Но здесь Джейкл не чувствовал ни того, ни другого. Он будто общался с душой самого Франца, настолько чистой казалась его речь. Почему же он не встанет на его сторону? Да, в дальнейшем возникнут трудности с Элиасом и с остальными членами Спецслужб, но будущему агенту Халлинтоеллина удалось бы переубедить их и показать всё на прямом опыте. К тому же сейчас Лехтонен, в основном, доверяет и подчиняется Джейклу — если он увидит своего друга в рядах Дэспертара, то ему не будет смысла дальше самому находится в Комитете.

Однако в этом и кроется основная деталь: на Мэйнайо возложили такие же надежды, как и на Дэспертара.

Агенту доверились практически все, от гражданских до полицейских, от сотрудников комитета до лояльных Нирнвики политиков и высокопоставленных государственных лиц. Фактически, сейчас Мэйнайо воплощает собой целую сторону и он не может предать доверие тех, кто на него возложил надежды. Он такой же заложник чужих чувств, как Шенер или Фидель. Главное отличие Джейкла от этих двух в том, что он не является основоположником собственной идеи: не делает никакого акцента на своё личное социально-культурное мировоззрение, не ведёт за собой миллионы людей, не готов идти на огромные жертвы ради попытки изменить мир. Он обычный человек, полицейский, оказавшийся в эпицентре событий и от действий которого сейчас зависят миллионы судеб.

Но он может спасти эти миллионы. И он спасёт их. Это его долг и его работа. Если он предаст всех доверившихся ему, то может ли он с уверенностью дальше утверждать, что в один поворотный момент не предаст самого Дэспертара, его идеи и его людей? Не окажется ли он в такой же ситуации? Быть предателем единожды — тяжкий проступок, быть предателем дважды — непростительное злодеяние. Он не готов идти на этот огромный риск. Возможно, в будущем окажется, что он был неправ и стоило вступить на сторону своего близкого друга; возможно, он пожалеет об утраченной возможности, но тогда будет уже слишком поздно. Возможно. Но сейчас он не пойдёт на это. Он не будет рисковать.

Однако… неужели нет других выходов? Неужели ему придётся сражаться против того, кого он считает своим братом, и это чувство взаимно? Агент с самого начала понял одно — этот разговор был попыткой перевести его на сторону Шаклза. Но что, если агент окажется неприступен? Ему очень не хотелось проверять дальнейшие действия Дэспертара, но всё шло именно к этому. Они не могут разойтись, потому что здесь, в стенах офиса военно-научного комплекса, решается судьба целой страны, а, возможно, всего остального мира.

Почему именно он оказался в центре всей этой истории?..

***

Улицы Шэйлоккейна. Недалеко от офиса Халлинтоеллина.

История — самая свободолюбивая наука. Каждый историк, летописец, свидетель тех или иных событий считает своим долгом пересказать о тех событиях со своей точки зрения, тогда как спустя поколения его вольные труды берут за неопровержимую аксиому, тщательно изучая весь написанный им материал. Не стоит и говорить о правдивости таких текстов даже без учёта всех возможных искажений, неточностей, недомолвок, гиперболы. Даже события, произошедшие со страной лет сто назад, сильно отличаются по контексту в зависимости от конкретного автора. Во всём этом многообразии легко потеряться.

Но иногда случается чудо: взгляды большей части авторов сходятся. Любая временная эпоха, событие, происшествие, с большим шансом находят приверженцев одной, редко двух, конкретных теорий. Взгляды могут различаться в мелочах, например, в датировке или конкретных цифрах, но если прослеживается согласие в общих чертах, то такую точку зрения с большей гарантией посчитают достоверной. Раньше было принято замалчивать о событиях Нэрвийской Империи, но уже лет пятнадцать начало появляться всё больше и больше авторитетных людей, считавших ту эпоху золотой для Нирнвики: многие преступления императора были сильно преувеличены, придуманы, основанные на слухах и домыслах, а то и вовсе на специально продвигаемых мифах со стороны антинэрвийской коалиции.

Кого считать здесь правым, а кого нет? Каждый решает для себя. Поскольку даже люди жившие в ту эпоху давали своим потомкам разную информацию: репрессированные, безусловно, твердили о кровавом тоталитарном режиме, остальные оставляли более точные данные о справедливом, но не идеальном государстве. Тем не менее, стараниями коалиции, оборот набрала первая группа и только недавно свой рассвет начала переживать вторая. Кто знает, возможно, нечто похожее вскоре начнёт твориться и сейчас? С нынешними происходящими событиями?

За стенами военного комплекса организации Дэспертара творилась такая же история, как и внутри офиса. В смертельной схватке сталкивались четыре стороны: Спецслужбы, Халлинтоеллин, Режим и Шарни. Если в первые минуты все три первые стороны были ориентированы друг против друга, то вскоре в схватку вклинились пауки. Дело начало принимать настолько критические обороты, что оставшимся частям трёх сторон по всему Шэйлоккейну пришлось совместно выступить против могущественной угрозы, неуклонно набирающей свою численность с каждой минутой.

— Запрашиваю подкрепление! Повторяю, запрашиваю подкрепление! Где отряд "Бета"!? — восклицал Килобайт. Шеф полиции плечом к плечу с другими полицейскими отстреливался от напора гигантских пауков.

— Это отряд "Бета"! Мы отрезаны и окружены! Сможем прорваться только через двадцать минут! — сообщил ему командующий полицейским отрядом.

— Круто. Блеск, — чуть не сплюнул Лехтонен.

Шеф Комитета перезарядил оружие, нацелившись на нового паука вдалеке. Ситуация на фронте по-прежнему была не в пользу объединённых сил Нирнвики. По сравнению с прошлыми нашествиями пауков было гораздо меньше, численный перевес в этот раз был на стороне нирнвикийцев, однако даже один паук представлял внушительную угрозу, будучи невероятно живучим и прытким врагом. Всего лишь на одного представителя уходило десять пуль и, как правило, к моменту своей смерти они уже успевали убить или отравить нескольких человек.

Кроме того, как отметил Элиас, их интеллект возрос в несколько раз, что позволяло им, к пример, пользоваться укрытиями и переманивать огонь с себя на остальных людей, из-за чего, порой, нирнвикийцы могли перестрелять друг друга в гуще сражения. Один из пауков вовсе подобрал своими лапами всё ещё заряженную винтовку и выпустил остаток очереди в позиции нирнвикийцев. И даже ранил нескольких человек. Их интеллект, как предложил один из сотрудников Халлинтоеллина, был на уровне афалинов, а некоторые особи вовсе встали вровень с человеком. Каждая особь подчинялась воле Королевы, но вместе с этим каждая из них была индивидуальна, что позволяло им мгновенно приспосабливаться к любым сложным и нестандартным ситуациям, получая бесценный опыт.

Однако, помимо возросших умственных способностей, пауки были опасными противниками из-за возможности адаптироваться к любым условиям и, как вследствие этого, начали возникать их новые разновидности. Например, особые пауки-рыщейки, как их прозвали полицейские, сами по себе слабее обычных, но умеют рыть тоннели в десять раз быстрее любых других форм, а их паутина в столько же раз сильнее, прочнее и быстрее в создании. Они могут в секунды погрузить большой участок местности под землю с десятком человек прямо под землю, в липкую паутину. Другая разновидность пауков, веномные, может буквально плеваться ядом с расстояния в несколько десятков метров.

Но настоящий шок у людей вызвали две разновидности: морские пауки, способные спокойно преодолевать любые расстояния на море, опускаться на самую сумасшедшую глубину и дышать под водой неограниченное количество времени; и летающе пауки с канатроидными крыльями, способные подниматься до термосферы и пикировать со скоростью триста километров в час. Если первых можно было встретить только на море, то вот от вторых не было спасения, они могли настигнуть любого человека с суши, любой гражданский или военный авиатранспорт и помешать всей работе.