Хрустальная пика застыла в воздухе, в нескольких дюймах от головы Люкенбаха. Офф-му контролировал ее одним только голосом.

Крик прервался. Ученый Фи шевельнул губами. По этой команде хрустальное копье изменило угол и скорость падения. А затем ученый сделал осторожный жест. Сталактит описал плавную дугу – и почти элегантно вонзился глубоко в сердце нациста.

Эхо разнесло мучительный вопль по бесконечным пещерам, когда Люкенбах забился в предсмертных конвульсиях.

Он затих на каменистой почве, кровь бурлила под хрустальным копьем, толчками вытекая из груди. Его смерть настолько же потрясла нас с Фроменталем, насколько обрадовала. Гейнор явно пересматривал свою стратегию.

Кузен наклонился и вытащил свой кинжал из холодеющих пальцев Люкенбаха. С некоторым отвращением отступил, выпрямился и посмотрел мне в глаза.

– Я понял, что тебя нельзя недооценивать, кузен. Ни тебя, ни твоих товарищей. Ты уверен, что не хочешь связать свою судьбу с нами? Если уж на то пошло, просто отдай мне Ворон-меч, и я обещаю, что больше не стану тебя преследовать.

Я позволил себе улыбнуться подобной наглости, Фроменталь же произнес:

– Вы не в том положении, чтобы торговаться, мой друг.

– Положение всегда может измениться к лучшему, – Гейнор все еще глядел на меня. – Что скажешь, кузен? Оставайся здесь со своими новыми друзьями, а я верну меч в реальный мир, чтобы бороться с силами Хаоса.

– Да разве ты сам не силы Хаоса? – усмехнулся я.

– Именно с ними я и сражаюсь. Потому мне и нужен Черный меч. Если вернешься со мной, тебя ждут почести и власть – власть принести в мир справедливость, о которой он умоляет! Гитлер всего лишь средство, поверь мне.

– Гейнор, – сказал я, – ты служишь Зверю. Ты принесешь в этот мир только Хаос, и ничего другого.

Настала очередь кузена расхохотаться мне в лицо.

– Глупец! Да ты понятия не имеешь, насколько не прав. Тебя одурачили, раз ты веришь, что я служу Хаосу. Закон – мой господин, и так будет всегда! Все, что я делаю, я делаю лишь для того, чтобы приблизить лучшее, стабильное и предсказуемое будущее. Если ты веришь в такое будущее, переходи на нашу сторону, пока можешь, Улрик. Поверь мне, это ты состоишь на службе Хаоса.

– Подобные софизмы недостойны миренбуржца, – ответил я. – Ты доказал свою преданность злу. Ты любишь лишь самого себя, я слишком часто видел примеры жестокости и бессердечия, чтобы поверить в твою искренность. Ты искренен лишь в одном – хочешь сожрать нас всех до одного. Твоя любовь к Порядку сродни одержимости чистотой у безумца, Гейнор. Но это не гармония, не настоящий Порядок.

Странное выражение скользнуло по красивому лицу Гейнора, словно он вспомнил лучшие времена.

– Ах, кузен. Ну что ж!

– Этих простофиль ничем не убедить, мой господин, – неожиданно вставил встревоженный Клостергейм.

– А вы, герр Клостергейм, тоже считаете себя доблестным слугой Порядка? – спросил Фроменталь.

Клостергейм в упор посмотрел на француза. Мрачно улыбнулся.

– Я служу лишь своему хозяину. И Граалю, чьим хранителем вскоре снова стану. Мы с вами еще встретимся. Как я уже сказал, я попал в свою среду. Этого места я не боюсь и рано или поздно захвачу его, – он помолчал и радостно огляделся. – Как часто я ждал наступления ночи и огорчался приходу дня! Восход солнца – мой враг. А здесь я как дома. Вы меня не победили.

Даже Гейнор удивился его признанию.

– Довольно старомодные взгляды, – сказал я. – Вы, герр капитан, похоже, начитались поэтов-романтиков.

Он смерил меня горящим взглядом и ответил монотонным, будто припорошенным ядовитой пылью, голосом:

– А я вообще старомодный человек, жестокий и мстительный.

– Вам пора уходить, – неожиданно произнес ученый Фи. – Если наши стражи найдут вас в свете, то они вас убьют.

– Уходить? Но куда? И какие еще стражи?

– Уходите во тьму. За пределы света. У нас много стражей, – он обвел рукой заостренные камни, что нас окружали, и показалось, что они немного сдвинулись. И на каждом мне виделось лицо офф-му.

– Время не властвует над нами так, как над вами, князь Гейнор.

Гейнор и Клостергейм нас явно недооценивали. А мы оценивали их объективно. Гейнор фон Минкт стал очаровательной, осторожной гадюкой.

– Если мы сейчас уйдем, то вернемся с армией.

– Здесь пропала не одна армия, – буднично отозвался ученый. – Кроме того, вы вряд ли вернетесь туда, откуда пришли, и вряд ли снова сможете найти вход в наш мир. Нет, вы будете бродить во тьме за рекой и научитесь там выживать… или погибнете, это уж как судьба решит. Там много таких, как вы. Остатки тех самых армий. Целые племена и народы. Вы весьма находчивы, так что сможете выжить без проблем, а может, даже преуспеете.

Гейнор взглянул на него с презрительным недоверием.

– Целые народы? Да чем они там питаются?

Ученый Фи отвернулся от него и пошел в сторону поселения. Терпение его закончилось.

– Насколько понимаю, они главным образом людоеды, – бросил он на ходу.

Затем остановился, чтобы подождать нас. Обернулся. Гейнор и нацисты не сдвинулись с места.

– Уходите! – махнул он рукой.

Гейнор не подчинился.

Ученый Фи снова раскрыл рот, но на этот раз лишь что-то прошептал. С десяток хрустальных копий рухнули у ног нацистов. Мы стояли и смотрели, как Гейнор отдает команды; постепенно отряд исчез в темноте.

– Скорее всего, больше мы их не увидим, – сказал офф-му. – Им придется защищать свою жизнь, так что времени на нападение не останется.

Наши с Фроменталем взгляды встретились. Как и я, он не разделял уверенности ученого.

– Вероятно, и нам пора отправиться в Му-Урию, – произнес он. – Как минимум рассказать о том, что случилось.

– Соглашусь с вами, – отозвался ученый. – И считаю, что из-за сложившихся обстоятельств вам лучше взять волок, а не идти пешком. Мы точно не знаем, как близко сходятся временные потоки в этом сезоне, так что следует действовать осторожно.

Я не заметил в его словах беспокойства, лишь здравый смысл. Фроменталь кивнул и сказал:

– Это должно быть интересно.

– А что такое волок? – спросил я, когда мы распрощались с ученым Фи.

– Не знаю, никогда его не видел.

Когда мы вернулись в мои покои, Равенбранд меня уже ждал. Видимо, офф-му, принимавшие меня, считали, что мне стоит готовиться к худшему.

Я погрузился в беспокойный сон и проспал несколько часов. Снилось мне что-то странное. Белый заяц бежал по подземному ландшафту среди острых скал и нависающих со сводов колонн к башням Му-Урии, его преследовала черная пантера с красным языком. Двое всадников скакали через замерзшее озеро. Доспехи первого, из посеребренной меди, сияли в лучах света, льющегося с бледно-голубого неба. Второй, его противник, был облачен в броню из черного железа, причудливой формы, а шлем его походил на дракона, взмывающего в воздух. Всадник в черном выглядел как мой близнец. Лица первого я не разглядел, но решил, что это Гейнор – вероятно, потому, что только что с ним встретился. Я просыпался и снова засыпал, думая о двойнике, который явно не хотел, чтобы я вмешался и защитил офф-му.

Может, я брежу? Неужели его вижу лишь я один? Есть ли какое-то фрейдистское объяснение моим снам и видениям? А если то, что я видел, реально, – то как это возможно? Я утешал себя мыслью, что в Му-Урии мне удастся узнать хоть какую-то правду. Уна, например, с радостью мне все объясняла. И я решил попросить там помочь мне вернуться в родную Германию, чтобы вступить в борьбу со злом, грозящим поглотить не только Европу, но и весь мир.

Я только проснулся, когда меня позвал Фроменталь. Я очень удивился, увидев на его поясе меч, а за спиной лук и колчан со стрелами.

– Думаете, на нас нападут? – спросил я.

– Лучше подготовиться к неожиданностям. Но, полагаю, у нас есть причины доверять оптимизму ученого Фи. Вашему кузену и его отряду будет чем заняться в Земле за пределами света.

– А почему вы направляетесь в Му-Урию? – спросил я его.