А вот холод — это уже другое дело. Джеррет продрог до костей, лежа на берегу, но не смог найти ничего, что сгодилось бы хотя бы для того, чтобы элементарно прикрыть свое мужское достоинство. И как ему теперь быть?

Он же не мог выйти к людям в таком виде!

Вместе с тем, он чувствовал себя просто отвратительно. Помимо холода и ноющих от перенапряжения мышц, напомнила о себе рана на плече, а в груди щемило какое-то странное чувство опустошения. Словно его выпотрошили и выбросили в воду лишь пустую оболочку.

Голова разрывалась от мыслей, но среди них не было ни одной хорошей. Он не мог оставаться здесь, но и не мог идти к людям. Он не знал, кто вокруг — враги или друзья, но склонялся к первым, а потому осторожность ему точно не помешает.

Единственная мысль, за которую можно было зацепиться — это Тейвон. Последнее, что Джеррет помнил, это прощание с Селин в комнате гостиницы, а значит, утопить пытались не его, а Тейвона. Ветувьяру всего-навсего хватило ума обратиться более умелым пловцом, чтобы выжить.

“Понял тебя, братец. Возвращаю” — улыбнулся своим мыслям Джеррет, усаживаясь на камень. Тейвон разберется сам — адмирал был нужен ему только для того, чтобы выжить.

“Пусть лик мой явит себя, что сокрыт под кожей в глубине меня” — поспешно пробормотал он на древнекирацийском.

И ничего не произошло. Джеррет прождал секунду, две, но ничего не менялось. Он не терял сознание, не падал во тьму, как это обычно бывало.

Тейвон не отвечал ему.

И у этого могла быть только одна причина — король Кирации был мертв. Джеррет остался один.

Он вскочил на ноги и принялся ходить из стороны в сторону. Во-первых, это согревало, а во-вторых — помогало привести в порядок мысли.

Тейвон не мог быть мертв. Как он посмел допустить такое!? Джеррет попробовал призвать его еще раз, но вновь наткнулся на пустоту. У него больше не было ветувьяра.

Они попеременно топтали с Тейвоном землю почти шестьдесят лет — Джеррет и не думал, что может быть как-то иначе. А теперь он остался один — как самый обычный человек.

Адмирал никогда особо не задавался вопросом, нравилось ли ему быть ветувьяром. Он просто рассматривал это как данность и никогда не думал, что что-то может быть иначе. Может, какая-то его часть даже не верила в то, что такое возможно.

Когда он признавался Селин, то едва не сказал, что если бы у него был выбор, он бы выбрал жизнь ветувьяра — но почему? Может, потому, что он не знал другой жизни?

“Я тебе это не прощу, Тейвон” — мрачно подумал Джеррет, поднимаясь по старым каменным ступенькам, что вели к темному коридору. Он не мог сидеть здесь вечно — нужно было разбираться, что к чему.

А еще, по возможности, мстить.

*

“Предатель! Еретик! Чернокнижник!” — мысленно проклинал Нэриуса Ланфорд. Сам он, впрочем, был не лучше — затянул, струсил и позволил ветувьярской королеве сотворить с собой что-то темное и богомерзкое.

Теперь она с нарочитой медлительностью шла по коридору монастыря, а Нэриус с камарилом следовали за ней, как безмолвные тени. Ланфорд с большим удовольствием отправился бы следом за наемниками, что потащили куда-то бывшего короля, чтобы удостовериться, что двуликий демон окончательно покинул этот мир. Или, если будет необходимо, помочь ему отправиться на тот свет.

Но Нэриус не позволил ему сделать и это, что окончательно убедило Ланфорда в своей догадке — глава ордена был заодно с демонами. Его нужно устранить при первой же возможности, чтобы не дать ереси распространиться еще дальше.

— Нам следует еще раз побеседовать с Геллиусом, — Вдруг прошептал Нэриус камарилу на ухо.

От неожиданности Ланфорд даже вздрогнул.

— Зачем? — Нахмурился он.

— Его Святейшество изволил обмануть нас, — Едва слышно, чтобы эти слова не дошли до демоницы, произнес Нэриус, — Это был не тот обряд, который содержался в первоначальном свитке.

— Откуда вам знать?

— Королева не стала бессмертной, — Сообщил глава ордена, — Она получила от богов что-то другое, что-то меньшее…

— С чего вы взяли? — Ланфорду не слишком хотелось вникать в еретические умозаключения Нэриуса, но игнорировать их он не мог.

— Боги не забрали жизнь Тейвона Кастиллона. По крайней мере, сразу.

— Вам следовало отпустить меня с наемниками, и его жизнь забрал бы я, — Отчеканил Ланфорд.

— Вы нужнее мне здесь, — В голосе Нэриуса впервые проскользнула сталь.

“Я не знаю, что у тебя за планы, но я не дам им свершиться” — мысленно заключил Ланфорд. Он сотрет с лица земли всю ересь, чего бы ему это не стоило. Пусть даже жизни.

Демоница тем временем добралась до своих покоев, открыла дверь и зашла в комнату, мало похожую на обычную монашескую келью — должно быть, здесь жил кто-то из высокопоставленных церковных чинов. Мебель была дорогой, на стенах висели гобелены, а на полу лежал хоть и старый, но еще вполне приличный ковер.

Королева впустила Нэриуса с Ланфордом следом за собой и прикрыла дверь.

— Я хотела бы поговорить с вами, великий, — Сообщила она, — Только дайте мне минуту. Эта одежда меня несколько смущает.

С этими словами демоница скрылась в соседней комнате. Оставшись наедине с Нэриусом, Ланфорд поймал на себе его настороженный взгляд. Прикажи глава ордена покончить с этой еретичкой сейчас, камарил незамедлительно бы сделал это, но Нэриус отчего-то медлил.

“Он и не станет ее убивать” — заключил Ланфорд, — “Он хочет такие же силы, как у нее”, а провести обряд никак не получится без этой демоницы. Ее нельзя убивать сейчас, потому что она должна умереть в лодке с разрезанной грудью. “Я разгадал твой замысел, Нэриус” — ухмыльнулся самому себе камарил. Теперь ему понадобится вся его хитрость и выдержка, чтобы не выдать себя и успеть разделаться с еретиком вовремя.

Демоница вернулась в комнату в роскошном черном платье, расшитом серебряными нитями. Она была слишком прекрасна, чтобы избегать ее взглядом, но Ланфорд как-то умудрялся не смотреть в ее сторону, не встречаться взглядом с нечеловеческими золотыми глазами, которые придавали ее лицу еще более бесовской вид.

— Обряд прошел чудесно, — Демоница элегантно опустилась в кресло, — И благодарить за это стоит только вас.

— Нетрудно следовать дорогой, угодной свету, — Покорно отозвался Нэриус.

— Его Святейшество Геллиус… — Королева поджала губы, подбирая слово, — все еще жив?

— Прикажете казнить, моя королева?

— Как вам будет угодно, — Махнула рукой она, — Мне в нем нет больше никакой надобности.

Нэриус с готовностью кивнул, а Ланфорд поймал себя на мысли, что демонице наплевать даже на того, без кого бы она не провела свой обряд — она могла бы вступиться за Геллиуса, попросить оставить ему жизнь, но ей было все равно.

Вот они каковы — истинные демоны!

— А еще у меня к вам есть одна просьба, — Королева пристально посмотрела на Нэриуса, — Совсем незначительная.

— Все будет исполнено…

— Я хотела бы войти в новую жизнь с чистой душой, — Демоница задумчиво покрутила увесистое кольцо на пальце, — Исповедаться…

— Я готов принять вашу исповедь сию же минуту, моя королева…

— Нет-нет, — Остановила Нэриуса демоница, — Я всегда предпочитала главам орденов духовников попроще. Таких, как… ваш монах.

Сердце Ланфорда ухнуло вниз. Подняв глаза, он встретился с прожигающим до костей взглядом королевы. Она улыбалась, но в этой улыбке не было ничего человеческого. Эта еретичка что-то задумала!

Нэриус был шокирован не меньше камарила:

— Вы уверены, моя королева? Этот орденский брат еще совсем неопытен в делах исповедальных.

— И все же вы постоянно таскаете его за собой, — Холодно изрекла демоница, — Оставьте нас.

Нэриус отступил, неспособный больше возражать королеве, не вызывая при этом подозрений. Впрочем, какие могли быть подозрения — Ланфорд почти не сомневался, что еретичка их раскусила. Иначе зачем бы ей вести себя так странно?

Неужели она была так уверена в своем бессмертии, что не боялась оставаться наедине с камарилом?