Сев в машину, завел ее.

Залез в портмоне. В нем оказалось две тысячи рублей. Решил, что куплю на них Асе цветы. Я ведь так за эти дни и не доехал до нее. Все с этой дурой кружился. Идиот. Теперь даже представить себе не могу, как за все что я натворил, выпрашивать прощение!

В голове проскользнула мысль о том, что может маме позвонить? Она бы приехала на подмогу. Смягчила, приняла весь удар на себя. Хм, а это и правда идея.

Достаю телефон. Набираю маме. Трубку мама поднимает сразу:

– Мам привет, – бодро здороваюсь с ней, но в ответ слышу слишком сдавленный, слишком напряженный голос родственницы…

– Немедленно! Слышишь! Немедленно приезжай домой! Я тебя жду! – и кладет трубку.

– Что за, мать твою, там произошло? – удивленный ее поведением, сую трубку в карман и выжимая сцепление трогаюсь с места.

Под ложечкой начинает посасывать от недоброго предчувствия, пальцы чешутся позвонить мужикам, но я себя останавливаю лишь тем, что у мамы тоже есть кому позвонить и уж она-то точно никаким образом не даст себя в обиду.

– Хер ты угадал. Я ничего подписывать не буду. Ася – моя жена и на Кутузова наша с ней квартира…

– Я тебе сказала, – мать хватает меня за ухо, выкручивает, и тычет в листы бумаги, – подписывай. Быстро.

У меня аж в мозгах зазвенело от ее выходки:

– Да, что ты творишь, мам! Больно же! – против воли в голос вскрикиваю.

– Да, что ж ты у меня такой непутевый-то. Все просрал. Все. И жену, и квартиру, и…

В голосе родственницы появляются плаксивые нотки.

– Ничего не просрал, – цежу сквозь зубы и смотрю на чужака исподлобья. – Ася беременна от меня. Зачем тебе нужна женщина с чужим ребенком? А? Он же не твой. И ты же понимаешь, если что, я не остановлюсь, я заявлю на него свои права и если надо – буду судиться…

– Заткнись, а, – буркнул мужик и у меня от его голоса внутри все завибрировало. Волосы на затылке зашевелились.

До чего ж он все- таки огромный и страшный.Смотрит, как убийца. Изверг. Зверюга. Урод.

– Герман Степанович, – заюлила перед ним мама, когда он поднялся со стула в полный рост и навис над столом. – Да не беспокойтесь, он это мелит от головы своей бестолковой: – Да ставь ты свою закорючку, глупый, – плаксиво обращается уже ко мне.

– Мам, – и следом мне под затылок летит ощутимый лещ.

Сцепив зубы, черкнул размашистую подппись в нижнем правом углуе листа.

– Довольны? Доволен? – прищуриваюсь и цежу сквозь зубы.

Мужик растягивает губы, кривит в одну сторону, показывая клыки.

– Так, с одним разобрались. И запомни, щенок, больше эта квартира не твоя, она принадлежит только Асе, теперь… еще один момент. Давай поднимайся и на выход.

– О, Господи. Герман Степанович. Куда? Вы же сказали, что он вам нужен только для подписания документов. Куда вы его забираете?

Мать неожиданно толкает меня и становится между мной и мужиком:

– Не пущу. Слышите! Он ни в чем не виноват. Асю он не трогал. Куда!

Взвизгивает мама, когда этот мудак ее бесцеремонно отодвигает в сторону и своей огромной лапищей сжимает мой ворот:

– В ЗАГС, – громыхает.

– Отвали! Я никуда не поеду с тобой, – я пытаюсь вывернуться из его рук, машу кулаками и ногами, пытаясь принести этому бугаю хоть какой то урон… Щелчок. Удар в переносицу чем-то твердым, я не успел рассмотреть, у меня темнеет в глазах.

Сукин-сын, злопамятный урод – это он мне мстит за опорку в которой сидел.

– Вадюша! Вадюша! – запричитала мама.

– Мать. Прекращай верещать. Ничего я твоему дебилоиду не сделаю. Собирайся сама. Сейчас доедем до ЗАГСа, твой недоносок подпишет доки на развод и пусть гуляет ветром в поле. От него, как и от тебя больше ничего не нужно. Усвоила?

Я мну пальцами лоб. Переносицу. Боль такая, что в глазах до сих пор темно.

Грубиян, как так можно со взрослым человеком разговаривать? Злопыхает мысль в голове, но во рту так сухо, что сказать не могу ни слова.

– Точно? – срывающимся голосом шепчет мама.

– Точно.

– Мама не надо. Он же манипулирует тобой, – пытаюсь остановить родительницу на лестничной площадке, но та грубо толкает меня в бок.

– Иди, поговорим потом, – шипит.

Бугай идет за нами шаг в шаг. Сбежать бы можно было, но как я могу оставить мама. Она же от такого далеко не убежит.

Мы садимся в огромный джип. Это джип этого медведя. Я его еще с прошлого раза запомнил. Меня эта горилла сажает за руль…

– Не боишься? – прищурившись еле сдерживаю улыбку. – Что завезу куда-нибудь?

За мной захлопывается дверь и бугай следом забирается в салон и садится на заднее сиденье за моей спиной, а потом я чувствую, как мне в шею упирается что-то острое, холодное.

– Попробуй. Дорогу в ад захотелось поискать? Мне плевать Ася станет вдовой, что тоже в принципе неплохо.

– Ну ты и …

– Заткнись лучше и помалкивай, не стоит будить во мне зверя. Не думаю, что тебе понравится знакомство с ним.

Сжал зубы. Вот урод. Какой же он имеет вес в криминальных кругах, раз ведет себя столь разнузданно в этом городе?

Когда мама уселась на заднее сиденье, впрочем куда ей и указал мужик, завел мотор и выжав сцепление надавил на газ.

Пока ехали до ЗАГСа в голове крутилась только одна мысль: меня ничего не остановить, я найду жену, где б он ее не прятал и заберу домой. Ведь если эта сволочь так обращается со мной и моей мамой, то возможно он и Асю держит у себя насильно?

Подъехав к зданию, мы вдвоем, без мамы, горилла ее специально оставил в машине, направились внутрь.

Амбал не соврал, нас и правда ждали. Женщина, трясущимися пальцами схватилась за заявление Аси, которое каким-то фантастическим образом оказалось у этого быка-переростка, потом взяла мое. Потребовала паспорта. Асин тоже был в руках амбала.

– Мне нужно немного времени. Присядьте… – указывает она на кресла.

– Блять, это неправильно, – во мне вспыхивает ярость сразу, как только женщина исчезает за закрытой дверью.

Выпячиваю грудь колесом, подхожу к амбалу:

– Она моя жена. Она беременна…

– Слушай гнида, – громила расправляет плечи и я невольно приседаю, потому как его размеры поистине пугают. Амбал нависает надо мной. – Я советую тебе после того, как сейчас получишь бумажку, вообще забыть о своей… уже бывшей жене. Вернуть тебе, ее не удасться. Я тебе гарантирую. А если не послушаешь, жизнь твою поломаю. Усвоил?

Я стою под ним, смотрю ему в глаза и понимаю, что моя жизнь и так ни к черту. Мать теперь мне этого не спустит запилит. А чтобы вырваться, мне придется уехать…

– Я понял, – пробормотал и развернувшись, сел на кресло, которое стояло здесь же недалеко.

Странное было ощущение внутри от сегодняшнего дня.

Как такое возможно?! Не могу ответить себе на вопрос: как можно в один день потерять все, что я имел? И что теперь мне нужно будет сделать, чтобы вернуть жену.

– Вот. Все готово. Свидетельство о разводе…

Вернуть… смотрю на цветную бумагу, буквы прыгают перед глазами… бывшую жену.

– Герман, ты зря беспокоился. В четырех стенах вещей много не нужно. А наличие телефона вообще все мое свободное время занимает, – я нехотя забираю фирменный пакет с вещами из рук мужчины, который появился несколько минут назад на пороге моей палаты, тем самым оторвав меня от очень важного дела: просмотра новостей в социальной сети.

– Я ненадолго, если ты беспокоишься о том, что я тебя отвлеку от чего-то очень важного, – иронично заметил мужчина, посмотрев на телефон в моих руках.

Мгновенно вспыхнула, так как прямо сейчас так некстати, на экране красовался полуголый парень с красивым мускулистым телом, каким-то образом застрявший в “ленте” новостей.

Тут же перевернув телефон экраном вниз засунула его под подушку.

– Так что там нового в мире? – попыталась изобразить на лице бесстрастность и ярый интерес к внешней жизни.

За несколько дней пребывания в больнице, я полностью иссякла на эмоции. Стала апатичной, как будто не живой.