— Вы… — прохрипела я, но не уверена, что даже это короткое слово мне удалось произнести достаточно внятно. Однако тот, кто стоял у моей койки, явно прочитал весь мой ужас и отвращение в одном моем взгляде.

— И я безмерно рад тебя видеть, дитя мое, — улыбнулся отец Евгений. — Мы надеялись, что ты придешь в себя раньше, но, видимо, твоему телу понадобилось больше времени для восстановления.

— Где… — С моих губ по-прежнему срывался только хрип.

— Ты же помнишь нашу первую встречу, не так ли? — меж тем безмятежно поинтересовался священник, как будто вовсе не слышав моего вопроса. — Я вот отлично ее помню. Когда вы пришли ко мне в тот день, я сразу понял, что это знак, посланный мне Великим Зверем в ответ на все мои молитвы. Все ответы, которые я искал так долго, скрывались в вас двоих. Я поклялся себе тогда, что на этот раз не упущу их. Столько лет бесполезных исследований, столько насмешек и осуждения со стороны других братьев! Ты гоняешься за старыми сказками — так они говорили. И я сам уже готов был сдаться, поставить крест на своих идеях, а потом… потом появляешься ты, Хана. В тот самый день, когда я смирился с мыслью оставить свои поиски носителей, мой младший брат, отец Горацио, рассказал мне о тебе. Ты веришь в совпадения, дитя мое? Я вот — нисколько. — Он улыбнулся все с той же благостью, разлитой по лицу, и я мгновенно вспомнила, как она пугала меня и какое внушала отвращение еще в первую нашу встречу. А он меж тем продолжал: — Я как вживую помню тот вечер и тебя в лучах солнца и цветах Великого Зверя. Он послал тебя мне, вот что я понял сразу. Поэтому я и позволил себе… расслабиться больше, чем стоило бы. Ведь раз ты пришла ко мне сама, то зачем бы стала убегать, верно?

Пока он говорил, я продолжала пытаться пошевелиться. И у меня как будто даже начало это получаться, поэтому я не перебивала, давая ему время выговориться, а себе — фору для последующего рывка.

— Я ошибся, — с печальным вздохом констатировал факт отец Евгений. — Ты сбежала, и вы оба исчезли, как сквозь землю провалились. Я долго думал, ночами не спал — все ломал голову, что же это значит? Почему Великий Зверь показал мне тебя, дал прикоснуться к тебе, а потом снова отобрал так безжалостно и безапелляционно? И знаешь, к какому выводу я пришел, девочка? — Он бросил на меня короткий вопросительный взгляд, как будто правда ждал моего ответа, а потом как ни в чем не бывало продолжил: — Я пришел к выводу, что у всего есть своя причина. И раз Великий Зверь позволил мне увидеть тебя, а потом снова скрыл от моего взора, он сделал это не просто так. Я стал вдвое усерднее молиться и изучать священные тексты в поисках ответов. И, естественно, нашел их. — Альфа улыбнулся сам себе и провел рукой по волосам, поправляя какую-то несуществующую неряшливость. — Могло ли быть иначе? Конечно, нет. Ты была светом, что озарил мой путь во мраке, дитя мое, и этот свет привел меня к правде. Пусть даже эта правда была совсем не такой, как я ожидал.

Отец Евгений склонился надо мной, внимательно вглядываясь в мое лицо.

— Великий Зверь ничего не преподносит на блюдечке, — поучительно произнес он, но от его ласковой отеческой улыбки в тот момент мне хотелось визжать. — Он заставляет нас преодолевать препятствия и проходить испытания. Он учит нас — порой лаской, а порой ударами. И от того, насколько стойко мы выносим эти удары, зависит то, сможем ли мы правильно понять и усвоить свой урок. Ты была моим подарком, дитя мое — первым и самым важным. Но не последним.

— Анни… — прошептала я, снова обретя подобие контроля над своим голосом. — Что вы… сделали с Анни?

— Ох, Анни, — сокрушенно покачал головой альфа. — Я никогда не встречал омег подобных ей. Ее вера и готовность идти на жертвы восхитили меня до глубины души. Она отдала нам все, что могла — отдала без сожалений и сомнений.

— Вы… убили… ее, — почти по слогам выдохнула я.

— Я? — как будто совершенно неподдельно изумился священник. — Я лишь исполнил волю Великого Зверя и с покорным смирением принял его дар, что он ниспослал нам через эту прекрасную смелую омегу. Ведь когда она появилась, я уже был на пороге открытия, которое способно было перевернуть… все! Просто все, дитя мое! — Он рассмеялся, на мгновение сжав себя за плечи и как будто сам себе не веря. — Мне не хватало лишь самой малости — возможности проверить свою теорию на практике. И тогда появляется она — прекрасная самоотверженная Анни. Я сразу понял, что могу доверять ей и что она поймет смысл и суть моей кропотливой работы. Сколько прекрасных часов мы провели в разговорах о замысле Великого Зверя и о том, зачем и почему он наделил некоторых из нас этим прекрасным божественным даром связанности! Наш святейший Иерарх видел в ней лишь источник информации о наших врагах, но я, я знал, насколько особенной она была! — Он сделал внушительную паузу, давая мне проникнуться его прозорливостью и великодушием. — Мне не терпелось приступить к своим экспериментам, а она сказала, что сможет привести ко мне других… верующих, которые согласятся помочь всем нам. Но… и здесь дорога, предназначенная для меня Великим Зверем, оказалась не так проста, как я начал было думать.

Отец Евгений замер, задумчиво вглядываясь куда-то в пространство и то ли вспоминая что-то, то ли заново обдумывая какие-то события прошлого. Я же, пользуясь моментом, попробовала пошевелиться — тело отозвалось неохотно и с трудом, но ко мне определенно возвращалась чувствительность. Почти везде, не считая левой руки, которую я толком не видела, потому что моя голова была повернута в другую сторону.

— В них не хватало веры, — наконец медленно и с особым чувством произнес он. — Они были недостаточно сильными и недостаточно чистыми душой и помыслами. Поэтому ничего не получалось. Анни тоже это поняла. Я до сих пор помню тот наш разговор, когда она сказала, что сделает это ради нашего общего дела. Она видела, что стало с предыдущими… подопытными, но все равно согласилась. Что это, как не величайшее доказательство ее веры?

— Что… вы сделали с ней? — прохрипела я.

— То же, что и со всеми остальными, — развел руками альфа. — То же, что я теперь сделаю с тобой, дитя мое. Образцы, полученные от Анни, были намного лучше и чище всех прочих, но они все еще… все еще были недостаточно хороши. В первый момент я не понял, как это возможно. Я был почти готов возвести хулу на Великого Зверя и усомниться в том пути, по которому он направляет меня, но потом… — Теперь он снова смотрел на меня, и его взгляд по-прежнему был наполнен такой безграничной лаской, что если бы она была медом, я бы уже в нем захлебнулась. — Потом я вспомнил о тебе, дитя мое. Я был преисполнен решимости отыскать тебя после Праздника Благоденствия, но в конце концов мне не пришлось, потому что… потому что именно так все и должно было закончиться, разве нет?

— Что вам… от меня… нужно? — Я знала, что ответ мне категорически не понравится, но все же не могла не спросить.

— Самая малость, дитя мое, — улыбнулся он, продолжая смотреть на меня с нежностью убийцы. — Мне нужна магия твоей метки, чтобы вернуть благодать Великого Зверя в этот мир и дать ее тем, кто в ней нуждается.

В эту самую секунду я наконец смогла повернуть голову к левому плечу. Не закричала только потому, что воздуха в груди внезапно не оказалось физически. Мое левое предплечье было вскрыто и выпотрошено, как рыба на кухонном столе — отвернутые в стороны лоскуты кожи удерживались металлическими зажимами, а из того места, над которым прежде была моя метка, торчало несколько тоненьких пластиковых трубок — наподобие тех, которые выходили из шей несчастных пленников Красной Лилии. По ним в разные стороны двигалась какая-то темная жидкость, и я даже не знала, что из этого было моей кровью, а что — чем-то совсем другим, чему не следовало вообще касаться моего тела или тем более оказываться у него внутри.

— Вы… взяли эти аппараты у Ортего, правда?

Кажется, мой шок от увиденного был настолько силен, что разум просто отказался обрабатывать поступившую к нему информацию и предпочел сосредоточиться вообще на другом. Конечно, я не была на фермах Красной Лилии. Но кто-то умудрился построить помещение, похожее на них так, будто они работали по одним и тем же чертежам.