Но чем натойяивее были губы Германа, тем невнятнее звучали вопросы. Сознание постепенно подергивается дымкой желания и на тот момент, когда язык Германа жадно таранит мою плоть, мой язык – я вся пылаю желанием.

Герман прерывает поцелуй в тот момент, когда я с силой впиваюсь в его сильные предплечья короткими ногтями. Задыхаюсь от нехватки воздуха.

– Прости, роднуль. Но ты во мне какую-то больную жажду вызываешь. Дико хочу тебя. Прямо здесь и сейчас.

Его настойчивые пальцы пробираются мне под кофту. Ласкают грудь, живот от чего кожа покрывается крупными мурашками. Меня пробирает озноб.

– Господи, Герман, – бормочу пересохшими губами, поднимаю руки, позволяю снять с себя одежду, потому что тоже его хочу. Моя тяга к нему настолько взаимна, что воспламеняюсь мгновенно. Это что-то невообразимое, дико сумасшедшее.

Из груди Германа вырывается глухое рычание, когда он видит меня наполовину обнаженной.

Он тут же подхватывает меня под задницу поднимает над полом.

Я обвиваю его ногами за талию, руками за шею, прижимаюсь так плотно, чтобы ему удобно было передвигаться. Герман стремительно покидает кухню, перемещая нас в зал. Диван жалобно скрипит под тяжестью наших тел, когда Герман уперевшись в него коленом нависает надо мной не прерывая поцелуя.

Вся одежда, что еще остается на мне в считанные секунды оказывается снятой и откинутой прочь. Мое тело пытает, трепещет под умелыми пальцами любовника. Мне кажется если он еще хоть немного помедлит, то я сойду с ума от желания.

Но Герман не тянет, он прекрасно чувствует меня. Сдирает с себя одежду ни капли не заботясь о том, что рубашка трещит по швам, когда он нетерпеливо стягивает ее через голову. Брюки, трусы, все летит на пол… И уже спустя мгновение моя кожа обжигается о его. Мужчина устраивается у меня между бедер и я выгибаюсь в пояснице дугой, когда крупная головка члена, увитого тугими как жгуты венами упирается в мою сочащуюся природной смазкой промежность.

Стон непроизвольно вырывается изо рта, когда Герман подавшись бедрами вперед проникает в мое лоно и одновременно с наступательными движениями и продвижением в глубину моей влажности, Герман начинается активно посасывать торчащие и дико чувствительные от возбуждения соски.

По жилам от самых кончиков пальцев ног и вверх к паху бегут пощипывающие пропитанные страстью токи надвигающегося оргазма.

Запрокидываю голову назад, закатываю глаза и поддаюсь бедрами вперед, извиваясь, насаживаясь на пульсирующий член глубже. Лоно туго обхватывает член…

Черт! Это кайф! Такой животный, дикий! Не передать словами….

Я словно превратилась в оголенный искрящий провод. Каждый нерв вибрирует натянутый до предела. Каждый волосок на теле наэлектризован, искрит.

Еще немного и у меня сорвет крышу. Я на пределе!

Герман чувствуя приближение скорой разрядки, перехватывает меня одной рукой под поясницу. Наращивает темп. Его член уже так глубоко во мне, что звезды перед глазами рассыпаются в причудливые созвездия. Космос становится уже более осязаем и ближе в тот момент, когда звонкие влажные шлепки кожи о кожу заполняют собой все свободное пространство квартиры. Секунда, и глубокое погружение в мое тугое лоно… Вторая… каменный член отступает, оставляя меня, давая мнимую передышку… Третья… и он снова заполняет меня собой до краев…

Вдох… Еще один… Судорожный всхлип… Протяжный стон…

Горячая волна оргазма несется по венам, накрывает меня с головой. И я на некоторое время теряюсь… Сознание покидает мое тело и с невероятной скоростью уносится ввысь, в глубины вселенной.

– Гер, – зову любовника севшим до хрипоты голосом.

За окнами уже давно сумерки и я чувствую по себе, что-то вот-вот провалюсь в сон. Машинально водя кончиками пальцев по груди мужчины, чуть-чуть прикрываю глаза. В комнате пахнет свежестью и спокойствием.

– Чего, роднуль?

Герман чуть склоняет голову на бок, и его губы прижимаются к моему лбу.

– Ты не боишься, что я влюблюсь в тебя?

В состояние анабиоза в котором я сейчас нахожусь, заминка мужчины меня ни капли не смущает, я заворожено наблюдаю за переливанием камня на кольце в тусклом свете ночников.

– Тебе ответить честно? – задает “неправильный” вопрос, я же изнеженная его ласками, лениво поднимаю на него взгляд, смотрю выжидающе. – Именно этого я и хочу, – секундное молчание. – Так ты уже влюбилась или только намерена это сделать?

Подлец. Каждое его слово пропитано иронией и насмешкой, да он как будто собирается издеваться надо мной, но …. мне глубоко наплевать. Я нахожусь в такой безмятежности, что всё это пропускаю мимо ушей. И отвечаю чисто по инерции:

– Бойся, Герман. Уже. Теперь живи с этим, – хихикаю, прикусывая его кожу и тут же запечатываю укус поцелуем.

Герман мне ничего не отвечает, но я и не настаиваю. Прекрасно понимаю, что с тем, что сегодня произошло между нами, нужно переспать, свыкнуться, осмыслить в конце концов.

Просыпаюсь ночью от чувства тревоги и холода.

В зале темень такая, что глаз можно выколоть.

Не садясь в постеле шарю по кровати рукой, но я и без этого чувствую, что Германа рядом нет. Сердце в груди замирает лишь на миг, а потом срывается в бешеный бег.

Резко сажусь, оглядываюсь по сторонам и только когда зрение хоть немного привыкает к темноте, начинаю видеть очертания предметов в комнате.

Замотавшись в плюшевый плед, я осторожно ступая по полу направляюсь к выходу и, когда подхожу почти вплотную, наконец то догадываюсь почему так темно, дверь плотно закрыта.

Интересно, что может делать Герман глубокой ночью, да за закрытой дверью? Даже спросонья, у меня от неприятного предчувствия засосало под ложечкой, когда в голове промелькнула дурная мысль о том, что он может что-то от меня скрывать.

Толкнаю дверь, гонимая нетерпением узнать побыстрее правду, стремительно врываюсь в кухню и, замераю в дверях.

Герман стоит возле окна, в одной руке держит телефон, в другой сигарету, от кончика которой вверх поднимался тонкой струйкой дым.

Стоит только мне появиться, Герман тут же повернул голову в мою сторону.

– Я тебя все таки разбудил? – пробасил хрипло и приоткрыв окно шире, выбросил окурок на улицу.

– Нет, – качаю головой. – Я сама проснулась.

У меня, глядя на его серьезный вид, тревожно забилось сердечко.

– Что-то случилось? – вглядываюсь в его лицо.

– Да, роднуль, – Герман откладывает телефон, направляется ко мне. – Мне нужно будет уехать. Это важно.

– Господи! Герман, что произошло, – сдавленный голос выдает мое волнение, – что-то с Максимом?

– Нет, – отрицательно качает головой. – Это по-работе.

– По работе, – переспрашиваю и новый сгусток тревожных мыслей из прошлого заполняет мозг. – Герман, скажи со Светланой Петровной все в порядке?

Чувствую, как подкатывает к горлу горький комок. Почему-то всегда, когда вспоминаю про начальницу, мне каждый раз кажется, что ей и ее дочке что-то угрожает.

Герман долго смотрит на меня. И вижу в его глазах, какое-то сомнение. Он как будто размышляет над тем, стоит ли мне сказать правду или все же будет лучше оставаться мне в неведении.

– Все сложно, роднуль. И тебе лучше туда не лезть.

Герман подходит ко мне вплотную и обнимая мое лицо лдаонями, целует.

Правду он мне так и не сказал, что вполне ожидаемо: не доверяет? Или не хочет расстраивать?

– Я волнуюсь за нее, – меня берет злость, почему ему так сложно сказать? Разве я прошу чего-то многого.

– Ась, послушай меня. То что происходит в жизни Светланы… Петровны – это не твоя забота. Она сама под этим подвела черту. Теперь, за свои поступки отвечает.

И тут мне становится действительно страшно. Я открываю рот, чтобы продолжить расспросы, когда:

– Я уже заказал билет, Ась. Через час самолет. Не хочу больше о работе. Хочу только о тебе думать.

И снова мои губы обжигает требовательный с привкусом сигаретного дыма поцелуй.