочёл. Эти полсотни пунктов — больше двадцати процентов моего текущего значения. Да, их снимут обратно, если я облажаюсь. Но пока этого не произошло, федерация поддерживает перспективные таланты: я условно считаюсь частично дееспособным.

— Хм… Быстрый прирост за единицу времени. Да, есть такое… Потом действительно могут снять, но калиф на час — гарантированно.

— Сенсей, ну и теперь скажите мне вы. Наша школа может стать единственным местом, в котором даже убогий натурал порвёт на британский флаг модификантов из всех других заведений. Натурал! Это плюс для рейтинга школы или минус?

— Сперва порви?

— А я бы давно это сделал, если бы не очаровательный представитель семейства Али. С которым я совладал только сегодня, в том числе благодаря вашим… своеобразным взглядам на справедливость. Ещё раз: второсортный я, воспитанный вами, надаю всем по ушам даже в агломерации. Это плюс или минус для школы или вас лично?

— Мы впервые за всё время начинаем понимать друг друга. Продолжай. — А ориентируется он быстро.

И не топит из самодурства по инерции. Хм.

— Дальше просто. Общественное мнение мыслит стереотипами: а как тогда стоит опасаться остальных ваших учеников? Более нормальных, в смысле, модифицированных? Если натурал вон, чемпион?

— Твой натурализм в случае киберспорта — на самом деле преимущество. Да, не безоговорочное, но это тот случай, когда слепому в темноте легче.

— Вы знаете. Я знаю. Остальные — нет.

— С чего взял?

— Зашёл под своим настоящим акком и зарегистрировался предварительно на чемпионате агломерации.

— Как?! Ты ещё школу не выиграл?!

— Текущий рейтинг позволил, старые победы тоже кое-что весят… Потом я добросовестно сидел два часа в чате, вы тоже можете почитать, там всё открыто. В общем, что натурал без протезов мозга соображает быстрее, остальные почему-то даже не задумываются. Работает стереотип: импланта нет? — значит, ты второсортный.

— Хм. — Кажется, он по горячим следам проверяет мои слова, но уже через виртуальный интерфейс.

— Ага. Суммирую: сегодня я собираюсь порвать в кибере вашу школу, потом — город и агломерацию. Чтобы у меня появилась техническая возможность играть, мне пришлось от Рашида защищать себя самому. Сенсей, выбор за вами: поддержать будущего уголовника, у которого дедушка судья? Или — просто промолчать, никуда не вмешиваться? Как вы обычно это делаете, — не удерживаюсь от шпильки. — Всё остальное образуется самоходом, а у школы появится натурал, которого можно ставить в пример модифицированным.

— Иди в класс.

По логике, сейчас бы отбить тот самый малый поклон — соблюдая вежливость по канонам титульной нации.

Но что-то рука не поднимается.

Молча выхожу, прикрыв за собой дверь.

Отец рассказывал. На пятаке таксистов под домом в моём глубоком детстве был один из водителей, чечен.

Десять лет за убийство в советские годы.

Вот он типа даже администрацию строил на зоне: реально не боялся умереть, а нематериальные моменты типа самоуважения защищал до последней капли крови.

Администрация с ним считалась больше, чем он с ней, если верить слухам.

Занятный архетип. Я запомнил случай, хотя тогда не мог понять: каким образом из более низкого положения в иерархии можно контролировать более высокого?

Сейчас вот, кажется, начинаю догадываться.

Отойдя за угол, первым делом набираю мать одноклассницы.

— Всё в порядке? — она без предисловий отвечает в течение секунды.

— Да, спасибо огромное. Тика, извините за этот звонок. Выглядит, как манипуляция — но…

— … у тебя не было других вариантов. Не стоит извинений: я очень рада, что ты мне позвонил. Когда-нибудь, когда ты станешь взрослым и у тебя будут свои дети, ты меня поймёшь гораздо лучше. — Она как-то тепло и мягко улыбается.

— Интересно, каким образом у вашей своеобразной дочери такая интересная мать, — бормочу. — Даже жалко, что вы — не она.

— Хорошего дня. Звони, если что, — во все тридцать два улыбается виртуальная Хамасаки-старшая, опять целует перед собой воздух и разрывает соединение.

Рыжий попал на урок с опозданием, но — весёлый и как ни в чём ни бывало.

В виртуальном чате кое-кто уже начал смеяться: Рашид в медпункте без зубов, рейтинг за опоздание ему система кройнула. А Седькову только что сам Трофимов выдал уведомление, что задержался по уважительной причине!

Чудны дела твои, господи.

После урока сидевшие за соседними партами услышали вопрос Хамасаки, подошедшей к очкарику первой (не иначе, что-то в горах сдохло):

— Ты действительно пойдёшь в кабак с латинами?

Дорогие читатели,

Книга зависла в очень неудачном для меня месте рейтинга. Пожалуйста, лайкните, если не сложно, кто ещё не ага. 🙂

Дико извиняюсь за этот офф-топ. Буду более чем признателен 😌🤗

Очкарик на удивление не бросился радоваться с разбегу вниманию японки. Вместо этого он моментально озадачился:

— Миру, а ты в курсе, что такой твой выход из-за печки называется шизофреногенной моделью?

— Не поняла тебя сейчас. Я задала очень простой вопрос, для этого подошла сама и первой, — японка со значением помолчала. — Тебе, — она выделила местоимение интонацией, — контекст понятен лучше, чем кому-либо другому. Причём здесь шизофрения?

— Если строго по науке, твой вопрос тоже направлен на расщепление личности. Не такое значительное, как при шизе, но в переговорах обычно используется никак не с благими намерениями.

Хамасаки свела брови вместе:

— Да ну? Не догоняю. Поясни?

— Пример. Жена провожает мужа в армию со словами: иди, защищай родину, исполняй перед страной свой долг. Если тебя там прихлопнут, мы с детьми сами тоже долго не протянем — вслед за тобой помрём.

— Дай соображу, — азиатка покосилась на дорогой перстень-концентратор. — Упс, не получается… Что это значит? И причём здесь армия? Её уже нет давно.

— Другой пример тогда, — вздохнул Рыжий. — Жена собирается к своей матери на выходной. Муж ей говорит: езжай, родителей проведывать нужно, когда они в возрасте. Отвези этой старой ведьме пирожков, чтобы она и дальше из меня кровь сосала — глядишь, и я быстрее сдохну.

— Я тебя сегодня не понимаю, — японке надоело разгадывать ребусы. — Ты правда пойдёшь с латинами в кабак? Можешь ответить прямо, да или нет, а не загадывать коаны? Это же очень простой вопрос; что, так сложно?

— У моего дедушки был начальник. Одинокий, желчный, на завуча нашего похож. Упс… Вот этот босс регулярно задавал деду вопросы на личные темы, а дед из раза в раз отвечал: определитесь вначале, кто вы мне? Благодетель или злейший враг? А уже потом я и интервью дам.

— Тут чуть яснее. Ты сейчас не знаешь, плюс или минус ставить моему подходу к тебе. По понятным причинам.

— Приме…

— … но всё равно непонятно, что ты имел в виду под этой своей шизофренией!

— Блин, Миру это когда коммуникация направлена одновременно по взаимоисключающим векторам! "Я тебя люблю! Не смей больше подходить ко мне, мразь!", — очкарик настороженно смотрел на собеседницу, словно прикидывая пути отступления, если та полезет драться.

— Поняла. Хм. Занятно. Но причём тут я? Я всего лишь задала конкретный вопрос, не такой сложный, если разобраться.

— Ы-ы-ы-ы-ыы… Миру. Твои предыдущие посылы имели весьма чёткое направление. Озвучить при всех?

— Да, я понимаю. Нет, не озвучивай, у меня всё в порядке с памятью.

— А сейчас сам факт твоего подхода в моей голове конфликтует с тем, что ты говорила до того!

— А-а-а. Ты опасаешься и ждёшь подвоха?