– Метафизические угрозы, – хмыкнул я. – Я слышал их от людей в стальных шлемах всю свою жизнь, милорд. И все обещают апокалипсис. Только вот ни подтвердить, ни обосновать свои угрозы не могут…

– Мои угрозы вполне реальны, милорд, – отозвался Рыцарь Равновесия, нетерпеливо поднимаясь в седле и почти нервно теребя свои спутанные шелка. – Никакой необоснованности. Подтверждением тому сотни тысяч копьеносцев.

– И ни один из них не может войти в город без приглашения, так? – Я собрался уходить. – Вам нечего предложить мне, милорд, кроме скуки, а от нее я и без вас не могу избавиться. Даже ваша отвратительная, почти безумная хозяйка Миггея не войдет в Танелорн незваной. Смертных воинов, с которыми мы сражались, вы набрали здесь. Большинство из них уже мертвы. Сущностям сверхъестественным приходится умолять, чтобы их пригласили. Вы же, милорд, уже продемонстрировали свою воинственность. Кроме того, я не верю, что вы собираетесь драться со мной честно.

– Я взял неверный тон, признаюсь в этом, принц Элрик. Но сегодня вы встретитесь с более благоразумным единоборцем Закона, если согласитесь на поединок. Вот что я вам предлагаю. За меч я буду драться честно. Если вы победите меня, все силы Порядка покинут Танелорн, и вы вернетесь в свой мир, город не пострадает. Если же победа будет за мной, я заберу меч. И оставлю вас защищаться как получится.

– Мой меч и я – единое целое, – просто ответил я. – Мы суть одно. Если вы попытаетесь взять меч, он уничтожит вас. И через какое-то время вернется ко мне. Поверьте, милорд Таинственный, будь моя воля, я бы на это не пошел. Но все обстоит именно так. И сейчас мы с мечом полны энергии. Как следует подкрепились вашим войском. Вы придали нам сил.

– Так давайте проверим вашу силу. Терять вам нечего. Впустите меня, и мы будем драться у всех на виду, на городской площади.

– Драки в Танелорне запрещены.

Он это знал и произнес с издевкой:

– Какие силы запрещают вам драться? – Рыцарь открыто бросал мне вызов. – Какие силы нянькаются с целым метрополисом? Вы же не позволите каким-то бессмысленным традициям помыкать вами? Никто не может запретить свободному человеку защищать свою жизнь, с гордостью носить оружие и пускать его в ход, когда вздумается. Мы, служители Закона, думаем именно так. Мы отвергли тяжкий груз ритуалов и с надеждой смотрим в чистое, свежее, юное будущее. Ваши традиции – лишь свод древних правил, давно утративших смысл. Они больше не связаны с жестокой реальностью выживания. Сегодня битва принадлежит сильнейшим. Хитрым. Те же, кто не противостанет Хаосу, обречены и будут им уничтожены.

– Что будет, когда вы уничтожите Хаос? – поинтересовался я.

– Тогда Порядок станет контролировать все сущее. Все непредсказуемое будет запрещено. Непостижимая воля прекратит существование. Мы создадим упорядоченный мир, все и вся будет занимать свое место. Мы наконец будем знать, что ждет нас в грядущем. Человеку суждено закончить дело богов и завершить божественную симфонию, и мы будем играть в ней на всех инструментах.

Про себя я думал, что редко столь благочестивое безумие излагают так безупречно. Возможно, из-за того, что в детстве я обожал читать, его слова, старинные аргументы, оправдывающие желание смертных получить власть, показались мне знакомыми. Когда разговор заходит о том, что сверхъестественные силы обладают моральным правом, ты сразу же понимаешь, что вступил в конфликт с человеком заблуждающимся и обманывающим самого себя, поэтому ему нельзя доверять даже в мелочах.

– Человеку суждено? То есть вам? Вы же именно это имели в виду? – Я прислонился к парапету, как хозяин дома, болтающий с соседом через забор. – Вы ведь точно знаете, что праведно? Знаете, что есть лишь один путь к добродетели? Один чистый и прямой путь к бесконечности? Мы, слуги Хаоса, придерживаемся другой, не столь однозначной точки зрения на существование.

– Вы смеетесь надо мной, сэр. Но у меня есть возможности воплотить свое видение в реальность. А у вас, полагаю, их нет.

– Ни возможностей, ни желания, сэр. Я просто плыву по течению вместе с миром. Другого выбора у нас нет. Нисколько не сомневаюсь в ваших силах, милорд. Закон изгнал всех моих союзников из этого мира. Все, что стоит между мной и вашей победой, – это мой меч и этот город. Но вы же знаете, что мы можем победить вас. Это в природе тех, кто служит Хаосу, кто верит в удачу чуть больше, чем вы. Порой удача – лишь настроение толпы, которая поддерживает вас. Чем бы она ни была, мы полагаемся на нее. И, доверяя удаче, мы доверяем самим себе.

– Не собираюсь вдаваться в мелнибонийскую софистику. – Серебряный рыцарь отмахнулся от развевающихся шарфов и флагов. – Амбиции вашего покровителя герцога Ариоха давно известны. Он бы сожрал все миры, если бы мог.

В пустыне поднялся прохладный утренний ветер. Длинные шарфы запутались вокруг нашего гостя. Они мешали ему, но он не собирался от них отказываться. Словно не мог снести мысль, что останется в одних лишь стальных доспехах, без всяких украшений. Словно ему не хватало цвета. Словно ему целую вечность отказывали в красоте. Он цеплялся за них, будто за собственную жизнь. Когда отражение солнечных лучей вспыхивало на доспехах, казалось, что он охвачен пламенем.

Я знал, что смог бы победить его в честном бою. Но если ему станет помогать владычица Миггея, это будет намного сложнее, а может, и вовсе нереально. Она все еще обладала огромными силами, часть которых я даже не мог предсказать.

Оглядываясь на то утро, я понимаю: без сомнения, мои враги знали меня гораздо лучше, чем я сам. Они сыграли на моем врожденном нетерпении, на моей скуке. Терять мне было нечего. Танелорн устал. Я верил в то, что ни украшенный лентами рыцарь, ни даже Миггея, владычица Порядка, не смогут захватить город. Мне хотелось, чтобы осада поскорее закончилась, а я смог вернуться к своим беспокойным и во многом бессмысленным делам. Здесь всё напоминало мне о возлюбленной кузине Симорил, которая погибла случайно, когда мы с Йиркуном сражались. Мне была нужна лишь Симорил. Все остальное я готов был отдать кузену. Но Йиркун хотел овладеть ею, потому что она любила меня. В итоге из-за моей гордости, глупости и страсти, а также из-за безграничной жадности Йиркуна она погибла. Йиркун тоже погиб, как того и заслуживал. Но Симорил этого не заслужила. Я пытался защитить ее, но потерял контроль над мечом.

Тогда я поклялся, что никогда больше не утрачу контроля. Воля меча была так же сильна, как моя. Даже сейчас я не всегда мог сказать, чья энергия течет во мне, его или моя собственная.

Скорбь, гнев, печаль и отчаяние грозили овладеть мной полностью. Мне с трудом удавалось держать себя в руках. Но моя воля взяла верх над волей меча. И я решил, что сражусь с этим незнакомцем.

Возможно, умный враг меня все-таки подтолкнул, но выглядело все так, будто я предлагаю ему сражаться на моих условиях.

– Волчица должна уйти, – проговорил я, – из этого мира…

– Она не может покинуть мир.

– Она не должна вмешиваться. Пусть даст слово, слово Закона, что не станет сражаться со мной.

– Согласен. Волчица не примет участия в бое.

Я посмотрел на нее. Она опустила глаза, неохотно подтверждая компромисс.

– Откуда мне знать, что она исполнит ваше обещание?

– Твердое слово Закона нельзя нарушить, – сказал он. – Вся наша философия на этом основана. Я не изменю условия сделки. Если вы победите меня, мы все уйдем из этого мира. Если я одержу победу, то получу ваш меч.

– Вы так уверены, что сможете победить?

– Буреносец станет моим еще до заката. Согласны драться прямо здесь? На том месте, где я стою? Или вон там, на другой стороне? – он указал большим пальцем себе за спину.

Я расхохотался. Кровавое безумие вновь охватывало меня.

Мунглам сразу все понял. Он взбежал по лестнице.

– Милорд, тут какая-то закавыка. За версту несет ловушкой. На Закон больше нельзя полагаться. Все разваливается. Вы слишком мудры, чтобы позволить им обмануть себя…