— Прости, — сдавленно шепчет он, — я не хотел напугать тебя. Его голос с тяжелой хрипотцой зарождает в груди мощный циклон, отчего сердце подпрыгивает к самому горлу, лишая возможности вздохнуть. Но обрушившееся осознание того, что вокруг полно народа отрезвляет мой затуманенный рассудок.

— Убери, — сглатываю вспыхнувшее волнение, — убери от меня свои лапы. — Отталкиваю его и тут же поднимаюсь на дрожащие ноги. Вот только от резкой смены положения и мокрой одежды я тут же теряю равновесие, а потом внезапно вновь оказываюсь в объятиях братца. — Не смей! — Яростно толкаю его в плечи. — Ты слышишь?! Не смей прикасаться ко мне!

— Ты сама виновата! — рявкает на меня, а в глубине его карих глаз плещется неприкрытое раздражение. — Надо думать, прежде чем провоцировать того, кто сильнее тебя!

— Сильнее? Да ты самый настоящий слабак! — взрываюсь очередным криком и, не выдержав раздирающих изнутри эмоций, замахиваюсь на него, но рука сразу же угождает в стальную хватку американца.

— Нам стоит успокоиться. Наша перепалка начинает привлекать ненужное внимание, — цедит он вполголоса.

— Это ты виноват. Я ненавижу тебя! Пусти! — Извиваюсь в его руках, желая как можно скорее сбежать отсюда. Поймав за ворот куртки, он рывком притягивает меня к себе так, что я спотыкаюсь о собственные ноги и позволяю прижать свое тело к крепкой груди.

— А если не отпущу, что ты сделаешь? — рычит прямо мне в губы, после чего цепляет меня пальцами за подбородок.

Я тут же пытаюсь отвернуться, но у меня ничего не выходит. Том только крепче сжимает меня, вынуждая наши лица оставаться в опасной близости. Какой же он все-таки паршивец. Высокомерный. Заносчивый. Невыносимый. В его взгляде бушует штормовое предупреждение, когда он медленно скользит им по моей шее, спускаясь все ниже. Словно он околдован.

Щеки вспыхивают, когда я на секунду задумываюсь о том, что происходит у него голове. Мне приходится укусить себя за язык, чтобы не выдать сжигающее изнутри смущение. Его близость затмевает все вокруг, даже шум постепенно стихает, отдаляясь на второй план. Я должна прекратить это сейчас же. Но и глазом моргнуть не успеваю, как он зубами впивается в нижнюю губу, вырывая у меня испуганный писк. Одним дерзким движением Том лишает меня возможности сопротивляться, а после утягивает в сети пленительного поцелуя.

Сердце пропускает удар, замирая от мягкости его рта, но тут же пускается вскачь от того с каким голодом этот нахал порабощает меня им. Колени подкашиваются, а сила воли плавится подобно теплому меду, обволакивая последние капли трезвого разума. Его крепкие руки перемещаются на затылок. Требуют раствориться в нем. Вжимают навстречу шторму. Эмоции бьют ключом. Пульс отдается гулким эхом в ушах. А кислород прекращает поступать в легкие, потому что Том поглощает каждый мой вдох.

Начинаю лупить его по плечам, ведь еще немного, и мне грозит гипоксическая кома. Когда же он, наконец, отрывается, оставляя на моих губах колючий шлейф, я отшатываюсь и резко хватаю ртом так необходимый сейчас воздух. Кожа объята пламенем, а осознание произошедшего вызывает ставший уже безусловным рефлекс. Поэтому в следующую секунду моя ладонь со звонким хлопком встречается с его щекой, что тут же отзывается жалящей болью во всей руке.

Словно сотни мелких иголок атакуют каждый миллиметр моей кожи. Внутри все кипит. Эйфория с неумолимой скоростью рассыпается, перерастая в приступ тошноты. Он только что поцеловал меня. А мысль о том, что на нас пялится толпа народу, пронзает подобно молнии. Горло сводит тупым спазмом. Грудь взволнованно вздымается и опадает. Я словно в ловушке.

Слышу, как со всех сторон начинают сыпаться грязные шуточки, и срываюсь с места, задыхаясь от разгорающегося стыда и презрения. Ноги подворачиваются, и я едва не падаю, хватаясь за проходившего мимо парня, но тут же, поднявшись, бросаюсь прочь. Господи… какой позор…

— Мия! — доносится мне в спину, но я не могу понять, кому принадлежит голос.

Слезы застилают взор. С каждым ударом сердца становится тяжелее дышать. Мокрая, растрепанная и в слезах, я запрыгиваю в подъехавшее такси. Наверное, его вызвал кто-то из гостей, но сейчас мне наплевать. Я бросаю на переднее сиденье намокшие купюры и откидываюсь на спинку, до острого жжения растирая лицо. Постепенно дыхание выравнивается, и я позволяю себе расслабиться, благодарная таксисту, что он не задает лишних вопросов и молча увозит меня со злополучной вечеринки.

Мозг отказывается соображать. Я словно бездушная кукла, моргаю глазами и пытаюсь проанализировать случившееся. Разобраться, с какого момента моя жизнь превратилась в филиал ада. Кажется, только сейчас на меня обрушивается вся тяжесть произошедшего. Я же не хотела, чтобы он меня касался! Пусть проваливает обратно в свою Америку. В мою жизнь он принес только боль. Столько боли, что трудно дышать. Теперь я буквально переполнена ей.

Под разъедающие мысли я бреду по дому, на ходу стягивая с себя мокрую одежду. В своей спальне сажусь на край кровати, спешно выуживая из куртки телефон. И с облегчением выдыхаю, понимая, что он работает. Тело слегка лихорадит, и я забираюсь под одеяло, на секунду прикрывая веки, пока их не заставляет распахнуться громкий звук входящего сообщения. Господи. Кто там? Сейчас я не готова ни с кем даже переписываться. На экране мелькает сообщение от Николь со ссылкой на видео. Не ожидая увидеть там ничего хорошего, открываю, и в груди все тревожно сжимается.

— Нет! Только не это! Нет! Нет! Нет! — шепотом повторяю себе под нос, чувствуя, как каждый нерв в теле словно вспыхивает, когда начинается воспроизведение нашего поцелуя.

Выбрасываю гаджет из рук, как будто только что обожглась открытым огнем и запускаю дрожащие пальцы в волосы, подтягивая колени груди. Какой кошмар… Нет. Это происходит не со мной. Как же мне хочется исчезнуть! Впиваюсь в одну из коленок зубами, чтобы заглушить вырывающийся наружу крик…

Моя жизнь кончена…

Мия

Я обреченно переворачиваюсь на спину и с минуту пялюсь в потолок, пытаясь проглотить очередную порцию слез.

С ноющей болью в груди перевожу взгляд на лежащий рядом телефон, что уже битый час разрывается от звонков. Но я просто игнорирую этот факт, оставаясь в той же самой позе.

Внутренняя опустошенность лишает способности двигаться. Да и желания общаться с кем-то у меня нет.

Что нас ждет дальше? Зачем он это сделал? Зачем снова причиняет мне боль? Нет, с меня хватит, завтра же соберу вещи и на остаток лета уеду к бабушке. Больше я в этом доме не останусь. А после сегодняшней выходки, наверное, и смотреть на него не смогу. Ведь Томас вынудил меня столкнуться лицом к лицу со своим страхом. У всех на глазах заставил испытать то, чего я долгое время старательно избегала.

С самого детства я профессионально занималась плаванием. Но сейчас единственное, что об этом напоминает — это кубки и фотографии. О том, что произошло мне известно лишь по рассказам. Это случилось в университете накануне важных соревнований. В тот день тренер отвлекся на несколько минут, но этого оказалось достаточно для фатальной ошибки, которую я совершила, идя на поводу у собственных непомерных амбиций. Говорят, я с кем-то поспорила, поэтому на финальной тренировке взобралась на слишком опасную вышку и прыгнула. Будучи совершенно не готовой к такой высоте, я не смогла удачно войти в воду. Удар был настолько сильным, что часть моей жизни стерлась из памяти. Навсегда.

После этого все изменилось. Моя семья проходила через серьезный кризис, а я в это время — реабилитацию.

Но даже тот факт, что я абсолютно не помнила причину своей амнезии, не помог мне избежать фобии, которая выработалась на подсознательном уровне. В первые дни я боялась даже пить, а звук журчащей воды приводил меня в ужас. Впрочем, несколько лет упорной работы над собой под руководством психологов помогли мне немного адаптироваться, и панические атаки стихли. Теперь я испытываю страх только при полном погружении, что мне и обеспечил дорогой братец.