— Или у него тоже какая-то проблема с имплантом, — тихо, едва слышно, произносит Хамасаки-старшая. — И "железная рубаха" тупо не функционирует. В принципе, это я и хотела понять.

— Чтоб вычислить, откуда взялся вирус у Миру? Вернее, исключить ложный след?

Она молча кивает и не произносит ни звука.

— Это же очень подмывает вашу предыдущую версию о китайском следе.

— Я не подгоняю решения под собственные ожидания. В данном случае виновного я намерена разыскать и точно установить, а не назначить.

— Понял. Ну, на язык просится только одно. Поскольку драться мы все будем ещё не раз и не два (и не по-детски, а на убой), просто придумайте, как это понять по приборам? Можно на мой убогий концентратор поставить какие-нибудь расширения для диагностики?

— Продолжай. — Она откровенно и глубоко задумывается.

— Если я верно понимаю физику процесса, во всех этих ваших сканирующих расширениях нервная система служит контуром для электромагнитного сигнала. Кроме прочего.

— Дальше?

— Я — натурал без импланта. Разрешающая способность моего контура, соответственно, в разы ниже вашей или любого другого модификанта. Но она же не нулевая? Вас всех подводит один и тот же шаблон…

Тика неожиданно и глубоко задумалась. Предложение лежало на поверхности, но первой она бы в жизни его не сделала: для начала, не послала бы сама пацана драться.

— … Вас всех подводит один и тот же шаблон. Мне лично знакомы примеры из техники, — продолжил Рыжий. — Запись сигнала или последовательности осуществляется одним прибором, а расшифровка — другим.

Японка резко остановилась и за плечи развернула парня к себе:

— Ты сейчас сам до этого додумался? — она даже не подумала стесняться или скрывать.

Все возможные легальные расширения на достоверность были активны, Седьков видел (и не только легальные).

— А что тут додумываться?! Э-э-э, стоп. Тика, вы вообще в школу ходили?! Ну это же раздельные процессы! Нахрена вы с упорством питекантропа пытаетесь их решить одним-единственным гаджетом?! Вы что, семимесячные?! — пацана прорвало настолько добросовестно, что даже без приложений его искренность не вызывала сомнений.

Ей стало неловко за свою педантичную недоверчивость.

— Ты прав, — чуть смущаясь, кивнула она. — Но обо всём этом очень мало кто знает. Я не инженер и не додумалась до элементарного.

— Значит, и следствие своё вы ведёте в отрыве от клановой службы безопасности, — одноклассник дочери походя угодил в яблочко ещё одной мишени, в которую даже специально не целился. — Итак…

— Ты уверен, что вы ещё будете драться? — Тика перебила парня.

Вопрос был более чем принципиальным. Одно дело — воспользоваться естественным ходом событий; другое — бросать под колёса тягача пацана, которому и так в жизни несладко. Даже ради собственной дочери.

— Пф-ф. — Седьков красноречиво сжал губы в узкую полоску, развёл уголки рта в стороны и не стал ничего отвечать.

— Я прямо сейчас консультируюсь в параллель, — честно сообщила она. — То, что мы тебе можем поставить для записи во время контакта, незаконно. И ответственность, случись что, на тебе. К нам не привяжут даже при твоём чистосердечном признании. И денег ты не берёшь, а услуга неоплатная.

— Этот ваш софт, он самим китайцем определяется? Чень в момент тактильного контакта со мной будет видеть, что эти ваши незаконные навороты работают?

— Сейчас не готова ответить. Скажу в течение часа.

— Тика, не тряситесь. — Пацан решительно положил её руку на свой бицепс, приобнял за талию и увлёк дальше по аллее.

Она даже не стала возражать.

— Давайте посмотрим на худшее. Ну нашли у меня этот софт, — спокойно продолжил Рыжий. — Ну что они мне сделают? Снизят рейтинг? Шахтёрская планета? Так я и так на неё собираюсь, всё к тому идёт. У нас в русском языке есть поговорка: пугать ежа голой жопой.

— Образно. И точно, — озадаченно вынуждена была согласиться она. — Я, если честно, с этой стороны не думала.

— Потому что вы хорошая, — пожал плечами старшеклассник. — И имеете моральные ограничения, ещё и на фоне своей симпатии ко мне. Решайтесь!

— Стрёмно, — хмуро призналась старшая Хамасаки. — Я тебя использую. Без шансов рассчитаться в обозримой перспективе — с твоим ослиным упрямством — но ради дочери готова и на это.

— Говорю абсолютно серьёзно: с Рашидом и Ченем лично мне ещё рубиться и рубиться, вне зависимости от всего остального. Видно же.

— По каким признакам? — она схватилась за последнюю соломинку вопроса, всё еще пребывая в нерешительности.

— По пацанским правилам замкнутого коллектива, которым тыща лет: никто свою иерархию просто так не отдаст. Ещё и мне второсортному.

— Я первый раз в жизни чувствую себя малолетней дурой.

— С чего вдруг?

— Это очень серьёзная услуга, которую я беру без оплаты.

— Считайте, что я коварно втягиваю вас в обязательства в собственный адрес. Моей самооценке будет круто: никто кроме меня вам-небожительнице помочь не может, а я весь такой героический.

— Хм. Да ты эгоист, Седьков! — с изумлением констатировала Тика. — Махровый! Хотя и в очень своеобразной упаковке.

— А я когда-то претендовал на роль альтруиста?! — резонно парировал подросток. Затем добавил другим тоном. — Знаете, сегодняшний экспромт с Рашидом был абсолютно нелогичным, но таким правильным. Как оказалось в итоге. Вот сейчас чувствую, абсолютно та же фигня.

— Какая?

— Поток. Надо тупо плыть в нём — и всем будет лучше. Говоря цинично, ваше семейство ничего не теряет.

— Спасибо. — Теперь она подхватила его под руку и увлекла обратно к школе. — Я до вечера выясню детали.

— У меня только один момент вызывает вопрос. Если Чень знал, что он голый, какого рожна он полез на меня без концентратора?

— Ты недооцениваешь роль своей репутации, накопившейся до сегодняшнего дня, — дипломатично сгладила углы японка.

Правильнее было бы сказать "переоцениваешь свою репутацию, которая в глубоком минусе по инерции", но ей не позволила этого сделать традиционная тактичность своего народа.

Впрочем, парень, похоже, и так всё понял правильно.

После ёмкого и содержательного разговора с Тикой Хамасаки к Трофимову на этой перемене уже не успеваю.

Бегу рысью по первому этажу, когда меня за поворотом перехватывает Гарсия:

— Надо поговорить.

— Только если быстро: у меня рейтинг не такой крутой, как у тебя. На второй урок опаздывать не буду.

— Рыжий, я тебе когда-нибудь делал подлость либо плохо?

— Явно — нет. К чему эти манипуляции?

— Из-за тебя латинос начали враждовать с латинос. Ты не заметил утром?

— Нет. Я заметил совсем иное: у вас свои тёрки и, похоже, с Мануэлем давняя борьба за лидерство. Диего, давай откровенно?

— Давай. — Он останавливает меня и с короткого расстояния внимательно смотрит в глаза.

А выражение его лица мне не нравится.

— С Эрнандес и Мартинес у меня свои отношения. Тот Анхеле, которым ты пугал накануне, сегодня утром был в гостях, там я уже пообщался.

— С каким результатом? — после неуловимой паузы он добавляет, — если можешь ответить.

— Мы не впечатлили друг друга… Короче, я не вижу, о чём с тобой разговаривать: с девчонками мы втроём разберёмся без тебя, извини. Вашей братвой на пятачке утром рулили они и Мануэль. От меня ты чего хочешь?

— А ты изменился, Рыжий. — Гарсия отпускает мой рукав. — Ладно, откровенность за откровенность. Я по большому счёту раньше держал нейтралитет в твою сторону, где-то даже поддерживал. Не ради тебя — но тем не менее. Отгадай, кем я буду тебе теперь? По-прежнему нейтральным или врагом?

— А зачем ты мне это говоришь?

— Чтобы обозначить альтернативу. Оставляешь в покое девчонок, не создаешь мне проблем — и я останусь нейтральным. Нет — не обижайся.

— Твои слова имели бы смысл, если бы за тобой стояла диаспора. Но сейчас там, насколько я заметил, заруливают совсем другие люди. Ну и личной жизнью я не торгую, как и своими женщинами.