— Давай, поучи меня жизни. — Хань поймала волну, как убогий четверть часа тому в кабинете завуча. Кураж и поток буквально несли её вперёд, без оглядки на что-либо. — Это же так по-дружески: нагреть меня на шестьдесят штук и выказать при этом сочувствие, давая советы! Нет чтобы долг списать.

— Я понимаю, на что ты сейчас рассчитываешь. — Миру стала похожа на ледяную скульптуру. — Ты специально устраиваешь истерику, чтобы я, как твоя мамочка, бросилась тебя утешать и делать уступки. Как раз на шестьдесят тысяч, чтобы ты могла капризничать и дальше! Это так по-твоему: накосячить везде, измазать всё вокруг себя… этим самым, вломиться пьяным слоном в магазин фарфора. А потом резко упасть на попу и начать сучить в воздухе ножками и ручками! Ах, я же маленькая, я беззащитная, мне так плохо, пожалейте ме…

— Давай, упражняйся в риторике. — Юнь с наслаждением перебила подругу второй раз подряд. — Вместо действий болтать языком всегда проще. Тьфу.

— Если ты ещё раз перебьёшь меня либо будешь себя вести со мной, как капризная малолетняя сука с богатым пенсионеро…

— То что? — китаянка растянула рот в притворной улыбке и подошла вплотную. — Ну и что ты мне сделаешь?

Разумеется, она и сейчас перебила японку специально. Должны же в такой тяжёлый день быть какие-то мелкие радости.

Хамасаки без замаха неожиданно влепила собеседнице короткую пощёчину.

Та ойкнула, широко раскрыла глаза от удивления и осеклась на полуслове.

Чень, стоявший в паре метров и ожидавший подругу, с окриком метнулся вперёд, явно собираясь вмешиваться с кулаками.

Лучше бы он так финансами помогал. Кому-кому, а японке сегодняшние незначительные на первый взгляд события сказали очень многое. Гораздо больше, чем китайцу хотелось бы.

Миру, наблюдавшая за миром вокруг всегда исключительно сквозь призму самых лучших расширений (что бы ни происходило), с досадой отметила: Седьков, ни секунды не колеблясь, дёрнулся наперерез.

Чёрт. Зря. Но сам-то он этого не знает.

Находясь под ускорением, японка очень грязно выругалась про себя: теперь по всем правилам приличий на ниндзё гайдзина предстояло обязательно отплатить своим гири. Даже если он ничего не подозревает: свою-то совесть не обманешь.

До этого момента она собиралась откровенно договариваться с русским, чтобы его использовать. А вот после этой его глупой самоотверженности неясно, как и поступить.

Ладно, посмотрим. Вначале — Чень.

— Твою ж маму. — Пробормотала Хамасаки самой себе в виртуале. — Вот так цена пылинки и вырастает на ровном месте до стоимости алмаза. Или кому-то бог ворожит.

В следующую секунду она показала, почему японские нейро-продукты и расширения считаются самыми лучшими в мире.

Смазав ещё одну пощечину подруге (для памяти), не прерывая движения руки, благодаря усиленной гибкости она развернулась навстречу китайцу ещё до того, как тот приблизился вплотную.

Седьков предсказуемо не успевал за ними мозгами и тормозил, хотя и старался сверх своих возможностей: ну не с натуральным нейро-процессом соревноваться в скорости принятия решений на коротком отрезке. Особенно в неоговоренной незнакомой ситуации.

Рыжий сейчас одной рукой судорожно лапал карман (свой собачий ошейник у Трофимова он предусмотрительно забрал — завуч не стал спорить с разрешением искина).

Параллельно русский с отчаянной решимостью бультерьера встал на пути взбешённого китайца.

В принципе, Миру чего-то такого и ожидала: подруга очень напрасно не стала читать то сообщение. Чень очень давно вёл себя не как галантный и заботливый мужчина, копая именно под неё (Юнь была инструментом, но этого не понимала — думала, что сама использует соотечественника).

Разумеется, японка готовилась.

— Смешно. — Хмуро уронила Хамасаки по-прежнему в виртуале, перебирая варианты.

Седьков не успел натянуть на кулак свою железку и загородил китайцу путь к ней голой грудью.

Самоотверженно, чё. И тупо, но он-то об этом не знает.

Она уже примерно составила представление о его боевом потенциале, потому поняла — если бы за спиной русского не было её, китаец по Рыжему первые пару секунд даже не попал бы ни разу, несмотря на все свои приложения: у Седькова перемещения и работа корпусом были поставлены по какой-то очень странной школе, но на очень крепком уровне средней руки мастера.

Рыжий, кем бы он ни был раньше, когда решал драться (сегодня первый раз, если честно. И второй тоже. И третий), преображался: короткие скупые движения, выверенные в своей лаконичности и чёткости.

К большому невезению обладателя единственных в школе очков, он думал, что защищает от опасного парня беззащитную девчонку.

По этой причине первые два удара китайца попали по русскому жёстко, с акцентом и не оставляя шансов.

В следующую секунду Хамасаки выругала себя за недостойный инфантилизм: ей было искренне интересно, как поведёт себя новоявленный бунтарь перед лицом реальной опасности.

Своё единственное оружие — импровизированные кастеты — он натянуть не успевал, это она просчитала через приложение сразу. А без обрывков ошейника шансов против Ченя у него не было.

Как поступит?

Сейчас, когда китайский кулак выдал два гулких глухих звука при столкновении с ни разу не могучим организмом Седькова, ей даже стало где-то неловко перед самой собой.

Русского скрючило, согнуло от удара в корпус, вышибло дыхание.

Миру, мысленно сожалея о своей безответственности, цапнула его за воротник и дёрнула на себя.

Рыжего тут же словно тайфуном снесло назад.

Она оперлась руками о его плечи и перепрыгнула, как через спортивного "козла" на физкультуре. Попутно добавляя ему импульса и отталкивая к стене (убирая тем самым с линии возможных агграваций).

Следующий удар Ченя, конечно же, полетел ей в лицо.

Предсказуемо и ожидаемо.

Хамасаки захватила кисть китайца, сделала три канонических шага по идеальной дуге и исполнила классический бросок на восемь сторон.

Роняя незадачливого любителя интриг из Поднебесной на пол, наваливаясь на его шею коленом и выверенным движением погружая кончики ногтей в глазные яблоки Ченя ровно на доли миллиметра, в самый верхний слой склер.

Следующее её действие было столь же опасным, сколько безошибочно точным: японский концентратор дал слабый импульс в место прикосновения.

"Парень" подруги дико заорал, выгнулся и абсолютно естественно попытался разорвать контакт.

Естественно, у него не получилось: когда за твоим затылком находится пол, отклоняться назад не очень удобно. Некуда.

Сяовэнь, отлично видевшая происходящее, беззвучно хватала воздух раскрытым ртом и не знала, что сейчас делать.

Запас вычислительного ресурса гаджета позволял, потому Миру практически проорала метровым красным шрифтом в чате с ней: "ПРОЧТИ МОЁ СООБЩЕНИЕ, ДУРА!".

После этого японка отпустила китайца и избавила его глаза от своих ногтей.

Из кабинета завуча на шум и крик необычайно живо вылетел Трофимов собственной персоной.

Оценив происходящее, толстяк завис: единственный его "любимчик", тумаки для которого находились в любом состоянии, сейчас опирался спиной о стену. Как и Чень, он усиленно хватал воздух ртом, пусть и по иной причине.

На роль груши для битья именно сейчас Седьков точно не годился.

Мануэль, предусмотрительно отошедший подальше, стоял в конце коридора, подняв руки, и всем видом говорил: я ни причём.

— ЧТО У ВАС ПРОИСХОДИТ?! — заведующий учебной частью решил изобразить хорошую мину при плохой игре.

Понятно, что не с его свиным рылом лезть в калашный ряд: когда отношения выясняют представители титульных наций, не гайдзину с бесформенным пузом открывать рот. По крайней мере, если не попросят.

Не по сеньке шапка. Хотя должность преподавателя вроде как и обязывает.

С другой стороны, некоторые границы лучше не переходить без особой на то необходимости.

Хамасаки мгновенно выпрямилась, вытянула руки по швам и поклонилась классическим средним поклоном: