– Этот норм парень избил Ларри на катке, – встревает Ховарт, тыча в воздух вилкой в направлении Томаса. Томас тогда, на катке, находился далеко и вообще был занят другими делами, мурлыча с девчонками, поэтому не сразу узнал, что вообще что-то произошло, пока до него не дошла волна восторженных «Смотрите, там драка, пойдёмте посмотрим!» и «Ого, их ведут к директору!» И только в своей комнате Ховарт рассказал ему всё, что он видел.

– Да кто кого ещё избил, – нахмуривается Томас, глядя то на Ховарта, то на Ларри.

– То есть ты уже на его стороне, да, Том? – Ларри нервно снимает резинку с волос и тормошит свои кудряшки.

– Да брось, конечно, я на твоей стороне. Ну он и правда норм. Просто только недавно переболел. Говорит, самый последний на своем потоке. Он сказал, что долго не мог оклематься, и поэтому особо не выходил из комнаты, пытаясь догнать своих, чтобы не оставили на второй год. А потом сдал все зачёты и вот недавно только начал в свет выходить.

Вот Ларри и получил ответы на свои вопросы. Получается, Тео продолжительное время болел, а потом просто не выходил из комнаты. Ховарт тоже долго не выбирался из своей постели, и ребята помогали ему по вечерам, объясняя предметы и давая списать конспекты и домашку.

– Да кто б его оставил, он же с приюта. С приюта всегда всех вытягивают, – продолжая ковыряться в несчастном омлете, говорит Ларри, и добавляет, посмотрев на Ховарта: – Без обид, Мышка.

Но Ховарт, уже съев завтрак, спокойно допивает морс и, поставив пустой стакан на стол, отвечает:

– Да ладно, я-то умный, мне в любом случае все равно.

– Ага, и скромный, – усмехается Ларри. Дрожь в теле пропадает, но растерзанный омлет точно не полезет в горло.

– А ещё он хочет научить меня всяким хитростям в футболе. И вас зовёт… ну… Точнее тебя, Ларри. Без обид, Мышка… тьфу, Ховарт.

Ховарт закатывает глаза и хватает кусок хлеба из корзины, стоявшей на середине стола.

– Как тебя вообще угораздило с ним познакомиться? – Ларри задает еще один волнующий его впрос.

– Ну я шел, такой, по коридору в столовую. И он догоняет меня и говорит, мол, у меня есть все задатки, бла бла, им как раз нужны игроки, а то старшие выпускаются. Ну, я сначала не поверил, а он говорит, что типа ты не думай, я просто психанул на катке и все такое, после болезни, и рассказал, че такое. Ну, я решил попробовать и согласился.

– М-да, быстро ты, – с подозрением в голосе произносит Ларри.

– Ну ещё он сказал, что там девчонок приходит болеть много, – мечтательно глядя куда-то вверх, признается Томас.

– А вот это аргумент, конечно! – ещё больше расслабляется Ларри.

– Ну вот. И он такой, а этот длинный, кудрявый который, не хочет? – Ларри снова напрягается. Сердце делает лишний удар. – Типа ты тощий, но юркий, и это очень здорово. Ну, я и решил, что чего я буду за тебя отвечать, и привёл его. А вы снова поругались…

– Ага, мою юркость он коньком немножко отбил тогда, – ворчит Ларри и запивает свою злость морсом. Сладость обычно делает его немного добрее, но сейчас это не помогает.

«Может, взрослею?»

– Да ладно, Ларри, заживёт, – машет рукой Томас и кивает в сторону Ховарта: – Ну, Мышка, скажи ему.

– Решайте сами, ребята, я в любом случае особого веса в таком вопросе не имею, – пожимает плечами Ховарт.

– Ты в принципе веса особого не имеешь, – ржёт Томас, прикрывая рот кулаком.

– Да пошёл ты, Томас. Вот сейчас съем порцию Тео, буду вес набирать, – отодвигает свой пустой поднос в сторону и, придвинув к себе чужой, наклоняется и вглядывается: – Надеюсь, он сюда не плевал… – тихо шепчет и берёт вилку с ножом. От этих слов Ларри чувствует, что сейчас морс полезет обратно, и отворачивает голову в сторону Томаса.

– Нет, Томас, я пас. Иди один.

– Блин… Ну смотри, – поникшим голосом произносит Томас, но, видимо, вспомнив что-то важное, восклицает: – А, во! Ещё он сказал, что все из богатых семей там играют, и типа связи, все дела, – подмигивает.

– Ладно, я подумаю, – вздыхает Ларри. Он, конечно, понимает, что связи важны. Но не понимает, насколько? Нужно ли об этом заботиться уже сейчас, или стоит жить так, как удобно именно тебе? Потом будет потом. Ларри знает, что ему придется не раз перешагивать через свои желания в будущем, но если есть возможность избежать этого сейчас, то ему не хочется её упускать.

И вообще, он чувствует в свою сторону нездоровый интерес со стороны Тео. И вроде как ничего особенного, но… именно с ним он не может и не хочет находить общий язык. Некоторые люди появляются совершенно внезапно и сбивают с ног, словно огромная собака. И ты не знаешь, то ли вы с ней станете лучшими друзьями, то ли она так и будет постоянно калечить. Тео изначально являлся для Ларри вторым вариантом, первый он даже не рассматривает.

Между рамами окон вдруг слышится свист ветра, и Ларри, мельком взглянув в сторону улицы, с улыбкой поворачивается к Ховарту и встречает выпученные глаза.

– Это ветер?.. Ветер! – радостно вопит Ховарт.

– И чего? Эй! – не понимает Томас, удивленно изогнув бровь.

Одна форточка не выдерживает натиска со стороны улицы и распахивается, впуская прохладу. Шторы колышутся в танце, и все ученики громко заобсуждали надвигающуюся ветреную погоду. Ветер приходит несколько раз в год – два или три, – и каждый раз для кого-то это – праздник, а для кого-то – трагедия.

– Бежим! – кричит, подрываясь с места, Ларри. Ховарт подскакивает за ним.

– А где он? Куда ты его положил? – с одышкой спрашивает Ховарт. Ларри рад, что тот понял, о чем он.

– У нас в комнате, на шкафу, наверх закинул, – вспоминает Ларри, выбегая из столовой и подтормаживая, периодически оглядываясь на отстающего Ховарта.

– Ребята, вы куда? – слышится недоумевающий голос Томаса.

– На улицу, на футбольное поле! – успевает ответить Ларри, скрываясь вместе с Ховартом за поворотом.

Летучий серебристый змей в форме ромба взлетает, слегка натягивая нить, и Ховарт, улыбаясь – кажется, до трескучего звука, – бежит через поле вприпрыжку и хохочет, держа деревянное основание, и периодически поглядывая вверх. Ларри следует за ним и ощущает необыкновенный прилив сил, внезапно накрывший волной. Ветер обдувает его так же, как и летучего змея в небе, и Ларри чувствует себя капельку счастливее. Змей парит, словно птица, и Ларри клянётся сам себе, что никогда не забудет её красивый переливающийся образ, который нарисовал Ховарт. Деревья мощно шатаются, шелестя листьями. Ларри останавливается и, подняв голову, прикрывая ладошкой от солнечного света, вглядывается ввысь. Ховарт подбегает к нему:

– Правда здорово? – воодушевленно спрашивает он, пытаясь отдышаться, и, наклонившись, упирается руками в коленки, не отпуская деревянное основание змея.

– Ага, – только и кивает Ларри. До этого момента он никогда не слышал, как искренне и заливисто смеётся Ховарт. Ларри надеется, что теперь это будет происходить чаще.

– Ларри, Ховарт! – издалека кричит запыхавшийся Томас. – Ребята!

– Что? – Ларри, оторвав липкий взгляд от змея, наконец поворачивается в сторону Томаса, появившегося на горизонте, держа оставленную в столовой сумку. Ховарт медленно выпрямляется.

– Ребята, – уже подбегая к ним, Томас тихо сообщает: – Шон умер.

Нитка рвётся, и подхвативший ветер уносит искусственную птицу вдаль – на свободу.

Знойная жара июля окутывает со всех сторон, заставляя прилипать к телу Ларри только что надетую футболку. Чтобы хоть как-то освежиться, он собирает кудряшки повыше в пучок. А вот из-за нового шрама на ноге вместо шорт приходится надевать штаны, и Ларри уже придумал отмазку для родителей, мол, привык к приличной школьной форме, не предусматривающей коротких брюк. Ну, а что? Ему кажется, что сойдёт ответ. Вглядываясь в отражение в зеркале трюмо, он пытается понять, насколько явно видны мелкие рубцы на лице. Когда ему снился сон с масками, он пытался снять одну из них с себя, а наяву, оказывается, исцарапал себе щёки. Ранки быстро зажили благодаря какой-то «волшебной» мази, которую выдали ему в лазарете, но тёмные пятнышки долго не проходили. Вроде уже и не видно. Удостоверившись, что никаких шрамов не заметно, Ларри выбегает из комнаты, хватая по пути удочку и рыболовные снасти, стоящие в углу.