Девушку сопровождал человек, очень похожий на непосредственного начальника доктора, Всеволода: такой же сильный, немногословный и — это чувствовалось прямо на уровне инстинктов — крайне опасный, поэтому Роман искренне надеялся, что не произвёл впечатления излишне любопытного человека с чересчур настойчивым интересом к делам «Компании» — подобные люди всегда быстро и бесследно исчезали. Роман подозревал, что их удаляли не только с работы, но и вообще из жизни, поэтому очень боялся попасть под подозрение и старался всячески демонстрировать верность правилам.

В отличие от своего молодого и не в меру активного ассистента Паравчука, который вдруг шепнул доктору, что их непосредственный начальник Всеволод — не тот, за кого себя выдаёт. Что личность его точно фальшивая, была украдена, а сам он откуда появился, неизвестно. Притом физически и умственно он намного превосходит обычного человека, почти не спит, никогда не болеет и не стареет, а значит, скорее всего, модифицирован генетически. И этот ГМО раз в пять дней выезжает загород (ассистент даже умудрился разузнать, какой это километр от Москвы) и ходит куда-то в глухой лес — видно, там находится секретный штаб или база «Компании». Паравчук наивно предложил Роману подготовиться и в следующий раз втихую проследить за Всеволодом, чтобы выяснить, где расположена база и чем занимается организация, на которую они работают: вдруг это террористы?! Кафтырёв согласился, но только для виду, а сам тут же пошёл и сдал помощника тому самому «ГМО», то есть Всеволоду.

Когда Роман, в сопровождении начальства, вернулся на своё рабочее место, ассистент, догадавшись, что доктор сделал, неожиданно бросился на него с ампутационным ножом и успел воткнуть лезвие в правый глаз, прежде чем «ГМО» его обезвредил. Как это произошло, Кафтырёв уже не видел, он помнил только собственную адскую боль, ужас, потоки крови на лице и страх смерти.

От шока он потерял сознание и очнулся, когда Всеволод легко, словно ребёнка, нёс его на руках. Боли в изувеченном глазу не чувствовалось, наверное, его накачали обезболивающим. Голова была обмотана бинтами, Роман ничего не видел, но слышал хруст веток, крики птиц и шелест листвы, лица касался свежий ветер, пахло травой и грибами. Ни шума машин, ни голосов, похоже, они были где-то на природе. В лесу? — догадался он и подумал, что его зачем-то несут на ту самую базу, о которой говорил ассистент. От размеренной поступи Всеволода Романа укачало, он провалился в полудрёму и очнулся, когда тот положил его на что-то прохладное и твёрдое. Земля?! — удивился Кафтырёв, почувствовав ладонями влажные комочки грунта. Он вытянул руки в стороны и, наткнувшись на стенки с торчавшими из них корнями, тут же покрылся холодным липким потом.

— Могила? — в ужасе прошептал он.

— Лежи, не дёргайся! — велел Всеволод и зашуршал чем-то непонятным, отчего на шею Романа посыпалась земля — его хоронили заживо!

— Нет!! — заорал он и попытался вскочить, но «ГМО» грубо толкнул его обратно, придавив грудь коленом.

— Нет, не надо, пожалуйста! Я же ничего не сделал, я доложил, я…

— Заткнись, работать мешаешь!

В локтевой сгиб что-то впилось, и Роман потерял возможность двигаться. Колено отпустило его грудь, снова раздалось шуршание и на руки посыпались мелкие крошки земли — похоже, Всеволод вылезал из ямы. «Не убивайте, я ещё могу быть полезен!» — хотел прокричать Кафтырёв, но способность говорить и вообще издавать какие-либо звуки тоже пропала. Остался только животный ужас от мысли, что сейчас лопата за лопатой начнёт падать земля, пока не погребёт его под собой, лишая воздуха, и Роман умрёт в страшных мучениях.

Он внутренне сжался, ожидая удара комков в грудь или в лицо, но вместо этого по телу поползло что-то холодное, скользкое, гибкое. Змеи?! О господи, да за что?!

— Ничего не бойся! — раздался сверху голос Всеволода. — Просто расслабься и жди — всё будет нормально.

Змеи — нет, скорее змейки или змеёныши, ибо были они тонкие и юркие, — шмыгнули под одежду и заструились по рукам, груди, шее и подбородку. Когда они проникли под повязку, Роман, если б мог, забился и завопил бы как сумасшедший, но ни одна мышца по-прежнему его не слушалась, так что оставалось только лежать, не в силах противиться тому, как змейки залезают в нос, рот, уши. Кафтырёву казалось, они ползут по его мозгу, среди извилин, чёрными ручейками стекаясь изнутри прямо к раскуроченному глазу.

Когда они добрались до раны, Романа накрыла тьма: она была живой и колыхала тысячей чёрных крыльев, смотрела прямо в душу горящим, как факел газовой горелки, синевато-красным оком. Кафтырёв оказался прямо напротив, нагой и жалкий, он трясся от лихорадочного озноба, из рваной раны на лице лилась кровь.

— Перестань дрожать! — приказала Тьма слаженным хором из миллиона голосов и чуть шевельнула крыльями, посылая гостю лёгкий ветерок — он коснулся плеч, груди и спины, и голая кожа покрылась тёмными мурашками, из которых сразу проклюнулась щетина. Я обрастаю шерстью?! — изумился Роман, но тут вылезшие сантиметров на десять «шерстинки» вдруг распустились, и он оказался плотно покрыт чёрными перьями от шеи до колен, а ниже… — он испуганно вскрикнул, увидев — вместо человеческих голеней и стоп — птичьи лапы.

Тьма рассмеялась жутким воющим смехом.

— Так теплее, — объяснила она и добавила непонятное: — Да и с глазом разобраться гораздо проще.

Газовый факел выметнулся вперёд, охватив голову Романа холодным пламенем, и он почувствовал, как в ране что-то зашевелилось и стало давить и распирать изувеченную глазницу, словно там зародилась опухоль и теперь стремительно росла, вылезая прямо на лицо. Вспомнилось, как бабушкино тесто для пирогов поднималось из кастрюли огромной толстой шапкой, скидывало крышку и иногда даже вываливалось на стол.

— А потом бабушка делала вот так, — вдруг прогудела Тьма, пригасив факел, и чьи-то невидимые руки принялись обминать «опухоль», заставляя её уменьшиться и вернуться обратно в глазницу.

Как только это произошло, перья тоже скрутились обратно в «шерстинки» и втянулись под кожу, а что там с птичьими лапами, Роман посмотреть не успел — очнулся, лёжа на дне земляной ямы. Двигаться и говорить он всё ещё не мог, глаза по-прежнему были закрыты повязкой, а змейки струились теперь в обратном направлении, быстро выбираясь из-под одежды, чтобы покинуть тело. Потом его снова взяли на руки и понёсли сквозь лес.

Испытав на себе действие той самой новейшей экспериментальной супертерапии, которую некоторое время назад применяли к раненой из арбалета пациентке, Роман искренне надеялся, что поймал тот самый шанс, которого так долго ждал! Начало пути наверх! Раз Всеволод предоставил ему столь необычное лечение, значит, хочет подготовить себе соратника из преданных «Компании» людей, а Кафтырёв уже вполне доказал свою лояльность.

Возможно, мечтал он, его тоже планируется улучшить, сделать подобным Всеволоду сверхчеловеком! И тогда он постигнет чёрную магию Крылатой Тьмы и сам сможет творить такое же волшебство…

Из леса Романа привезли не на рабочее место, а домой, где Всеволод помог ему вымыться, переодеться и, оставив на несколько дней еды и питья, велел брать и употреблять всё это на ощупь.

— Повязку с глаз снимать нельзя, пока восстановление полностью не закончится! — предупредил он. — Если снимешь раньше времени, произойдёт отторжение!

— Но при чём тут левый глаз? Он же здоров, зачем его закрытым держать?!

— Глаза два, а мозг — один, понятно?

— Ни хрена!

— Ну, подробнее сейчас сложно и времени нет, могу только сказать, что даже самый слабый свет — неважно, через какой глаз он попадёт, испортит всё, что они сделали.

— Кто — они?

— Руководство «Компании».

— Тьма с крыльями? — решился спросить Роман, искренне надеясь, что уже имеет на это право.

— Ты что, их видел? — в голосе Всеволода сквозило то ли удивление, то ли недовольство, а может даже испуг — определить, не глядя в лицо, было трудно.