– Теперь мы должны быть более чем осторожны.

Князь Лобковиц спешился на склоне и повел коня к широко разинутой пасти пещеры, находившейся выше.

– Сегодня ночью мы укроемся здесь и постараемся выспаться. Нужно быть бодрыми. И спать нам лучше по очереди.

– По крайней мере, этот проклятый ветер стих.

– Да уж, – отозвался Лобковиц, – но он все равно остается нашим главным врагом. Он хитер. Порой вроде бы исчезает – но тут же снова нападает с другой стороны. Он любит убивать. Чем больше он пожирает за раз, тем больше радуется.

– Дорогой мой Лобковиц, «он» – всего лишь неразумная сила природы. У «него» планов и замыслов не больше, чем вон у тех скал.

Лобковиц несколько встревоженно посмотрел на скалы. Затем покачал головой.

– Эти не зловредны, – сказал он. – Они придерживаются Равновесия.

Я все больше убеждался, что мой дальний родственник слегка эксцентричен. И хотя он мог привести меня к Уне и вернуть нас в целости и сохранности домой к детям, я продолжал подшучивать над ним. Я не всегда мог понять, что и как он видит, и вспоминал о фантазере и провидце Блейке, что обитал в мире столь же реальном, как и мир тех, кто над ним насмехался. Несомненно, я стал относиться к людям, подобным Блейку, с большим уважением, когда понял, что его мир был для него так же реален, как и мой для меня. И все-таки, как современный человек, я не верил в особые обстоятельства встреч и разговоров с ангелами.

Лобковиц развел внутри пещеры небольшой костер. Дым тянулся к узкой щели в конце пещеры, которая, несомненно, вела в большую систему.

Как и все опытные путешественники, князь возил с собой лишь самое необходимое и, казалось, ни в чем не нуждался. Из муки, что он держал в одном из глубоких карманов камзола, в маленьком ящичке для пороха, Лобковиц напек чего-то вроде лепешек.

Я спросил, почему его так тревожит ветер. Конечно, он ледяной, но ведь, в конце концов, он не может превратиться в торнадо и унести нас. Я отправил в рот первый кусок; лепешки оказались восхитительными.

– Это потому, что Владыка Шоашуан сейчас занят сразу несколькими делами. Если бы он собрал всю свою силу и направил ее на нас, мы бы с вами уже, несомненно, погибли. Но его внимание занято чем-то другим.

– Кто же эта сущность, способная управлять ветрами?

– Когда-то давно он заключил с вашей семьей договор о взаимной защите, но это произошло в совсем другом мире. Владыка Шоашуан – элементаль, который не служит ни Порядку, ни Хаосу. В настоящее время он, по всей видимости, вступил в союз с нашими врагами, и это значит, что вскоре нам придется бросить ему вызов. Прямо сейчас Белая Буйволица сражается против него, на нашей стороне, именно поэтому он так слаб. Белая Буйволица – самая могущественная из всех врагов Владыки Шоашуана, но она не сможет слишком долго его сдерживать. Его союзники набирают мощь, растет их число, и расширяется круг сил, которыми они могут повелевать. Владыка Шоашуан начинает чувствовать вкус свободы.

Лобковиц говорил о Высшем Владыке, как о старом знакомом, и я даже начал подозревать, не служит ли он сам этой твари. Решил, что лучше не задавать ему лишних вопросов, и не стал расспрашивать. Может быть, он вообще подразумевает какого-то человека или говорит о тотеме.

Я привык, что порой приходится проявлять терпение и ждать. Князь сказал, что мы люди случая и реагируем, когда судьба предоставляет нам возможности, стараясь их использовать. Именно поэтому, как говорил Пушкин, интуиция так важна для игрока.

Я отвлекся. Мысль о том, что Уна совсем близко, не давала мне уснуть. А потом я постоянно просыпался, торопясь вернуться в седло и добраться до нее как можно скорее, но Лобковиц уже упоминал, как мало значит в этом деле обычное время. Гораздо важнее сделать верный выбор и поступить правильно, когда представится возможность. Он снова упомянул Пушкина, сказав, что поэт стал бы хорошим членом Гильдии Времени, хотя и был всего лишь любителем. Лучшие игроки, как он сам, обычно весьма осторожные профессионалы, которые выигрышами зарабатывают на жизнь.

Я сказал князю Лобковицу, что он не кажется мне похожим на шулера. Тот рассмеялся и ответил, что я бы удивился, узнав, какая у него репутация в кофейнях Лондона, где играют во все что можно. Уложив вычищенные приборы, князь рекомендовал мне по возможности выспаться, чтобы быть готовым к тому, что принесут нам следующие несколько дней.

Проснулся я вскоре после рассвета. Вышел из пещеры в холодное осеннее утро. Туман рассеялся, и я увидел восхитительный пейзаж, которого касались лучи восходящего солнца. Мне захотелось раскинуть руки, встав лицом на восток, и запеть одну из тех песен, которыми индейцы приветствуют возвращение солнца.

Лобковиц поднялся вскоре после меня. Закатав рукава до локтей, он приготовил на завтрак бекон и фасоль. От свежего рассветного воздуха у меня разыгрался аппетит, да и пахло очень вкусно. Князь извинился за так называемый «завтрак ковбоя», но мне он показался замечательным, я бы съел и больше, если б дали. Я спросил Лобковица, как долго нам еще придется ехать, прежде чем мы увидим Уну. Он точно не мог сказать. Сначала нужно было сходить на разведку.

И лишь тогда я заметил, что кони исчезли. Наши седельные сумки и оружие лежали внутри пещеры. Словно совестливый конокрад положил их туда, перед тем как увести коней.

Лобковиц подбодрил меня:

– Они вернулись в Нихрэйн, потому что понадобятся для другого путешествия вашего предка и альтер-эго, Элрика из Мелнибонэ. На территории, которую мы собираемся исследовать, невозможно ездить верхом. Коней там не существует.

– Вы хотите сказать, мы очутились в доколумбовой Америке?

– Вроде того. – Князь по-дружески положил мне руку на плечо. – Вы идеальный спутник, граф Улрик. Я знаю, что вам не терпится получить как можно больше информации, но, пожалуйста, поймите, что я могу открыть вам лишь совсем немногое, чтобы не изменить будущее и не ослабить ветвь. Поверьте, в определенном смысле я питаю к вашей жене такую же любовь, как и вы. Более того, от успеха нашего предприятия зависит, выживет ли она, так же как и наше выживание зависит от того, насколько повезет ей. Многие ветви сплетаются вместе, образуя одну крепкую, граф Улрик. Но это во многом зависит от умения и удачи.

– Мне потребуется время, – сказал я, – чтобы начать воспринимать себя побегом.

– Ну, – он многозначительно подмигнул мне, – тогда лучше представьте, что на время ваша душа присоединится к небольшой компании тех, кто может сохранить Космическое Равновесие и спасти мультивселенную от полного исчезновения. Ну как, теперь чувствуете себя более важным?

Я кивнул; смеясь, мы собрали наши сумки и пружинящим шагом вышли на горную тропу, восхищаясь вершинами и расстилающимся под нами лесом, поражаясь множеству диких зверей, живущих там. От прекрасного вида и на душе как-то полегчало. Красота придавала мне сил больше, чем меч.

Лобковиц шел, опираясь на кривую палку. Я для равновесия нес клинок на спине. Превосходно выкованный, он казался легче, чем был на самом деле. Должен признаться, я всегда считал, что люгер или вальтер – оружие куда более надежное, чем меч, но мне довелось увидеть, что происходит, когда кто-то пытается стрелять в мире, где огнестрельного оружия не существует.

Пока мы шли, нам было тепло и уютно, но как только остановились, холодный ветер сразу пробрал до костей. Еще не закончился первый день пути, а мне на лицо уже падал легкий снежок. Мы неуклонно двигались к зиме.

Я сказал, что она, видимо, наступит для нас очень быстро.

– Да, – согласился Лобковиц. – Мы идем против того, что вы обычно воспринимаете как течение времени. Можно сказать, мы возвращаемся к Рождеству.

Я собрался было ответить на его причудливое замечание, но тут узкий горный проход перегородило бледное лицо около семи футов высотой. Великан с высоты своего роста смотрел прямо на нас. Вглядевшись, я понял, что лицо вырезано в камне, пусть и весьма реалистично. Что за могучая сила поместила огромную каменную голову прямо на нашем пути, заградив тропу? Голова смотрела на меня с улыбкой, в сравнении с которой улыбка Моны Лизы казалась широкой, и я вдруг обнаружил, что очарован. Я восхищался красотой статуи, гладил рукой шелковистый гранит, из которого ее изваяли.