– Что здесь произошло? – спросил я.

Черный гигант тяжело вздохнул и склонил голову. Ему не хватало слов, и я не стал настаивать.

Ноги мои потревожили темную пыль, и она взвихрилась водоворотом. Я представил, как по этой арене льется кровь, хотя не мог вообразить, как все это произошло. Вряд ли ее использовали для гладиаторских боев или представлений с дикими животными.

– Что это за место? – спросил я после некоторых колебаний, так как мне не слишком хотелось услышать ответ.

– В конце здесь проходило что-то вроде судилища, – ответил владыка Сепириз. Тяжелый меланхоличный вздох прозвучал, как дуновение далекого ветра. – Судилище с обезумевшими судьями и невиновными обвиняемыми… – Он пошел через арену к арке. – К жуткой смерти приговорили и самих судей, и обвиняемых. Именно поэтому нас осталось всего десять. Наша судьба была так же предопределена, как и ваша, как только мы выковали мечи.

– Так это вы сделали их? Вы добываете здесь металл?..

– Металл мы взяли от мастер-клинка. Как обычно, между Порядком и Хаосом бушевала война. Мы решили создать могущественное оружие против одной из сторон. Мечи были выкованы для того, чтобы сражаться против любой силы, что угрожает Равновесию. Либо против Хаоса, либо против Порядка. Мы привлекли все наши силы, чтобы создать их, и, завершив работу, поняли, что нашли средство спасения всех миров – но, возможно, и их уничтожения. Мистические силы вошли в один из клинков. Другие почти ничем не отличались от него, они также могли даровать жизненные силы своим хозяевам, но Буреносец все-таки был немного другим. Те, кто создал этот конкретный клинок и призвал магию, чтобы оживить его, знали, что сотворили странное, независимое зло. У тех, кто обладал Буреносцем, появлялась неодолимая тяга к убийствам, отчего-то Клинок скорби, его меч-близнец, не обладал таким же качеством. Честные оружейники становились виновниками массовых убийств. Женщины убивали собственных детей. В конце концов было решено призвать на суд владельцев меча и сам Буреносец…

– Сюда?

Сепириз кивнул.

– Сюда, в манеж. Здесь объезжали лошадей и выставляли их. Мы любили прекрасных коней. Казалось, что это единственное подходящее место. Изначально манеж использовался для конных состязаний. Наши нихрэйнские кони весьма необычны, и если они существуют в этом мире, то одновременно существуют и в других. Очень полезное качество. И забавное. – Сепириз улыбнулся, словно печаль его озарилась радостным воспоминанием.

Затем он взял себя в руки, расправил плечи и хлопнул огромными ладонями.

В тишине манежа хлопок прозвучал, словно выстрел, и на него тут же ответили.

Из стойла раздалось ржание и всхрапывание. Что-то застучало по твердой поверхности. Снова послышалось ржание, и из арки появился конь невероятных размеров, с развевающейся, будто от ветра, гривой. Чудовищный черный жеребец, такой огромный, что его мог оседлать и Сепириз. Конь попятился назад, ударяя блестящими агатовыми копытами, яростно кося глазами цвета охры. Грива и хвост зверя напоминали буйные вспышки черного огня. Конь был мускулистый, нервный. Но огромное животное выражало скорей не гнев, а нетерпение. Сепириз произнес всего одно слово, конь прянул ушами и немедленно успокоился. Я никогда раньше не видел, чтобы животное так быстро исполняло команду человека.

И хотя я не сомневался в физическом присутствии скакуна, я заметил, что, несмотря на всю свою прыть, он не поднимал пыли и даже следов копыт не оставлял.

Заметив мое любопытство, Сепириз мягко положил руку мне на плечо.

– Конь, как я и сказал вам, существует одновременно в двух мирах. Мы не видим ту землю, по которой он скачет.

Владыка подвел меня к скакуну, и тот привычно ткнулся мордой в ладонь Сепириза, ища угощения. Уже оседланный и взнузданный, конь был готов к путешествию.

Я протянул руку к могучей голове и погладил бархатный нос животного. Заметил его яркие белые зубы, красный язык и горячее, сладкое дыхание.

– Как его зовут? – спросил я.

– У него нет имени в вашем понимании, – сказал Сепириз, но дальше объяснять не стал. Он посмотрел на стены, словно хотел отыскать там ответ. – Этот конь пронесет вас через любые опасности и будет служить вам до смерти. Как только вы окажетесь в седле, он станет вести себя как любая другая лошадь, но, думаю, вы скоро поймете, насколько он умен и на что способен.

– Неужели он знает, куда мне нужно?

– Он же не провидец!

– Нет?

На мгновение земля ушла из-под ног, словно стала жидкой, а затем все быстро встало на место. Сепириз так и не ответил на мой невысказанный вопрос. Он все еще искал что-то глазами. Просматривал длинные пустые каменные скамьи, скрывающиеся во тьме. Я заметил, что тьма будто поглотила верхние ярусы. Дым или туман придал вырезанным фигурам сначала выражение злорадства, а затем – невинной, неприкрытой радости.

Сепириз заметил это в то же самое время, что и я. Глаза его, уверен, вспыхнули тревогой. Затем он удовлетворенно улыбнулся и обернулся, когда из-под арки на арену выбежал еще один конь. На этот раз с всадником. Моим знакомым. С человеком, с которым мы встречались не раз. Наши семьи состояли в родстве многие века. Он происходил из рода, который поддерживал Моцарта и славился тонким вкусом и умом.

С всадником мы познакомились еще в 1930‑е, он оказался представителем антинацистской группировки. Его красивые, несколько тяжеловатые черты выгодно подчеркивали парик по моде восемнадцатого века, а также треуголка и военный камзол. Он напоминал Фридриха Великого на самом известном его портрете. Разумеется, это был мой старый знакомый, австрийский князь Лобковиц. Одежда из плотной ткани совершенно не подходила, для вулканической пещеры. Его лицо покрылось каплями пота, он утирался большим платком из узорчатого персидского шелка.

– Доброе утро, – хрипловато произнес он, натянул повод и приподнял шляпу, словно мы повстречались на проселочной дороге возле Бека. – Я невероятно рад видеть вас. У нас с вами общая судьба, и от нее зависит вся разумная жизнь. Вы захватили с собой меч?

Лобковиц спешился, владыка Сепириз подошел к нему и завис над австрийцем, который и сам был высокого роста. Сепириз преклонил колени и обнял его.

– Мы не были уверены, что вы сможете исполнить столь сложный маневр, дорогой князь. Мы подготовили и другие средства, но они менее надежны. Должно быть, вам до сих пор сопутствовала удача, иначе вы навряд ли присоединились бы к нам.

Князь Лобковиц положил ладонь на плечо владыки Сепириза и подошел пожать мою руку. Он пребывал в отличном настроении. Вообще-то такая жизненная позиция показалась мне немного неуместной, учитывая мои обстоятельства. Однако противостоять его дружелюбию и обаянию было просто невозможно.

– Дорогой мой граф фон Бек! Вы даже не представляете, насколько мала была вероятность того, что вы попадете сюда и мы с вами встретимся. Похоже, удача, а может, и боги, на нашей стороне. Сейчас ход жестокого ветра, но теперь, по крайней мере, есть хоть какая-то надежда.

– Что это за дело? Чего вы хотите достичь?

Лобковиц с удивлением взглянул на владыку Сепириза. Похоже, он ожидал, что черный великан мне все расскажет.

– Ну, мы хотим сохранить жизнь и душу вашей дорогой супруги, моей протеже Уны, дочери крадущей сны.

Я испугался:

– Моя жена в опасности? Что там случилось? Кто-то напал на дом?

– Если учитывать наше положение в данном раскладе, она больше не в вашем канадском доме. Она среди Скалистых гор, лицом к лицу с врагом, который черпает силу из всех частей мультивселенной. Если мы не доберемся до нее в нужный момент, там, где наши истории пересекаются с ее, она непременно погибнет.

От этой новости я испытал невероятную боль.

– Но как она туда попала? Неужели вы не могли прийти к ней на помощь?

Князь Лобковиц указал на свой костюм:

– В последнее время я служил Екатерине Великой. И, должен добавить, именно там я познакомился с вашим неприятным предком Манфредом.