Не знаю, имел ли он это в виду, но я вдруг снова подумала об Ории. И вспомнила ощущение металла у собственного виска.

— Если мы это сделаем, пути назад не будет, — прошептала я. — Нам придется жить с этим грузом на совести всю оставшуюся жизнь.

— Нет, не нам, — решительно покачал головой Йон, чуть отстранив меня и положив руки мне на плечи. — Мне. Я принял это решение, и я не даю тебе права голоса, Хана. Ты можешь быть против. Более того, я настаиваю, чтобы ты была против и всегда помнила об этом. Я не оставляю тебе выбора кроме как просто согласиться со мной. Но это никогда не будет на твоей совести, слышишь?

— Замолчи, — выдохнула я, ощущая, как в груди что-то предательски рвется и сжимается. — Никогда так не говори. Ты это я, а я это ты. Я не оставлю тебя одного с этим. Ни за что.

Он не ответил, но по его лицу я видела, что ему с трудом удалось подавить поднявшиеся эмоции. Медленно выдохнув, альфа снова привлек меня к себе и поцеловал в лоб, словно ребенка, а потом внезапно заявил:

— Мне очень жаль, но, думаю, тебе придется вернуться в город.

— Зачем? — искренне не поняла я.

— Потому что мне нужно, чтобы Кадо был под рукой в ближайшие дни, но вести все дела отсюда я не смогу. А оставлять тебя тут без него одну, когда и Общество, и Церковь в лице нашего дорогого отца Горацио знают об этом месте, я не согласен. Это временно, маленькая омега. Я вижу, что тебе здесь очень понравилось, и, когда все закончится, ты сможешь вернуться настолько, насколько захочешь, обещаю.

— Только если ты будешь со мной, — возразила я, переплетаясь с ним пальцами. — Без тебя все остальное вообще не имеет смысла.

— Я буду с тобой, — с чувством заверил меня он. — Я не знаю, что с нами будет дальше и как будут развиваться события, но я всегда буду рядом, Хана.

— Я верю тебе, — тихо произнесла я, ощущая всем своим существом, что это действительно так и есть. — Я тебе верю, Йон.

Мы вернулись в Восточный город тем же вечером, но мой альфа не смог со мной остаться — ему пришлось срочно ехать в казино и решать накопившиеся там дела. Я же поужинала, привела себя в порядок, но так и не придумала, чем мне заняться. Безделие выводило меня из себя, и я ощущала настырную потребность найти себе дело. Несколько раз брала в руки телефон, думая позвонить Дани или Джен, но в итоге так и не собралась. В голове все крутились мысли о плане Йона и о том, можно ли найти другой способ. Осторожность и полумеры могли обойтись нам очень дорого, но не слишком ли много мы на себя брали, считая, что можем вот так запросто решать судьбу доверявших нам людей? Да, они были моральными уродами, раз работали в таком месте и считали это приемлемым для себя, но разве заслуживали их преступления столь жестокой и безжалостной кары?

Йон сказал, что я могу быть против и что это только его решение, но я не могла найти в себе сил согласиться с ним и позволить себе жить в иллюзии, что я тут ни при чем. Будь это действительно так, он бы мог и вовсе мне ничего не говорить до того момента, как все было бы сделано. Но раз сказал, значит нуждался в том, чтобы я его поддержала.

Или, может быть, отговорила?

В конце концов, устав бродить мыслями по кругу, я не придумала ничего лучше, чем кое-как приодеться и спуститься в бар «Элизиума». Хотя я прекрасно могла выпить в одиночестве, мне почему-то захотелось какого-то движения и фонового шума вокруг — чтобы вспомнить, что реальный мир все еще существует и продолжает жить со всеми своими маленькими проблемами и радостями, не имеющими никакого отношения к тому, что происходит в моей собственной жизни.

Устроившись за барной стойкой, я заказала себе легкий коктейль, приятным сладким холодом скользнувший в горло, а потом принялась разглядывать других постояльцев бара. В основном в «Элизиуме» собиралась весьма почтенная, можно даже сказать элитарная публика — тут часто проводили деловые встречи бизнесмены, ужинали разные уважаемые люди из самых разных слоев общества и иногда даже захаживали знаменитости. Не могу сказать, что даже сейчас я уже ощущала себя одной из них. Скорее, свыклась с мыслью, что мне удалось научиться достаточно правдоподобно притворяться. Мне никогда было не стать второй Кэсс Стоун, но, наверное, хватало и того, что я могла быть первой и единственной Ханой Гу.

— Хана? Ты что ли?

Обернувшись на знакомый голос, я увидела Нору. Мы с ней не виделись с похорон Ории, но и тогда, признаться, нам не то чтобы удалось поговорить. Не знаю, хотела ли она или кто-то еще высказать мне все, что они думают по поводу произошедшего, но, поскольку Йон был рядом, никто из них не рискнул накинуться на меня в открытую. Но сейчас его не было, и я, честно признаться, даже не знала, чего можно ждать от этой встречи.

— Привет, — осторожно поздоровалась я, наблюдая, как омега устраивается на барном стульчике рядом и заказывает себе виски с колой. — Ты здесь какими судьбами?

— Твой муженек выдал нам всем хорошие скидочные карты для этого места, — пояснила та. — Так что я иногда прихожу сюда позлить этих расфуфыренных богатеев. Мне кажется, их дико возмущает тот факт, что за этой пафосной барной стойкой сидит девчонка в рваных джинсах и без толстого слоя штукатурки на лице. А меня это веселит.

— Ясно, — коротко улыбнулась я. Потом, помолчав, уточнила: — Как ты… вообще?

— Я? — как будто немного удивилась Нора. — Я в порядке. Живу в своей хате, никто меня не трогает — красота. Что ни говори, бабки это круто. Не понимаю тех, кто говорит, что за них счастье не купишь. Как по мне, очень даже купишь.

Я ничего на это не ответила. Вопрос тут был далеко не в деньгах, а в том, какой ценой и чьими жертвами они нам доставались, но пускаться в эти философские споры мне сейчас совсем не хотелось.

— Ты зря не пришла на поминки, — вдруг заметила омега, немного застав меня врасплох. — Хороший вечер получился.

— Я… не была уверена, что меня хотят там видеть, — тактично отозвалась я, снова пригубив свой коктейль.

— Это ты зря, — улыбнулась Нора. — Да, Орию многим жалко, но она в конце концов просто дала девочкам возможность раздвигать ноги за дармовую похлебку и крышу над головой, а ты и Йон сделали куда больше. Многие считают, что она сама виновата и что ты правильно сделала, не пустив Йона в горящий Дом. Потому что если бы он погиб, мы бы точно все оказались на улице или в другом борделе. А так у нас, можно сказать, новая жизнь началась.

От ее цинизма мне стало слегка не по себе, но я предпочла ничего не отвечать. Действительно ли остальные так думали или она так пыталась на свой лад меня утешить, Ория сделала для многих из них куда больше, чем то, о чем говорила Нора.

Немного помолчав, омега вдруг добавила:

— Только вот идею с клубом жалко. У нас ведь уже многое было готово — и номера, и бизнес-план, и все такое. В пожаре уцелел сейф Ории, где хранились все самые важные бумаги и договора с подрядчиками. Будь у нас помещение, мы могли бы… не знаю, попробовать начать с начала что ли. Как по мне, это был бы лучший способ почтить ее память.

— Помещение? — рассеянно повторила я. — Ты имеешь в виду другой клуб?

— Да, что-то такое, — подтвердила она. — Отстроить Дом заново тоже звучит неплохо, но, как по мне, его расположение изначально не совсем подходило для того, что там планировалось. Да и восстанавливать его пришлось бы слишком долго. У Йона случайно нет в загашнике какого-нибудь ненужного пафосного местечка, которое мы могли бы прибрать к рукам?

Признаться, мне не понравился ее тон. Не нравилось то, как легко и непринужденно она рассуждала обо всем этом — почти так же легко, как отец Горацио говорил о том, что сможет встать во главе «обновленной» Церкви, когда ту сотрясет до основания правда, открытая Дани и Обществом. Потому что по факту не им надлежало принимать самые тяжелые решения и брать на себя основной риск, но они считали себя вправе претендовать на кусок общего пирога только потому, что стояли к нам ближе, чем прочие.