Вера перешла со странички Кульковой на сайт «Второй жизни». Путёвки, тарифы, питание, проживание, план территории… О, сотрудники! Открыв список, Вера обалдело уставилась на фото главврача пансионата, врача общей практики, терапевта и хирурга Кафтырёва Романа Филипповича — блин, да это же он! Один из тех, кто вёл Женю в медицинский корпус! «Вторую жизнь» возглавляет птицечеловек — ох, и ни фига ж себе! — она пролистала ленту дальше и обнаружила ещё двух персонажей из своего последнего сна: Десятова Илью Валентиновича, заведующего отделом научных методов и разработок, и Лявис Анну Георгиевну, психолога, тренера по фитнесу и лечебной физкультуре. Ни хреново эта тренер-психологиня чёрной паутиной пуляется!

Вера поёжилась.

Гнездо! Вот что такое этот пансионат. Настоящее гнездо птицелюдей!!

Не может быть, чтобы только Морозов и Кулькова там пострадали, есть, наверняка, и другие!

Есть, разумеется… только пострадавшие эти, видимо, уже ничего никогда не напишут…

Может, стоит обратиться к Василькову?.. Но что она ему скажет?! Ищите тех, не знаю кого, кто пропал или покончил с собой через какое-то время после отдыха в пансионате «Вторая жизнь»? Зачем? И при чём тут пансионат? — спросит следователь, и что тогда ему ответить? Там обретаются птицелюди из сна, которые истязают гостей, запуская им в уши черных пернатых пауков для «дополнительной релаксации»?..

Иван Игнатьевич — мужик понимающий и терпеливый, конечно, но всему же есть предел!.. Тем более что «Вторая жизнь» специализируется на помощи депрессивным — вон сколько существует реально повеселевших после пребывания в пансионате и весьма довольных жизнью людей! Да, кому-то, может, и не помогли антистресс-сеансы, так что с того? Это же место отдыха, а не лечебное учреждение… В общем, нет, идти с этим к Василькову — идея абсолютно идиотская!

Вера тяжело вздохнула и вернулась на страницу Кульковой. После поста о назначении процедур она не вела записей вплоть до дня выписки, а потом они появились снова. Сперва суховатый отчёт про то, как Даша вернулась из «Второй жизни» после лечения и теперь чувствует себя снова работоспособной. А потом ещё несколько постов, где она рассказывала, как будет участвовать в выставке, размещала фото отобранных для этого картин, но всё это как-то вяло, без огонька, словно писала… нет, не по принуждению, конечно… а как бы по инерции что ли… На комменты даже не отвечала.

А примерно за неделю до самоубийства Даша и вовсе перестала появляться на своей страничке: ни словечка, ни нового наброска, ничего, хотя ведь на бумаге-то она рисовала — вон они, листы с изображениями птицелюдей на столе разложены! — однако в сеть ничего не выкладывала… почему?..

Боялась, наверное! — осенило Веру. — Очень боялась, потому что понимала: это не ночные кошмары или плоды богатой фантазии художницы, а нечто, существующее в реальности! И оно, это нечто, в итоге довело бедную Дашу до самоубийства.

Побродив ещё немного по сети, Вера выключила комп и упала в кресло, любуясь браслетными фракталами и размышляя, что же ей предпринять. Поехать в эту «Вторую жизнь»? Снимет перед входом браслет, пройдёт без путёвки на территорию и там снова его наденет, чтобы не светиться, — раз плюнуть! Вряд ли охранники пансионата какие-то особенные — наверняка люди обычные… А даже если нет, внешний вид светака их, сто процентов, выдаст, и тогда соваться на территорию Вера не станет. Вот только… а что, если они и с маскировкой её вычислят? Во сне же она с браслетом была? Утащат в медкорпусное подземелье, как Женю Морозова, и трындец!..

Господи! — Вера устало потёрла глаза. — Что ж ей делать? Снова просить Андрея составить компанию?! И так уже парня замучила, а ведь ещё к бассейну ехать надо…

Может, нужно предупредить всех оставшихся в живых «лампочек» об этих чёрных птицелюдях? «Не похоже, что они на нас специально охотятся, скорее, Женя Морозов попал к ним так же, как и остальные гости, но всё равно будет не лишним написать в чате, чтоб соблюдали осторожность, и Вике сказать, конечно! Уж она-то быстро эту инфу до всех остальных донесёт».

Вздохнув, Вера пересела на кровать, взяла с тумбочки банку — внутри нежно переливался разноцветный клубочек — и легла на бок, глядя в окно: в тёмном небе, среди тонких облаков, медленно плыла почти полная, серебристо-белая Луна.

Под Луной, в глухом лесу, в центре восстановительного бассейна, стояли трое.

— Ну что, — встряхнувшись, словно мокрая ворона, сказал самый старший и крупный из них. — Готовы?

— При всём уважении, Роман Филиппович, — мягко произнесла изящная, но отнюдь не слабая особь, переминаясь на птичьих лапах и проверяя сердечным радаром хранилище: уровень чёрной воды был чёткой границей прохлады, над которой сосуд оставался горячим, словно кружка с кофе. — Я всё-таки не уверена, что нам стоит столько тратить.

— Тем более без гарантии результата, — поддержал её третий, уперев руки в боки и топорща чёрные перья, под которыми угадывалась прекрасно развитая мускулатура. Плечо и грудь его рассекала тонкая длинная полоса голой, уже зарубцевавшейся кожи. В глазах этого здоровяка чёрная вода выглядела тенью, отброшенной невидимым прямоугольным предметом на посеребрённую Луной стенку бассейна. — Даже если это сделала действительно та сучка, как мы узнаем, когда она явится за следующей порцией и явится ли вообще?

— Я не обязан вам ничего разжёвывать, — процедил Старший, — но, по великому терпению своему, всё-таки поясню, раз вы такие бестолочи: все бассейны между собою связаны через высшее измерение, в котором и находится это хранилище! Соответственно, как только из цилиндра исчезнет часть чёрной воды, эта треклятая девица сразу заметит, как уплывает то, что она ещё не успела спереть, — здесь на самом деле доктор использовал другое, очень грубое матерное слово, — что тут непонятного?

— И вы полагаете, она сразу же бросится хватать остальное? — с сомнением протянула пернатая женщина.

— Хотя бы проверить! — рявкнул главный. — Если не взять, так посмотреть, что происходит. Естественно, она явится! Несомненно.

— А если разбуженные спящие с ней не справятся? — здоровяк почесал свой свежий шрам.

— Мы их просто потеряем, — пожав плечами, проговорила женщина. — Выдернутые души обратно в тела не запихнёшь!

— Тогда, может, подежуришь сама? — так же пожав плечами, передразнил её Старший. — Давай, я не против! Вытолкнем тебя на пару суток, а потом, когда с сучкой разберёшься, попытаемся вернуть… то, что от тебя останется!

— Не надо, Роман Филиппович!

— Ах, не надо! Ну, так прекрати болтать! — прорычал Кафтырёв. — Я не собираюсь дожидаться, когда эта сволочь всё хранилище высосет. Приказы не обсуждаются, ясно? — в голосе доктора слышалась настоящая угроза.

— Так точно! — поспешила согласиться Лявис.

— Скольких будем будить, Роман Филиппович? — деловито осведомился Десятов.

Оба они — и Анна, и Илья — понимали: Старшего с такой манией величия, как у Кафтырёва, лучше сильно не злить. Ибо слети он с катушек — раздавит их, как козявок, пусть даже и будет потом сожалеть о своей несдержанности. Только им-то это уже не поможет, Тьма отлично позаботилась о превосходстве Старшего, так что с ним шутки плохи.

— Пятерых, — ответил доктор, переводя взгляд с Лявис на Десятова и обратно. — Надеюсь, будет достаточно. И в то же время сильно не обескровит.

— Мудрое решение, — одобрил Илья.

— Я готова! — кивнула Анна.

После встречи с Пряховой в квартире Морозова, где эта старушка-божий-одуванчик никогда не бывала, и последующего разговора в скверике с самим Женей, потрясение оказалось так велико, что мозг просто «взял тайм-аут», и Надя несколько часов бродила по улицам в полной прострации, словно зомби. Не понимая, где находится и куда идёт, она автоматически переставляла ноги, пока не обнаружила, что стоит возле собственного подъезда, а машина так и осталась на Детской улице. Пришлось брать такси и снова ехать к дому Морозова. Там она не удержалась, поднялась к его квартире и долго нажимала на звонок, но никто, разумеется, не открыл. Зато рядом, за другой дверью, слышались шаги и стук трости, видно, соседка подходила к глазку и смотрела, кто там пришёл, но на лестницу так и не вышла. Наверняка подумала, что эта явившаяся во второй раз девица — ненормальная, но Наде было уже всё равно. Позвонив ещё несколько раз, она вышла на улицу и, сев в машину, горько разрыдалась, только сейчас осознав, наконец, что никогда больше не увидит Женю.