Я уставилась на него. И пялюсь. И смотрю еще немного, с открытым ртом. Я уставилась на этого человека, в котором шесть четыре и двести фунтов мышц, и который только что в течение пяти минут рассказывал мне о том, что космос — страшное место.

Боже. О, Боже. Кажется, он мне нравится.

— Есть один-единственный формат, в котором пространство терпимо, — говорит он.

— И какой же?

— Фильмы «Звездные войны».

О, Боже.

Я вскакиваю со своего места, хватаю его за руку и вытаскиваю из бара. Он следует за мной, не сопротивляясь. — Би? Куда мы…?

Я не пытаюсь оглянуться. — В мой номер в отеле. Смотреть «Империя наносит ответный удар».

— Йода — немного мудак. — Я наклоняюсь, чтобы стащить горсть попкорна с колен Леви. Мой собственный пакет, к сожалению, давно закончился. Надо было не торопиться.

— Все джедаи — козлы. — Леви пожимает плечами. — Это вынужденное безбрачие.

Не могу поверить, что я на кровати. С Леви Уордом. Смотрю фильм. С Леви Уордом. И это даже не кажется странным. Я краду еще попкорна и нечаянно хватаю его за большой палец. — Прости!

— Это не вегетарианское блюдо, — говорит он, в его голосе слышится намек на что-то, и я завороженно смотрю на тени, которые отбрасывает свет телевизора на его лицо. Его изящный нос, неожиданная полнота губ, черные волосы с синим отливом в темноте.

— Что? — спрашивает он, не отрывая глаз от экрана.

— Что, что?

— Ты смотришь.

— О. — Я должна отвести взгляд, но я немного пьяна. И мне нравится смотреть на него. — Ничего. Просто…

Он наконец поворачивается. — Просто?

— Просто… посмотри на нас. — Я улыбаюсь. — Даже не кажется, что мы ненавидим друг друга.

— Это потому, что мы не ненавидим.

— Оу. — Я наклоняю голову. — Ты перестал меня ненавидеть?

— Новое правило. — Он поворачивается ко мне лицом, и его смехотворно длинные ноги соприкасаются с моими. В болотистых лесах Дагобаха Йода мучает бедного Люка под видом его обучения. — Каждый раз, когда ты говоришь, что я тебя ненавижу, ты должна подойти и выразить железы Шредингера.

— Ты так говоришь, как будто это не будет приятно.

— Поскольку у тебя явно фетиш: каждый раз, когда ты упоминаешь эту несуществующую вражду, которую я якобы испытываю, я буду добавлять милю к забегу, который ты мне должна.

— Это безумие.

— Ты знаешь, что сделать, чтобы это прекратилось. — Он засовывает в рот зернышко.

— Хм. Могу ли я сказать, что ненавижу тебя?

Он смотрит в сторону. — Я не знаю. Ты меня ненавидишь?

Ненавижу ли я его? Нет. Да. Нет. Я не забыла, каким придурком он был в аспирантуре, или что он сделал мне замечание по поводу моей одежды в мой первый рабочий день, или еще что-нибудь из того, что он делал со мной. Но после такого важного дня, как сегодня, когда он спас меня от полного, катастрофического краха, все это кажется таким далеким.

Нет, тогда. Я не ненавижу его. На самом деле, он мне даже нравится. Но я не хочу в этом признаваться, поэтому, пока Хан и Лея препираются о том, как сильно они любят друг друга на экране, я отмалчиваюсь.

— Что ты наденешь завтра?

Он бросает на меня озадаченный взгляд. — Я не знаю. Это имеет значение?

— Конечно! Мы же шпионим.

Он кивает так, чтобы показать, насколько полным дерьмом он меня считает. — Тогда что-нибудь неприметное. Плащ. Солнцезащитные очки. Ты ведь принесла свои фальшивые усы?

Я шлепаю его по руке. — Не у всех из нас долгая история шпионажа. Кстати, что за история с фотографиями MagTech?

— Это секрет.

— Ты действительно рисковал своей карьерой, как сказал Борис?

— Без комментариев.

Я закатываю глаза. — Ну, если так… спасибо. — Я снова устраиваюсь на подушке, сосредоточившись на фильме.

— Эй, Би?

Я так люблю вуки. Лучшие инопланетяне на свете. — Да?

— Если завтра ты увидишь Энни и Тима и почувствуешь себя… как сегодня. Просто возьми меня за руку, хорошо?

Я должна спросить, что это вообще даст. Я должна отметить, что его рука — это не мощная марка бензодиазепинов мгновенного высвобождения. Но я думаю, что он может быть прав. Я думаю, что это может сработать. Поэтому киваю и краду весь пакет попкорна с его колен.

Он действительно прав. Космос — это немного страшно.

— Они наняли нейробиолога, — говорит Леви, устремив взгляд на подиум, где инженеры с тяжелым голландским акцентом обсуждают головные уборы для стимуляции.

Я бы кивнула, но меня тошнит. Шлемы MagTech находятся на той же стадии, что и наши. Может быть, чуть дальше. Немного дальше, но все же. Банан, который я съела на завтрак, бурчит у меня в животе. — Ага.

— Они решили проблемы с расположением выхода по-другому, — бормочет он. Он разговаривает сам с собой, одна рука сжата на подлокотнике, с белыми костяшками.

Ага. Это отстой.

Привет, доктор Кюри. Я знаю, что вы заняты, резвясь голышом с Пьером, и знаю, что с моей стороны нечестно просить, но если бы вы или Герта могли оказать мне услугу и разрядить стимулирующий головной убор MagTech радиоактивной молнией, это было бы замечательно. Если они запатентуют технологию раньше нас, они просто продадут ее тем, кто больше заплатит, а как вы знаете, людям не нужно улучшение когнитивных способностей, когда речь идет об убийстве друг друга. Пока.

— Они застряли на объединении аппаратного и программного обеспечения, — говорит Леви.

— Ага. Прямо как мы. — Я ерзаю в своем кресле. Эта поездка была бессмысленной. Абсолютно бессмысленной. Я хочу вернуться в Хьюстон и поработать пять, десять, двадцать часов. Просмотреть все собранные нами данные и выяснить, не упустила ли я чего-нибудь, что поможет нам двигаться дальше.

Это гонка. Так было всегда, с самого начала, но после неопределенности моей первой недели на BLINK я была так благодарна за возможность попробовать, что это почти вылетело у меня из головы. Делать все возможное, добиваться прогресса — этого казалось достаточно. Спойлер: это было не так. Впервые за несколько недель я задумалась, действительно задумалась, о своей работе в NIH. Я отправляла еженедельные отчеты Тревору и директору института. С их стороны не было никакой реакции, кроме «Хорошая работа» и «Продолжай в том же духе». Интересно, читают ли они, или просто пропускают мимо ушей, чтобы найти важные слова. Нейронные сети. Магнитные импульсы. Нейропластичность тоже всегда на слуху.

Что бы они сказали, если бы я сказала им, что MagTech может прийти к финишу первым? Обвинят ли они меня? Будет ли моя работа в безопасности? И что будет с повышением, которого я хочу? Меня либо уволят, либо я буду вечно работать на Тревора — неужели это то, к чему пришли мои карьерные амбиции, вечный поиск меньшего зла?

Стань ученым, говорили они. Это будет весело, сказали они.

— Пойдем. — Леви вскакивает со стула, как только презентация заканчивается. — Если мы уйдем сейчас, то сможем вернуться домой к середине дня.

Никогда еще мне так не хотелось выбраться из кондиционированной комнаты. — Ты хочешь забиться в лабораторию и работать, пока не вырубишься?

— Да. — Он нажимает кнопку «П».

По крайней мере, мы на одной волне. — Знаешь что? — Я размышляю, пробираясь сквозь толпу. — У меня может быть идея, как решить проблему градиентных полей…

— Так как я живу и дышу. Леви и Би!

Мы замираем. Но мы не оборачиваемся, потому что нам это не нужно. Голоса — как лица, в конце концов: их никогда не забывают, особенно если они принадлежат важным людям. Вашим родителям. Братьям и сестрам. Лучшим друзьям, партнерам, влюбленностям.

Консультантам по докторской диссертации.

— Не могу поверить, что ты здесь, а я об этом не знала.

Глаза Леви встречаются с моими. Черт, я читаю в том, как расширяются его зрачки. Я телепатически отвечаю: — Действительно. — Его выражение лица темнеет.

Я люблю Сэм. Мы оба любим Сэм. Я никогда не говорила о ней с Леви, но знаю, что у них были особые отношения, как и у нас с ней. Она была выдающимся советником: умным, благожелательным, и она заботилась, действительно заботилась, о нас. После размолвки с Тимом и Энни у меня не хватило духу рассказать ей, что произошло на самом деле. Поэтому я придумала ложь о дружеском разрыве и о том, что мне нужно быть в Балтиморе у несуществующих родственников. Именно Сэм помогла мне найти работу у Тревора, и она никогда не критиковала меня за то, что я отказалась от лучшей должности в Вандербильте. Мне всегда нравится слушать ее, узнавать о ее работе, пить вместе кофе. Всегда.