– Ах, вот оно что, – усмехнулась Василиса и я отчего-то почувствовала себя круглой дурой. – Ты ей не говорила ничего, Ириш?

– Не лезь куда тебя не просят! – вскидывается мама на Василису, порывисто встает со стула. – Довольна? – смотри на меня сурово. – Пошли.

– Мама, – я только хочу схватить ее за руку, чтобы остановить, но женщина отдернула руку, широким шагом направилась к выходу.

Я обескураженная неожиданной злостью родительницы, осталась стоять на месте.

– Что с ней? – спросила сухо, не поворачиваясь к женщине, и все еще продолжая гипнотизировать закрытую с громким стуком дверь.

– Поговори сначала с матерью, если сама не скажет, тогда приходи. У меня есть что тебе сказать, – услышав равнодушный ответ, глянула на женщину.

– Мама чем-то больна? – сглотнула сухость во рту.

– Ася, я уже сказала: я дам шанс Ирине, все самой тебе рассказать. У нее сейчас очень непростое время и я не хочу настраивать ее против себя.

– Ася! – доноситься нетерпеливый мамин отклик из-за резко открывшейся двери. – Хватит уже!? Я же просила!? – щурит она зло глаза, прожигая взглядом Василису.

– Я ничего не говорила, Ирин. Нечего на меня так зыркать, – твердо отвечает женщина, а я,чтобы разорвать нагнетение собравшееся в комнате, подхватила свою куртку, заторопилась к выходу.

– Пойдем мам. Ты же на работу опаздываешь?! – беру маму за руку тяну за дверь.

Когда оказались на улице, родительно агрессивно вырвала руку из моих пальцев.

– Не интересуйся ничем, – зашипела сквозь зубы. – Я тебя оставила под крышей дома, не для того, чтобы ты лезла туда, куда тебя не просят. Не нужно разнюхивать и за моей спиной обсуждать меня с местными…

– Мам, о чем ты? – хлопаю глазами. – Я не собиралась… – слетает с моих губ оправдательно.

Родительница не удостаивает меня ответом. Круто поворачивается ко мне спиной и устремляется прочь.

Мне ничего не остается делать, как следовать за ней.

Чувствую, как с каждым шагом,между мной и родительницей вырастает стена, образовывается пропасть. Мне бы нагнать ее, сказать какую-нибудь глупость, чтобы разрядить обстановку, но я не могу. Меня что-то отталкивает. Останавливает.

Не могу себя перебороть. А в голове тем временем мысли разные крутятся.

Я все думаю о том, что с мамой может быть не так?

И самые страшные, самые душетрепещущую догадки корябают сердце, душу своими острыми коготками, причиняя боль.

Я настолько поглощена мыслями о здоровье родительницы. Что не сразу осознаю то, что о своей судьбе совершенно не думаю. Хотя это не правильно. Мне нужно было бы связаться сегодня с Вероникой. Спросить что, да как. Сидеть в ожидании тоже не хотела. Да и с таким нервотрепателем, как отец, вряд ли долго смогу здесь продержаться. Поэтому делаю в голове себе заметочку о том, что как только вернемся домой, то сразу же позвоню коллеге.

До дома фермера мы добираемся спустя двадцать минут. Я так устала, что внимания не обращаю на то, каким огромным оказывается усадьба. Сам особняк был спрятан за высоким каменным забором. Единственное, что меня покоробило и зацепило внимание, так это то, что мы заходили не в центральные ворота, а в неприметную калитку, как оказалось позже – этим входом пользовались работники и попадая внутрь, они сразу оказывались на заднем дворе. Там были построены для рабочих специальные домики.

У меня от этой буржуазной обстановки засосало под ложечкой. Стало крайне приятно на душе. Но усталость от дальней вылазки брала свое. И как только мама открыла дверь в первый домик, у меня наступило облегчение, когда зашла внутрь.

Вся взмокшая, как мышь, я в буквальном смысле этого слова, когда скидываю фуфайку в подсобке, исхожу паром.

Усевшись на скамейку, я расплылась по ней, словно подтаявшее желе.

– Я ухожу в главный дом, как только будешь готова, можешь приходить. Если же передумала, то выход знаешь где, найдешь. Я хозяйку предупрежу о тебе. Если вдруг заблудишься, в доме много народу, спросишь где меня найти, тебе подскажут, – потому каким тоном женщина со мной разговаривала, было понятно, что она была в ярости и до сих пор злилась на меня.

– Может ты меня все же подождешь? – заведомо зная, что она откажет, я все же решила попросить.

– Нет. Я и так взбучку получу из-за твоей мнительности. Еще не хватало работу потерять. Кто кормить нас потом будет?

Родительница осуждающе качнула головой, и развернувшись на пятках, покинула помещение, оставляя меня одну.

Первым порывом было встать и уйти, но я не могла так сделать. Не хотела оставлять маму без поддержки.

Немного остыв, набросила халат, который оставила мне мама, направилась в главный дом. До двери соседнего здания было не больше десяти метров и я не стала накидывать куртку. Подобравшись, бросилась рысцой в сторону дома.

По пути молниеносно пронеслась мысль в голове о том, что все таки куртка была бы не лишней, а потом вдруг боковым взглядом зацепилась за кусок черного, внедорожника, который было видно из-за угла дома. В груди что-то екнуло, но гонимая холодом и множествами мыслями в голове я не останавливаясь залетела в дверь, скрываясь от стужи в теплом помещении.

Еще несколько секунд в моей голове задерживаться мысль о том, что увидела. Пытаюсь подумать о том, кому может она принадлежать: и первое что приходит – это конечно же то, что машина хозяевов. Но что-то не дает мне покоя, пока не могу понять что, но меня отвлекают вопросом:

– Ася?

…. и все что нестабильно было зафиксировано в мыслях, тут же выветрилось, когда подняла взгляд и вдруг узнала говорившего:

– Да, – киваю, а сама не спуская взгляда с Лени, это мой друг детства. – Леня?!

– Угу, а кто же еще, – хмыкает парень, и протягивает ко мне руки, чтобы обнять, а я стою как вкопанная, почему-то, что Леонид остался в деревне у меня вызвало недоумение, я всегда думала, что его зажиточная семья(по меркам нашей деревни) уж точно не дадут парня здесь остаться.

Неосознанно разглядываю парня подмечая, что он немного изменился за все те годы, что мы не виделись: похудел, остриг тонкий крысиный хвост, правда кожа на лице теперь была рябой, в юношеском возрасте Леня страдал акне…

– Ох, – вырывается изо рта, когда парень сжимает меня в объятиях слишком рьяно. – Задушишь.

Перебираю ногами в воздухе, так как Леня приподнял меня над полом покачивая из стороны в сторону.

– Как была легче перышка так и осталась, – пробормотал парень, поставил меня на место, отступил на шаг. – Ты к нам надолго?

Леня выжидательно прищурил глаза, с интересом вглядываясь мне в лицо.

Я отступаю от него еще на пол шажка. Мне неуютно быть рядом с ним. Не знаю как это объяснить, но чувствую интуитивно, что лучше не быть с ним слишком близко.

– Я пока не решила, – отвечаю уклончиво, но честно.

Меня начинает напрягать затянувшееся время встречи. И не понимаю отчего.

Я в подростковом возрасте Ленька был неотъемлемой частью меня. Мы с ним крепко дружили, но перестали общаться, как только я переехала в город. У меня все там так закрутилось, что на друга не оставалось времени.

– А муж? Ты приехала с ним? – продолжаются неудобные для меня вопросы.

– Нет. Я приехала одна, – сжимаю губы, давая тем самым понять человеку, что мне эта тема неприятно, но следующий вопрос выбил меня из колеи и дал понять то, что в Лене отсутствует понятие “такта”. Его в нем просто нет:

– Ты развелась? – его тон меняется становится вкрадчивым.

– Нет, – качнула отрицательно головой. – Лень, что за вопросы? Я разве должна тебе что-то объяснять?

– Нет. Ни в коем случае, – тут же тряхнув головой проговорил парень.

– Вот и отлично. Скажи где мама?

– Теть Ирина на кухне, пойдем провожу, – парень хватает без каких-либо стеснений мою руку и тянет куда в сторону по длинному коридору, – а дети у тебя есть, Ась?

– Нет, – сухо отвечаю и при этом пытаюсь стряхнуть с себя чужеродное прикосновение.

– О,а это здорово, – слышу улыбку на губах парня.