Обычно в золотистый летний вечер залитые солнцем земли Инглетона не вызывали у меня дрожь.

Я поднялась по травянистому берегу, дошла до тропинки и побежала вверх по зеленым холмам, мимо фермы Бизли, пока не добралась до задней калитки нашего дома. Миссис Хоторнтуэйт развешивала белье на веревках, натянутых около огорода. Она считала, что сушить белье лучше всего там, потому что растущая морковка и брюссельская капуста придают ему свежести. В детстве она прочитала этот совет в «Женском еженедельнике» и всегда ему следовала. Выстиранные простыни сияли белизной на ярком солнце. Накрахмаленное или нет, белье надувалось на ветру, как паруса волшебных кораблей.

Основной сад, окруженный стеной, находился перед домом, он выглядел примерно так же, как и в семнадцатом веке: можжевельник, кедры и тополя обступили гладкую лужайку, террасами спускавшуюся вниз. Годилась лужайка лишь на то, чтобы услаждать взор, так как располагалась на склоне. Когда мы хотели поиграть в крокет или во что-нибудь другое, то уходили на площадку за тополями и ивами на дальнем берегу ручья, который терялся в траве, так и не дойдя до реки. Оттуда виднелась дорога позади дома.

Меня разбирало любопытство – идет ли еще по ней незнакомец, но я решила, что он давно уже добрался до поселка. Что-то меня в нем беспокоило. Его тяжелая, угрожающая фигура не выходила у меня из головы.

– Ты проголодалась, милая?

Миссис Хоторнтуэйт, похоже, удивилась, увидев меня. Она посмотрела на часы, словно задавалась вопросом, почему я слишком рано вернулась с прогулки в такой прекрасный солнечный день.

– Немножко, – ответила я и спросила, хотя знала ответ: – Мама уже дома?

– Еще нет, милая. Помнишь, они же хотели дождаться, когда рыбаки со свежим уловом высадятся в Моркоме? Наверное, пошли в кино, что там еще делать в Ланкастере.

Она нахмурилась:

– Ты в порядке?

– Да, спасибо, – ответила я. – Просто увидела одного человека на задней дороге. Он меня слегка напугал.

Она встревожилась:

– Он не…

– Он ничего не сделал, просто спросил, как дойти до Инглетона и не видела ли я одного иностранца. А затем пошел в Инглетон. Я сказала, что ему стоит спросить о своем друге в «Бридже». Все в порядке. Просто решила пойти домой. Телефон отчего-то перестал работать.

Она успокоилась. Миссис Хоторнтуэйт доверяла нашим инстинктам так же, как и своим.

Я пошла в большую и теплую общую комнату, откуда открывался вид на Морком. Вечернее солнце заглядывало сюда через два больших окна. Из них можно было увидеть крыши поселка внизу. Я взяла с полки бинокль и посмотрела на отрезок задней дороги, что виднелся отсюда. Углядела лишь миссис Хендфорт, жену викария – она ехала на велосипеде к железке. Как обычно, со здоровенным рыжим котом Джерико в корзине на руле. Оба, несомненно, наслаждались поездкой. Больше никого не было. Я отправилась в свою комнату, чтобы зарядить телефон, но когда я достала его из сумки, он снова работал как ни в чем не бывало. Могла ли на него повлиять погода? Или пятна на солнце? Честно говоря, я лишь смутно представляла себе, что такое эти пятна.

Чуть позже я съела бутерброд с вареньем и выпила стакан молока на кухне. Теперь мне стало совсем скучно. Миссис Хоторнтуэйт предложила мне найти книжку и пойти с ней на улицу. Ничего лучше я не придумала, поэтому взяла книжку «Дом Ардена» Эдит Несбит, любимицы моей мамы, спустилась на первый этаж, вышла из дома, пересекла двор и по асфальтированной дороге зашагала в сторону Сторрс-коммон.

– Остерегайся того дядьку! – предупредила домоправительница, когда я уходила.

Прямо напротив дома располагалась ровная площадка. Изначально здесь парковали автомобили туристы, поднимавшиеся в горы. Как я уже говорила, теперь им приходилось парковаться в поселке. От площадки холмы шли вверх, к далекой вершине Инглеборо. Мы всегда шутили, что жизнь в Тауэр-хаусе хороша хотя бы тем, что можно натренировать голени. Нам приходилось напрягаться, идя наверх, и сдерживаться, спускаясь вниз, поэтому на ровной дороге за нами никто не мог угнаться.

На вершине горы лежали руины кельтской крепости. История гласила, что последние из иценов заперлись в этой крепости, противостоя римским завоевателям. Вооруженные до зубов, сидя за мощными стенами, они готовились к осаде. Но римляне лишь взглянули на крепость и решили обойти ее стороной, повернули на Ланкастер и Карлайл. Это озадачило кельтов. Пятьдесят лет ицены прожили на вершине, мужественно вынося холод и ветра, но в конце концов спустились вниз, чтобы найти работу в доках Ланкастера.

Вскоре я пришла на свое любимое место – впадину, заросшую травой, где никто не мог бы меня увидеть. В безветренную погоду здесь стояла полнейшая тишина. На общественных землях имелось множество подобных впадин: грунт проваливался над пещерами, которых было полно под всей этой местностью. Порой встречались впадины больше и глубже, особенно там, где валуны выходили на поверхность, они казались входами в пещеры, но на самом деле никуда не вели.

Оказавшись на дне такого перевернутого конуса, ты уже ничего не слышал. Лучше места для уединения не найти, хотя мои близкие всегда могли легко отыскать меня, да и домой можно было вернуться за несколько минут.

Предвкушая удовольствие от чтения, я открыла обложку «Дома Ардена» (у книги имелось и продолжение, не менее любимая мною «Удача Хардинга»). Там рассказывалось о временных парадоксах и о том, как люди встречали самих себя. Прогулка, видимо, утомила меня больше, чем я думала, – не дойдя до середины первой главы, я заснула. Помню лишь, как потом перевернулась на спину и заморгала, глядя на послеобеденное солнце. Я зевнула и увидела, как по небу плывет что-то большое и круглое, а за ним остается тонкая струйка дыма, словно след от самолета.

Окончательно проснувшись, я поняла, что это воздушный шар. Летом местные энтузиасты воздухоплавания катали туристов над долиной, но они редко спускались так низко. И такими большими и разноцветными их шары тоже не были – это я поняла, лишь когда тень от гондолы упала на впадину, где я пряталась. В следующее мгновение шар заслонил собой все остальное, и до меня донесся запах дыма. Шелк шара светился, закрыв солнце. Переливающиеся алые, зеленые и золотые цвета поразили меня. На ветру развевался привязанный к веревкам крест святого Андрея – сине-белый шотландский флаг. Я заметила языки пламени из горелки и два бледных лица, что смотрели прямо на меня. Затем что-то прошелестело мимо, я услышала стук и крик. Пока я выбиралась из своего укрытия, раздался рев мощного двигателя.

Я обернулась и увидела большой старинный автомобиль кабриолет. Не «лексус» с родителями, которого ждала, а огромное зеленое чудовище с тяжелыми крыльями и здоровенным радиатором с узорчатой буквой «Б». Автомобилем управлял человек, полностью одетый в синее. Машина свернула с дороги на ровную площадку. Темные окуляры придавали водителю сходство с крупным бешеным лемуром.

Я оглянулась на новый вопль. Монгольфьер все еще тащился по земле, блестящий шелк аэростата пружинил с гулким звуком, словно бил барабан. Пассажиры выскочили из корзины. Один из них выкинул огромный железный якорь – рассчитывал, что тот воткнется в землю и остановит движение шара по каменистой, заросшей травой почве. Другой крепко держался за плетеную корзину, явно не в восторге от своего положения.

Все произошло так быстро, что я едва успела осознать, что случилось. Похоже, никому из этих людей помощь не требовалась, да и особо опасными они тоже не выглядели. До меня дошло, что лучше нырнуть обратно и спрятаться, но водитель уже заметил меня и помахал рукой в перчатке.

– Простите, мисс. Вы не подскажете, туда ли я попал? Меня зовут Бастейбл. Я ищу друзей.

Он сдвинул окуляры на лоб и начал вылезать из машины, подхватив полы запыленного плаща, под которым скрывалась голубая военная форма. Фуражка на голове была того же цвета.

– Добрый день, – это все, что я смогла из себя выдавить.

Позади зазвучал чей-то голос: