— Как и тебе, — попрощался Шаклз.

Виндиго медленно отключился, а Дэспертар со скрещёнными ногами ещё некоторое время взирал на обыденный потолок офиса, который только сейчас ему показался неописуемо красивым. Иногда манипулятор мечтает о той тихой, неспешной жизни; он мечтает найти покой своей душе и не вести борьбу с самим собой, не вводить других в заблуждение и играть на публику. Тем горестнее осознавать, что скоро ему придётся раскрыться перед такими дорогими ему людьми. Как они отреагируют на это?..

***

Что такое любовь? Этим вопросом Арканцев интересовался не впервые: будучи по своей натуре любознательным человеком, увлекающийся философией, он давно сделал для себя чёткие, конкретные выводы об этом чувстве; в отличие от дружбы и товарищества, любовь была для Джейкла практически закрытым чувством, поэтому пройти испытание на проверку временем она не могла даже теоретически. Не сказать, что Мэйнайо очень уж горевал по этому поводу…

Однако с появлением Элизен всё изменилось. И Арканцев не понимал в себе причины столь серьёзных перемен.

Девушка, которую Мэйнайо изначально не воспринимал всерьёз, всего лишь за несколько месяцев активной работы разожгла его начавшее черстветь сердце; до сих пор нечто подобное удавалось сделать только Шенеру, Випридак и Элиасу, но это было абсолютно не то, это было в корне иное чувство. Джейкл не был социопатом, психопатом без эмпативного чувства или идиотом, не замечающим отношения окружающих к себе — он внимательно прислушался к своему внутреннему состоянию и сопоставил свои ощущения со внешними переживаниями Элизен, придя к неожиданным результатам.

Конечно, спецагент испытывал мимолётную влюблённость по девушкам из университета; он неоднократно флиртовал и заигрывал с представительницами женского пола здесь, в Комитете; ему приходилось имитировать на миссиях столь животворящие чувства, притворяться влюблённым в кого-то, но это была именно влюблённость, а она приходит и уходит, словно дым — быстро и незаметно; Джейкл мог испытывал особую, искреннюю симпатию, которую в каком-то смысле можно было назвать заменой любви, но немногие удостаивались от него такого открытия души.

Однако Тиия… с Тиией была абсолютно другая картина: трепещущее сердце, вспотевшие ладони, расширенный взгляд, общая лёгкая потерянность ориентации в пространстве — всё это не похоже на простую мимолётную влюблённость. С другой стороны, Джейкл подошёл к этому рассудительно: он не стал скрывать свои чувства, отторгать их, истерить или огрызаться, нет — он попытался открыться и довериться Кайлер, испытывающая аналогичные чувства; он показал, что она тоже ему не безразлична. И Тиия ответила ему таким же доверием.

Конечно, они не имеют сейчас возможность в полной мере обсудить это на глобальном уровне и, например, начать жить вместе, ходить на свидания, но ничто не мешает сделать это после поимки нескольких опасных криминальных элементов. Чувства между полицейскими или агентами в Комитете не редки, но на них смотрят с осторожностью и предупреждают о возможных последствиях. Однако кого это останавливало когда-нибудь?

— О, Варнад… что здесь произош… — Арканцев-младший только сейчас увидел валяющиеся рядом с Элизен снаряды; он повернулся к Килобайту, у которого в руках был современный электрический тазер.

Любовь — очень странное, непредсказуемое и хаотичное чувство; его природа не по реакциям мозге, но по собственным ощущениям столь запутана, сложна и противоречива, что многие сознательно стараются отказаться от него, но, как правило, именно такие убегающие от чувств люди испытывают их на себе в полной мере. Никому неизвестно, когда это чувство впервые испытали на себе первые люди Рунета; когда вместо привычных, первобытных инстинктов размножения, появилось это, на первый взгляд, странное, но столь многогранное, яркое и насыщенное чувство.

Тем не менее, можно с уверенностью утверждать — это был первый шаг становления человечества как такового, его медленное превращение из наполовину разумного животного в некую высшую интеллектуальную сущность, руководствующуюся лишь собственно установленными принципами и законами.

В зависимости от ситуации, события, контекста и жизненных установок каждой личности, любовь может стать и верным другом, и близким помощником, успокаивающим сердце, и сокровищем, вдохновляющим на новые поступки; но также и главным источником зла, горя, и основным поставщиком бед, несчастий, печальных событий. И что характерно — всё это может сменять друг друга с ошеломительной интенсивностью.

— Килобайт… т-ты что творишь? — задрожал от поступающей злости и гнева Джейкл; его пальцы, сжатые в кулаках, захрустели, а заблестевшие глаза, казалось, вспыхнут, как сверхновые.

— Спокуха, Джей, спокуха, — выставил вперёд руку шеф Комитета. — Прежде, чем сворачивать мне шею и отправлять в цикл бесконечных смертей, просто скажи, — он протянул вперёд маску Виндиго, когда Арканцев уже был готов кинуться на Лехтонена, — узнаёшь?

Именно это остановило спецагента, будто приковав его цепями на одном месте. Его выражение лица очень медленно из озлобленного и яростного переменилось на недоумевающее и раздражённое. Действительно, он узнаёт это маску, как будто сам в ней был всё это время, спутать её с какой-нибудь другой маской было проблематично. Ведь именно в этой паучьей маске Джейкл впервые повстречал Виндиго…

— Откуда ты это взял? — процедил недоверчиво Арканцев.

— Не поверишь — покопался в вещах этой Тии — и нашёл это чудо-юдное творение одного сумрачного гения, — поделился Килобайт под, мягко говоря, полное изумление спецагента.

— Это бред, подстава… Ей могли подкинуть… её могли отвлечь и за неё всё сделать… — начал медленно перебирать варианты Джейкл, пока снова не вспылил. — Элиас, твою ж мать, ты что, очевидного не видишь!?

— М-да? А у меня совершенно другая информация.

Килобайт, нервно вздохнув, присел на свободный стул и сделал глубокий выдох, попытавшись прийти в полное равновесие и гармонию с самим собой. На некоторое время ему удалось это сделать: разум приобрёл ясность, чувство злобы постепенно отступило, заменяясь неудовлетворённостью и печалью.

— Давай, садись, Мэй — расскажу, о чём мне проговорили минут пять тому назад. И поверь, я бы не взбесился так, не имея причин.

Мэй хмуро сверил его взглядом. Арканцева по-прежнему колотило внутри от испытываемых ощущений: ему хотелось то ударить Элиаса по носу, то разбить стол, то схватить парализованную Элизен и начать трясти её, крича. Последнее было наиболее странной мыслью: он бы ни за что не стал так рассуждать, не испытывая к субъекту искренние, близкие чувства — здесь Джейкл был неопытен, пускай и мыслил зачастую здраво.

Наконец, спустя три минуты ему удалось взять себя в руки, более-менее успокоиться и аккуратно засесть за стол, хотя и продолжал испытывать не самые приятные эмоции.

— Что ж, — начал Элиас, закинув нога на ногу, — как бы это вот так скомпоновать… Думаю, в курсах, что я выполняю роль шефа и мне по пять раз за минуту приходят звонки от своих?

— Нет, не знал, — совершенно серьёзно заявил Арканцев, хотя сарказма в его тоне хватило бы на полноценное убийство даже высшего божества.

— Хватит огрызаться, Мэй, я тоже чутка подорван — то там херь, то здесь хренотень, то вот тут фиготень и всё это надо решить прямо сейчас, — с веским возмущением пожаловался Лехтонен. — Ладно, прости, отвлеклись… Сижу такой, никого не трогаю — и тут мне звонит Ренат. Говорит, такая, нас опять обокрали поганые, треклятые сайдикаттцы, но мы тоже стырили немного инфы.

— Хреново, — высказался Джейкл. — Ладно, а что за информация?

— Это, по первое, списочек, чем они будут заниматься в ближайший месяц: операции, протесты и прочая-прочая; вещь, несомненно, важная, но я ни за что не поверю, что они бы не сменили приоритет и прямо сейчас не отменили половину из написанного. А по второе — перечень некоторых членов Сайдикатта. В том числе и те, кого хотят взять себе. Догадайся с минус одной попытки, кто там фигурировал?