Ларри, зажмурив глаза, встряхивает головой, отгоняя очередные навязчивые мысли, и пытается проморгаться, поскольку вокруг на секунду всё поплыло.

– Привет, Мэриан, – придя в себя, здоровается Ларри, мягко улыбаясь в ответ.

Он так ждал этой встречи, но последние события в пансионе не отпускают и не дают расслабиться. Ларри ощущает внутри глубокую тишину, и никто её здесь – дома – не услышит, потому что никто и не вслушивается. Именно сейчас он понимает, что и правда кроме Ховарта у него из близких никого нет, а Мэриан… Вот он – рядом, – но стал совершенно чужим. Или всегда был таким? Возможно, Ларри сам напридумывал себе свой мир, где брат интересуется им, мир, где они всегда рядом и поддерживают друг друга. В настоящем же мире Мэриан интересуется из вежливости, неискренне. Ему наверняка рассказали, что нашли Ларри без сознания, и что он не выходит уже второй день из своей комнаты, поэтому брат снизошёл до того, чтобы посетить его комнату. Ларри любит его, но не знает точно, как именно, однако это и не важно, ведь в свою сторону ни о какой любви не может быть и речи. Тот, кто любит, не поступает так, как его брат. Не должен поступать. А заставлять себя любить Ларри не намерен.

– А у тебя тут уютно, – разглядывая комнату, Мэриан подходит к трюмо. – Давно не заходил к тебе.

– Да, давно, – сухо соглашается Ларри, наблюдая за братом. Он вообще уже не помнит, когда тот приходил к нему.

– О, это же мы с тобой в город выбирались, с моим отцом, – брат хватает с полки рамочку с фотографией маленького удивлённого Ларри на фоне какого-то здания, и уголки губ Мэриана вновь приподнимаются. – Помнишь?

– Смутно, – пожимает плечами Ларри. В голове каша, и среди неё отыскать подходящее слово – целая пытка, что уж говорить о целом предложении.

– Хм… Ну, ты еще маленький совсем был, – ставит рамочку обратно. – Помню, мы с тобой тогда зависли в музыкальном отделе, пока отец решал свои, – показывает пальцами кавычки в воздухе, – супер важные дела, и я тебе наигрывал какую-то базовую мелодию. – Демонстративно задумывается и добавляет: – Даже баррэ еще брать не умел, трещали струны, ух, – видно, хочет от Ларри какой-то реакции, но он просто пялится на Мэриана. – Ну, чего ты такой грустный? – присаживается на кровать. Ларри подбирает к себе ноги, обняв колени.

«Что он хочет от меня? К чему такая внезапная забота?»

– Нет, всё нормально. Просто устал чего-то, – отвечает Ларри.

«Пусть Мэриан думает, что я устал от учёбы или что приболел. Неважно».

– Слушай, – чешет затылок, – прости, что я в последнее время с тобой почти не общался, – кладёт руку на ступню Ларри, не глядя на него. В этот момент Ларри кажется, что нога ему не принадлежит, что она чужая. – Я немного психовал… – улыбка спадает с лица брата. – Не хотел, чтобы на тебе это как-то отразилось, – Ларри пронзают нотки сожаления в чужом голосе. В ответ он снова неопределенно пожимает плечами, потому что не знает, как правильно реагировать. Мэриан извиняется перед ним и вообще всё это время знал, что ведёт себя неправильно, но всё равно вёл. Значит ли это что-то? Наверняка, только что? Наверное, у Мэриана тоже проблемы? Ларри снова чувствует себя бараном, ребёнком, капризным ребёнком, если быть точнее. Он так зациклился на себе, что даже не задумывался, а вдруг у брата тоже не всё… в порядке? – Я тут хотел спросить, – Мэриан убирает руку и облокачивается на ноги, сверля глазами пол, – а ты не хочешь снова со мной сгонять в город?

Ларри скользит взглядом по кузену, отмечая отличительные черты, небольшие мелочи, которые, наверное, видит только он: немного заострённые уши, слегка напоминающие уши эльфов из фэнтезийных историй; вечно приоткрытый рот, губы которого чуть темнее привычного, будто бордовые – цвет, ассоциирующийся теперь строго с кузеном; стройное тело, даже худощавое слегка, но ладони большие, а пальцы вовсе не гитариста, а пианиста, – длинные…

– Очень… Кхм, очень хочу, – вспомнив, что от него ждут ответа, произносит Ларри. Ещё полгода назад он и мечтать не мог, что Мэриан его сам позовёт куда-то. Ларри кажется, что за это время он стал намного взрослее: слишком многое произошло, слишком многое изменилось снаружи и внутри, но единственное, что осталось прежним, – это трепет перед братом, несмотря ни на что. Неудивительно, что многие взрослые такие чёрствые, ведь они прожили множества таких полугодий. Значит ли, что Ларри начинает тоже постепенно черстветь? Ему хочется уже сейчас ухватиться за какую-то тростинку, за какой-то смысл, который будет удерживать его на плаву и не давать превращаться в старый, забытый под тумбочкой сухарь.

Мэриан поворачивается к нему и снова улыбается. Его нос при этом забавно морщится, а на щеках видны неглубокие ямочки. И пусть во сне у Ларри вырвали сердце, сейчас он понимает, что оно на месте, стучит, колотится, да и когда ноет, значит, тоже ещё не потеряно. Ларри хочется сохранить его, укрыть ото всех. Пусть только он знает, что оно – живое. Когда Мэриан вот так общается с ним, когда тот смотрит на него с теплотой во взгляде – внутри разжигается небольшой огонёк, который, кажется, может согреть в лютый мороз, но, правда, не избавить от наступающих мурашек по всему телу, а наоборот – вызвать.

– Тогда решено! – выпрямляясь, Мэриан хлопает себя по коленкам, и Ларри вздрагивает от неожиданности. – После дня рождения сеструхи отправимся кутить, – весело подмигивает, затем щурится, всматриваясь в закрытую книгу: – Чего ты там читаешь? – выхватывает её из рук замечтавшегося Ларри. – О боже, на фига тебе это? – усмехается, перелистывая страницы.

– Полезная информация, вдруг пригодится… – с умным видом отвечает Ларри.

– Ну ты и ботан, – цокая, качает головой Мэриан и возвращает книгу. – Ладно, может, подгоню тебе что-нибудь поинтереснее, – снова демонстративно задумывается.

– Что, например? – удивляется Ларри, приподняв брови.

– Узнаешь позже. А сейчас – отдыхай, – встает с кровати и, потормошив кудряшки Ларри, уходит в сторону двери. – И да, Ларри, – остановившись на пороге, поворачивается и серьезно произносит: – Если вдруг тебя что-то беспокоит, можешь обращаться ко мне, понял?

– Д-да! Спасибо, – запинаясь, отвечает Ларри, и Мэриан выходит из комнаты, оставляя его наедине со своими мыслями, истеричным сердцем и скучной книгой по ботанике.

Музыка снова гремит на весь дом. День рождения сестры в самом разгаре, но желания выходить из комнаты у Ларри так и не появилось. Однако он понимает, что как бы ни хотелось отсидеться, кто-нибудь из родственников в любом случае найдёт его и вытравит из норы. Собравшись с мыслями и с духом, он надевает белую рубашку, чёрные брюки и начищенные ботинки с острым носиком. Пригладив перед зеркалом кудряшки, обвязав бордовой лентой хвост, берёт с тумбочки коробочку с подарком и выходит из комнаты.

Подарок Ларри смастерил сам, используя полевой цветок и украденную бутылочку из лазарета. Он просунул цветок внутрь, а к горлышку привязал нитку. Таким образом, со временем получился кулон с сухоцветом. Ларри надеется, что Лиз понравится подарок, хоть они и не близки.

По дому снова, как в море, плавают косяки людей. Обычное явление в особняке Бэрк по случаям праздников. Все улыбаются, шутят, смеются, но улыбки явно натянутые, а смех ненастоящий. Он звучит фальшиво, будто пьяный гитарист промахивается, зажимая не те лады.

Спускаясь по лестнице, Ларри видит идущих навстречу Герольда и мать: видимо, поднимаются на очередные переговоры в кабинет. Ларри очень не хочет встречаться с дядей, но это что-то из области фантастики.

– Здравствуйте, мистер Герольд, – учтиво здоровается Ларри, протягивая руку дяде.

– Ну, здравствуй, Ларри, – пожимает в ответ. Его густые чёрные, зачёсанные назад волосы блестят от света люстр, а тёмные, как у Мэриана, глаза будто видят Ларри насквозь, выковыривая наружу все тайные мысли. – Поздравил свою сестру?

– Вот как раз иду подарок дарить, – Ларри вертит коробочку в руках.