— Думаю, это не прибавит тебе мозгов, — долетает до меня с водительского места. — Пристегнись.

Покачав головой, я открываю глаза и направляю на него взгляд полный презрения.

— Ты всегда был таким говнюком?

Мия

— Ты не мог бы ехать помедленнее? — недовольно бурчу я, не вытерпев крутого поворота, что вынудил меня вновь схватиться за приборную панель.

— Малышка Ми боится? Тебя еще не катали с ветерком? — с издевкой интересуется Томас. — Не думал, что моя сестренка из трусливых.

— Я просто волнуюсь, как бы папочка не прибил тебя за царапину на машине. Хотя, может, тогда он передумает и отправит тебя обратно? И для особо одаренных повторяю: меня зовут Мия. — Последнее предложение я произношу с откровенным раздражением, потому что от его «малышка Ми» к горлу мгновенно подкатывает тошнота.

— О, ты умеешь беспокоиться? И даже переживаешь за меня? Это так трогательно, Ми.

— Слушай, у меня к тебе одна просьба: не называй меня на людях сестрой. Не хочу, чтобы у них сложилось обо мне неправильное мнение. Не всем ведь известно, что брат-идиот мне вовсе не родной. Ладно?

Томми нарочно дергает руль в сторону, и если бы не ремень безопасности, здравствуй приборная панель.

— Ты совсем больной?!

— Стараюсь соответствовать, — он поворачивает ко мне голову, — сестренка, — подмигивает и, оскалившись, снова устремляет взгляд на дорогу.

Так, это уже слишком! Пошел он к черту! Больше братец не выведет меня на эмоции. Поэтому дальнейший путь до дома я не рискую нарушать желанную тишину, игнорируя его и избегая зрительного контакта.

Минут пятнадцать спустя мы подъезжаем к дому, а я уже просто изнываю от желания поскорее скрыться в своей комнате, чтобы обида и злость не вырвались наружу, обрушив все кары небесные на новоиспеченного родственничка. Хотя он явно этого заслуживает, но в целях сохранения собственного спокойствия я отказываюсь вступать с ним в конфронтацию. Да кто вообще дал ему право так вести себя со мной? Однако я вновь усмиряю поднимающуюся в груди бурю и, как только машина паркуется у гаража, пулей вылетаю из нее, чтобы не сцепиться с кудрявым наглецом в очередном словесном поединке. Вот только когда захожу внутрь, мечта о том, что я наконец доберусь до своей спальни, рушится, ведь еще на ступенях меня окликает мама.

— Дорогая, тебе не может дозвониться Алевтина Петровна.

Закатив глаза, я разворачиваюсь и следую на мамин голос. Нахожу ее на кухне. Она стоит у раковины в простом скромном платье с цветочным принтом и с аккуратным пучком на голове. Нежная, словно весеннее облачко. Господи, ну какая же она милая, не зря её порой принимают за мою старшую сестру.

— Она что-то говорила по поводу экскурсии в августе, — мелодичный мамин голос отрывает меня от любования, пока сама она сервирует стол к ужину, порхая вокруг, как пчелка Майя. — Почему ты раньше мне ничего не рассказывала об этой поездке?

— Не знаю, как-то и не подумала даже, — пожимаю плечами, — да и вообще, может, я никуда не поеду.

Тяну руку к столу, чтобы ухватить вкусняшку, но тут же получаю по ней шлепок и корчу недовольную гримасу.

— И подставишь всю группу? — хитро прищуривается мама.

— В смысле?

— Ребята проголосовали за тебя как за старосту. Организация легла на твои плечи и Каримова.

Супер! Наверное, об этом мне и рассказывала сегодня Ярослава, да только мои мысли были заняты кучерявым недоразумением.

— Мам, до августа еще два месяца, я разберусь, не переживай.

— Я переживаю не об этом, — она бросает на меня строгий взгляд. — Если отец узнает о Марке, боюсь, твоя экскурсия накроется медным тазом.

— Хорошо, если не справлюсь с подготовкой, я подам папе сигнал SOS, — шутливо парирую и посылаю ей воздушный поцелуй.

— Как прошел день? — Мама слегка запинается, но продолжает: — Как с Томми?

— Эм-м, день, да как обычно.

— Мия, ты ведь знаешь, как Александр переживает о приезде сына. Я бы очень хотела, чтобы их отношения наладились. Если вдруг у вас с Томом случится недопонимание, не замалчивай, как ты это любишь делать, говори со мной. Ты можешь положиться на меня. Я всегда тебя выслушаю.

— Мааам, да все в порядке, думаешь, я не знаю, как найти общий язык с мажорчиком? — Вкладываю в свой голос максимум задора, чтобы не расстраивать маму, и в ответ она одобрительно кивает. — Видишь, он меня даже до дома довез. — Развожу руки в стороны и кручусь, отступая назад. — Целую и невредимую, — подмигиваю и выбегаю из кухни.

Разговаривать с мамой на тему брата нет ни малейшего желания, а тем более видеть, как она осторожничает по этому поводу. Хотя повод определенно есть…

Поднимаюсь по ступенькам вверх и на ходу бегло оглядываю семейные фотографии. Всегда так делаю, когда мне хочется затеряться в прошлом, где, по всей видимости, я была счастлива. Как жаль, что многие воспоминания стерлись, словно на этих кадрах и вовсе не я. Перешагиваю еще одну ступеньку и… внимание привлекает новая золотистая рамка, на которой красуются Томми с отцом. Смотрю на брата и пытаюсь представить, какой был Александр в молодости. Он определенно разбил не один десяток девичьих сердец. Даже невзирая на возраст, фигура у отчима крепкая, а резкие черты лица добавляют ему мужского шарма. Глядя на снимок, так и не скажешь, что его сын знатный засранец. На лицах у обоих улыбки, да и глаза искрятся радостью. Интересно сколько здесь Тому лет? Не отдавая отчета своим действиям, я снимаю со стены фотографию и пальцами провожу по лицу брата, очерчивая линию скул.

— Зачем тебе копия на фото, если можно воспользоваться оригиналом?

Вздрагиваю от неожиданности и с ужасом поднимаю глаза, обнаруживая стоящего чуть выше американца.

Мия

— Так, значит, маленькая Ми втайне любуется старшим братом? — подстегивает он. — Думаешь, твоя мамочка одобрит это?

С каждой новой секундой позвоночник покрывается сковывающим льдом, в груди же, напротив, происходит атомный взрыв, а по факту я и рта раскрыть не могу, чтобы послать его куда подальше.

— Трусливая и лживая, вот какая ты на самом деле. — Том облизывает нижнюю губу, прежде чем продолжить уничтожать меня словами. — А знаешь что? Пожалуй, на людях ты тоже молчи и не называй меня братом. Ведь мало кто знает, что моя избалованная, лживая сестренка мне не родная.

Зло усмехнувшись, Томас больше не задерживается и оставляет меня в одиночестве и полном смятении. Не глядя на стену, дрожащими руками пытаюсь повесить рамку обратно, и у меня получается только с третьей попытки, а потом я по-прежнему продолжаю стоять на месте. Глаза жгут подступающие слезы, и я зажмуриваюсь, чтобы не разреветься. Почему он так себя ведет? Почему в этом парне столько жестокости? Однако больше всего меня раздражает то, как умело он скрывает свое истинное лицо под маской тупого мажора. Только вот он далеко не тупой. И я выясню, какую цель проследует этот мерзавец!

За одно мгновение соленая горечь превращается в ядреный адреналин. Не задумываясь о последствиях, я пускаюсь вслед за ним и бесцеремонно врываюсь в щедро выделенную ему комнату. Но замираю на пороге, судорожно сглатывая остатки разочарования, когда он одаривает меня высокомерным взглядом, вальяжно развалившись на кровати. И это окончательно выводит меня из себя.

— Что я тебе сделала? — выпаливаю, не сдержавшись. — За что ты так со мной обращаешься?

— А ты не догадываешься? — со скучающим видом протягивает он, лишая меня последних крох самообладания.

— Представь себе, не догадываюсь! Почему ты так себя ведешь?

Не в силах больше стоять на месте, быстрыми шагами прохожу внутрь и останавливаюсь у кровати, для большей убедительности упирая кулаки в бока.