Бедная Фидель… но всё-таки девушка не потеряла себя окончательно и достойно держится. По крайней мере он на это надеялся.

Шенер давно наловчился угадывать приблизительные чувства и эмоции по глазам собеседника; это был врождённый дар Франца, которым он пользовался вовсю и это часто спасало его. То, как Калеви смотрит на Фидель, а она на него… помимо любви Шенер уловил со стороны Коскинен какие-то очень странные, будто хищнические нотки, направленные на архимага, а со стороны последнего он чувствовал поразительную покорность, смиренность. Опять же это были едва ощущаемые эмоции, которые Саволайна мог разглядеть только если будет пристально всматриваться, потому что сами по себе Коскинены-Хорены не вызывали никаких подозрений и вели себя как обычные соседи и помолвленные люди

Но что-то кажется Шенеру, что здесь всё не так просто. С другой стороны, это их личная жизнь и влезать сюда Франц не хотел.

Что его ещё обрадовало — новость о том, что Джейкл на три дня уходит в отпуск. Вот и собралась вновь легендарная в своем кругу пятёрка: Франц, Джейкл, Фидель, Калеви и Мариэтта. Арканцев пытался пригласить на собрание также своих друзей, вроде Килобайта и Элизен, но те отказались, сославшись на очередное поручение Раакэля. Шенер был недоволен таким, но сделать ничего не мог.

Однако одно ему всё же не давало покоя…

«Дэспертар… в последнее время он притих, я его не видел и не чувствовал… давно. Что он замыслил?»

Его беспокоило то, что Джейкл стал всё больше и больше контактировать с этим неведомым злодеем, а тот, в свою очередь, переключил внимание на Арканцева и на полицию. Некий Халлинтоеллин, Тоттахенкило, документы, клок волос… Шенеру показалось, что Дэспертар специально это делает то ли с целью запутать, то ли вывести Джейкла на кого-то. Но на кого?..

Возможно, он бы дальше предавался этим мыслям, но не тогда, когда у него дома пять дорогих ему людей. С ними даже Саволайна забывает обо всех бедах.

Первый день между собой пятёрка провела сперва отсыпаясь до полудня, а потом пытаясь прийти в себя после такого сна, подшучивая и остроумно подкалывая друг друга. Бодрая Мариэтта нашла выход из ситуации и устроила вечеринку прямо в доме Саволайна, в ходе которой было испечено три пирога, съеденных меньше, чем за час; притворное возмущение Мариэтты по поводу этого только добавляло веселье в праздник. К веселью вскоре присоединился сын Франца, Беласко, с удивлением отметивший наличие такого большого количества гостей в доме.

И никакого алкоголя! Никто из присутствующих или не пил, или бросил, или просто не хотел портить всеобщее веселье алкоголем. Как отметил отдыхающий Калеви: "истинный покой для души и тела, гармония с самим собой и чувство полноценности приходит без спиртного", все присутствующие согласились с ним.

Неудивительно, что на следующее утро все участвовавшие в вечеринке проснулись отдохнувшими и счастливыми. Каждый из гостей облюбовал свой уютный уголок дома Саволайны, периодически прохаживаясь по нему и общаясь с остальными отдыхавшими в доме. Франц предложил каждому съездить или на пикник, или на пляж, или куда гости ещё пожелают, но большинство вежливо отказалось от предложения бищнесмена.

— Так ты значит прослыл в организации героем? Типа самый лучший сотрудник? — Франц отпил немного фруктового сока.

— Кайден, точнее; я сам враг для них. Ну, не для всех, но практически каждый меня попытается там или убить, или промыть мозги, или ещё что-нибудь придумают, — проинформировал лежащий на диване Арканцев.

— Надеюсь, с огоньком ушёл? Иначе чему я тебя тогда учила!? — наигранно вопрошает Фидель.

— Двадцать трупов в кабинете и ещё пять в чёрном входе, — невесело усмехнулся Мэйнайо.

— Во-о-т! Другое дело, это я понимаю! — хлопнула в ладоши Випридак. — Что? Уж простите, но этих отморозков я по-другому воспринимать не могу; особенно, когда они учеников школы моего будущего мужа пытались к себе завлечь. Магов, видите ли, захотели себе.

— Не все там плохие, Фидель, — покачал головой Мэйнайо. — Далеко не все…

В этот момент у Джейкла завибрировал телефон. Шенер вслушался в разговор Арканцева с… его другом из Сайдикатта. Агент рассказывал Францу и другим о том, что в организации у него остались настоящие друзья, которых он, как ни странно, не смог убить. Шенер отнёсся к этому с неподдельным интересом, Випридак — со скептицизмом, остальные заняли позицию нейтралитета. Однако каждый из них мог понять Джейкла в его ситуации, его никто не осудил.

Это, несомненно, грело душу Арканцеву, заставляя себя чувствовать едва ли не в кругу своей семьи. Хотя он давно понял, что Випридак и Шенер таковыми являются для него.

— Раккаус? Наконец-то ты позвонила! Я успел заволноваться, не поймали ли вас, — с волнением воскликнул Джейкл.

— Прости, просто не было времени и не хотела тебя беспокоить. Ты как там, жив ещё? Отделение не разгромили?

— В каком смысле?

— Стоп, ты не знаешь? Ты не видел этого?

— О чём не знаю? Что не видел? — спросил Арканцев. Шенер и Випридак в этот момент напряглись, почувствовав что-то неладное. Даже переглянулись между собой.

— Включи телевизор, об этом говорят по всем новостям, — посоветовала Шепард-младшая.

А здесь стало не по себе и Джейклу. Он вместе с Шенером, Випридак и остальными ещё пять минут искали неуловимый пульт от телевизора, пока Арканцев не нашёл его под своей подушкой на одном из диванов. Он включил телевизор и немедленно переключился на канал с новостями.

«Срочные новости! Произошла глобальная, крупномасштабная утечка секретной, государственной и персональной информации из данных Комитета и Отделения Безопасности в массы!» — огласил телеведущий канала 9+3.

***

Джейкл был искренне верующим человеком; с первого взгляда это могло показаться странным и неестественным, но род Арканцевых всегда превозносил веру в себя и одновременно веру в невидимого хранителя, как нечто священное, как то, что помогало им на протяжении всех поколений; удивительно, однако род Арканцевых, несмотря на свою обеспеченность, славу и известность, часто на протяжении своей истории подвергался тяжким испытаниям; не исключено, что если бы не могущественная вера в свои силы, если бы не фамильная гордость, если бы не безграничная сила воли и духа, род бы мог развеяться к нынешнему времени, оставшись в чертогах истории.

Частично, это черта передалась и Мэйнайо — он верил в могущественную силу, в невидимого хранителя, в себя и, наконец, в реальность чудес и прочих необъяснимых явлений. Или, по крайней мере, хотел в это верить. Однако в отличие от большинства нирнвикийцев и членов своей семьи, агент верил только в истинную Арэнн, на Рунете больше известная под прозвищем Варнад. Величайшая, неповторимая богиня пространства и континуума, Джейкл почитал её вездесущую природу и считал, что безграничная воля богини поддерживала его на протяжении всего жизненного пути. И поддерживает до сих пор.

Почти никому не было известно, почему так сложилось; тайну знали лишь Франц и Фидель, которым Арканцев смог полноценно открыть и излить душу. Однажды, будучи ещё ребёнком, Арканцев-младший прогуливался с матерью по городу и уловил дивное, чарующее песнопение; оно настолько запало ему в душу, что Джейкл, впервые ослушавшись наставлений матери, пошёл на звук, самостоятельно перешёл через дорогу и увидел перед собой, казалось, небольшую и скромную часовню; она не была украшена богатствами или выгравирована живописными символами, но именно этим она привлекла внимание юного Джейкла…

Он на всю свою жизнь запомнил ту будоражащую и животрепещущую сердце молитву; в память врезалось два скрещённых полумесяца и звезда в центре, главный символ Кулляма вне зависимости от мира. Именно это определило будущее мировоззрение Мэйнайо: ему не удалось открыть свой "внутренний свет", как это почиталось в сиризианстве, но взамен Джейкл обрёл нечто большее — самого себя.