— Так и знал, что этим все закончится… — Зло сплюнул Глеб. — Хоть не беременна?

Уловив отрицательное движение головой, он рванул за руку и закинул к себе на плечо, не обращая внимание на возмущенные вопли и град мелких ударов, обрушившихся на его пятую точку.

Отплевываясь от волос, вскинула голову и заметила хмурое лицо Тима, несколько недоверчивое — Саши и все еще улыбающегося Бориса.

— Ты! Еще раз такое сделаешь! — Моему гневу не было предела.

— И что? — Глеб стоял передо мной, засунув руки в карманы джинсов и нагловато ухмыляясь.

Я подошла поближе и в выдохнула в наглую ухмылку:

— Накажу.

И затем уже я наблюдала с удовлетворением, как расширились от возбуждения его зрачки.

— Хватит в гляделки играть, там стол уже накрыли, предлагаю выпить и закусить. Ну, и поговорить, само собой. — Послышался голос Тима.

В довольно просторной гостиной и в самом деле оказался стол с закусками и несколько бутылок с вином.

Я оглянулась, в комнате оказались только мы впятером, все “гражданские” куда-то исчезли, предоставив домик в наше полное распоряжение.

Рассматривая мужчин, собравшихся за столом, улыбалась. Вечер, не смотря на выходку Бориса, прошел весело и спокойно. Немного горечи добавляло осознание, что это всего лишь до завтра. Всего лишь сутки нам дали.

Я старалась рассмотреть и запомнить каждого.

Вот Саша, показывает, что он теперь может довольно свободно передвигаться на костылях. Он не пил, как и Глеб, им запрещено. Я искренне радовалась его успехам. Он много рассказывал о программах тренировок, счастливо смеясь над случавшимися неудачами и доверительно сообщая, что руководитель проекта — милый старикан, с которым они быстро нашли общий язык. Среди испытуемых не только Саша, их пятнадцать человек с травмами позвоночника разной степени тяжести. И у всех за этот год сдвиги в положительную сторону.

Глеб ничего не говорил об испытаниях, но иногда темнеющие глаза, мурашки по коже, более рельефно обозначившиеся мышцы и осунувшееся лицо говорили сами за себя.

Ему приходится нелегко. И я, по никуда не исчезнувшей привычке, тянусь к нему, чтобы успокоить.

Поглаживаю его по бедру прижимаюсь и встречаюсь с глазами насыщенного шоколадного цвета.

— Кхм… Я все понимаю, но может подождете с нежностями? — Нервно интересуется Саша и я заставляю себя оторваться от Глеба, возвращаясь к разговору.

Как оказалось, они все собираются переезжать к нам, Глеб будет являться совладельцем клуба, но основное ведение дел берет на себя Демон.

Как Ирина? Как и предполагалось — отпустили, сделав внушение.

Анна? Анна в психушке. Да, психическое расстройство, опасна для окружающих, навряд ли когда-то выпустят.

За Ирину я, наверное, все-таки рада. Она светлый человек, а то что попала под влияние Анны — с любым может быть. Не хотелось бы, чтобы она из-за своей ошибки расплачивалась всю жизнь. А Аня… Надеюсь, что диагноз не фальшивый. Даже не знаю где хуже с трезвым сознанием — в психушке или в тюрьме. Хотя, в ее случае: в психушке или мертвой.

Застолье с разговорами продолжалось до поздней ночи. Вымотанная эмоциями и дорогой, с трудом доползла до выделенной комнаты и собралась уже ложиться спать, когда услышала щелчок открывающегося замка.

— Ты и правда думала, что кто-то позволит тебе заснуть? — Хрипловатые нотки попали в уши и нажали на нервные окончания вдоль позвоночника.

— Надеялась… Но, сам знаешь. — Я улыбнулась, садясь на кровать и отшвыривая в ближайшее кресло развратное подобие ночной рубашки, ожидавшее своего часа в закрытом чемодане всю дорогу.

Глеб подошел привычной, немного развязной, походкой. Похудевший, осунувшийся, он все равно подавлял своей аурой. По-прежнему казался опасным, загадочным, неуловимым. Самый не непростой по характеру. Я откинулась назад, опираясь на руки и смотря на мягкие, гармоничные черты лица снизу вверх.

Глеб одним движением колена раздвинул мои ноги и стал между них, продолжая говорить и одновременно стягивать с себя рубашку.

— Я припер целый пакет всяких штук. Только пока выбирал, чуть не обкончался.

Рубашка полетела в сторону, примерно туда же, где незадолго до этого приземлилось мое ночное одеяние.

— И где же он? — Я на всякий случай окинула взглядом пространство около двери. Может там что-то оставил?

Глеб улыбнулся, опрокидывая меня на кровать и пристраиваясь сверху.

— Передумал. Увидел тебя и понял, что просто хочу быть рядом, без всяких игрушек. Может когда-нибудь, когда мне надоест обычный секс, к ним вернемся.

— Ты меня удивил… — Глеб навис надо мной, опираясь одним коленом о кровать, эта поза позволяла видеть и его красивое тело, и возбуждение, что охватывало все сильнее и сильнее.

Только ночник горел слишком слабо, чтобы полностью оценить все достоинства открывающейся картины.

— Можно я включу свет?

— Нет! — И Глеб перекатился на кровать, притягивая к себе. — Никакого света. Просто сделай меня счастливым.

Коротко хохотнула:

— Без секса совсем несчастным стал?

— Кто тебе сказал, что секса у меня не было? — Сделал большие глаза Глеб и тут же расхохотался сам с моего выражения лица. — Змей вернулся от тебя таким счастливым. Иногда застынет в своих мыслях и улыбается. Так и хочется треснуть чем потяжелее.

— Ты думаешь дело в постели?

— Не думаю… — Глеб нежно прикоснулся губами к моей щеке. Навалившись всем своим весом сверху, от чего я почти задохнулась, он с трепетом целовал губы, не напирая сошедшим с ума тестостероном.

— А в чем же тогда? — Я догадывалась каков будет ответ, но мне очень хотелось услышать подтверждение догадки и от Глеба.

— В том, что ты отвечаешь ему взаимностью.

— А тебе нет?

— Не знаю… Саша сомневается, Борис тихо офигевает от собственной смелости…

— С ними я отдельно поговорю. Сейчас меня интересуешь только ты.

— А я… А я боюсь, что эти проклятые испытания окончательно подорвут мое здоровье. И ты просто утечешь, как песок, сквозь пальцы во время набегания волны.

Я фыркнула.

— Глеб, да ты романтик, песок, волна… — В ответ получила весьма болезненный укус за мочку уха. — Ай! Глупый ты. Мне твое здоровье очень важно, но это не значит, что я от тебя откажусь. Лишь бы ты только не сошел там с ума…

Я не стала добавлять, как твоя сестра, но образ Анны застыл между нами, добавив прохлады даже в раскаленный от страсти воздух.

— А похоже, что схожу?

— Ты бы видел себя со стороны, — я отпихнула Глеба и села рядом, — я не говорю про внешние признаки. Ты словно ушел в себя. И раньше особой разговорчивостью не отличался, а теперь вообще как устрица.

Глеб рассмеялся.

— А ты знаешь от чего устрицы раскрываются?

— От кислоты и при помощи ножа? Предлагаешь тебя местами надрезать и сбрызнуть уксусом?

— Еще их можно нагреть.

— Еще скажи, запечь. — Хмыкнула, оседлав Глеба сверху и сделав несколько волнообразных движений, от чего, уже чуть было увядшая выпуклость в джинсах, снова напряглась.

— Готовь меня как хочешь, только поторопись, пока я интоксикацию избытком спермы не получил.

Я расхохоталась. Глеб себе не изменял. Чуть пошловатые шутки в его стиле. Оказывается, мне их тоже не хватало, о чем я тут же и сказала уже с полной серьезностью:

— Я скучала за тобой, Глеб.

— И я за тобой… — Его голос чуть дрогнул. — Любимая.

— Что ты сказал? — Мне, наверное, послышалось.

— Люблю тебя… — Глеб прижал к себе, притянув, нажимая ладонями на спину. И тут же все испортил. — Все, сейчас яйца взорвутся. — Добавил со смешком.

— Ну ты и…

Вскоре возня в постели в попытках защекотать друг друга сменилась шорохом быстро сбрасываемой одежды и стонами.

Глеб вошел осторожно, словно я — хрупкая и нежная, как былинка, тронь — сломаюсь. Он был сверху, но я видела, что эта поза скорее доставляет ему дискомфорт, чем приносит полное наслаждение. Провела руками по плечам, опустила ладони на грудь и с силой сжала соски, от чего Глеб сдавленно всхлипнул, подаваясь вперед и закрывая глаза.