— Жэнщына нэ спасобна пабэдыть в вайнэ, — Возразил имперец.
— Вы плохо знаете эту женщину, господин Шариат, — Дядюшка был спокоен, как море в штиль, — Осмелюсь напомнить вам о событиях двадцатилетней давности. Сомневаюсь, что король Тейвон смог бы удержать Кирацию без помощи сестры. Королевство тогда рассыпалось на части!
— Принцесса издала указ о снижении налогов и прекратила чеканку денег прежнего образца в силу ее затратности, — Каждый раз, когда Гурд решал блеснуть своей ученостью, он склонял голову набок. Вот так, как сейчас, — Помимо этого она внесла поправки в…
— Дастатощно, — Поднял смуглую руку имперец, — Я понял, щто вы баитесь.
— Отнюдь, — Чмокнул губами дядька, — Мы выжидаем. Кирация сейчас не так слаба, как нам бы хотелось, поэтому пока мы ограничимся Талааром.
— Флэтщера можна захватыть на морэ, а сэстру убыть в сталыце.
— Этим пусть занимаются камарилы. А мы не собираемся гоняться за двумя зайцами. Гвойн не так богат, чтобы выбрасывать деньги в море.
Имперец Шариат задумчиво закусил губу над редкой треугольной бороденкой и забарабанил пальцами по столу, должно быть, отстукивая какой-нибудь из пафосных военных маршей. В Зиеконе любят бессмысленную браваду и самолюбование — проигрывают раз за разом, а радости, будто весь Оствэйк захватили!
— Ладно, — Шариат махнул головой, и бубенцы вновь звякнули, — З нашей стараны я абеспэчу нэскалька караблэй для нападэния на Талаар.
— Командование флотом будет у адмирала Орнсона, — Напомнил дядюшка.
— Галеон “Черная змея” к вашим услугам, — С поклоном, но не без доли язвительности объявил Рауд.
— Думаю, вы найдете общий язык, господа, — Дядька обращался к имперцу, но смотрел исключительно на племянника, — Адмирал Орнсон, как-никак, тоже потомок зиеконцев.
— О да, я замэтыл, — Неожиданно улыбнулся Шариат, — Чорные воласы — рэдкое явлэние для здэшних мэст.
Рауд едва удержался, чтобы не схватить лежащую рядом треуголку и не спрятать под ней свои патлы от глаз этого дурака.
— Полагаю, на этом все. Господин Шариат, у вас остались какие-то вопросы?
— Нэт, — Звякнули бубенцы, и имперец поднялся из-за стола, осторожно придерживая поистине бабский подол своего одеяния.
Наблюдая за тем, как придурок плетется к выходу, топая по каменному полу тонкими сандалиями, Рауд вернулся к изначальному вопросу — на кой черт мужикам носить на себе всякие цепи и юбки вместо штанов? Тут уж неудивительно, что Флетчер его разбил — в штанах, да безо всяких тряпок на голове воевать поудобнее будет.
Высоченная дверь захлопнулась за имперцем, и Рауд смекнул, что дядька собирается что-то сказать. Правду сказать, без дипломатии и лицемерия.
Что ж, если для того, чтобы начать разговор, нужно было сделать первый шаг самому, то почему бы его не сделать?
— Он идиот, — Объявил очевидное Рауд, закидывая ногу в начищенном сапоге на колено, — Только испортит мне всё развлечение.
— Так не позволь, — Дядька церемониться не собирался, — Учить что ли надо?
— А в “развлечении” ты уверен? — Гурд поднялся из-за стола и сгреб свои бумаги в кучу, — Тебе в лучшем случае достанется Хельдер.
— А в худшем? Флетчер? Тогда хочу худший.
— В худшем — оба, — Непреклонно заявил Гурд, — Шариат, конечно, идиот, но не думаю, что все его капитаны ему под стать. А кирацийцы смешали их с…
— Меня не так просто смешать с тем, с чем я смешиваю других, — Хмыкнул Рауд.
Гурд и не думал улыбаться. Даже дядька, кажется, немного смягчился, но это лысое колено оставалось с каменным лицом — и ведь не скажешь даже со стороны, что лучший друг!
— Ты излишне самоуверен.
— А ты мнителен, — Рауд качнулся на стуле, не сводя глаз с Гурда.
— Тебя не переубедить, — Вздохнул он, — Значит, будь по-твоему… Кстати, Торгир, скажем сейчас?
Дядька повернулся к своему советнику и секретарю. Хотя, там, наверное, должностей было еще больше — родственничек не упускал возможности переложить свои обязанности на кого-нибудь еще, тем более если этот кто-то страдает от излишней честности. Гурд же страдал не только от нее, но еще и от больной ответственности, которая даже по ночам не давала ему жить спокойно.
Оттого и выглядел бедняга в свои тридцать пять лет на десять старше — нечего было менять меч на перо. А ведь лет пятнадцать назад девицы бегали за ним ничуть не меньше, чем за Раудом — не все сходили с ума от длинных черных волос молодого моряка — многим нравился широкоплечий высокий блондин с цепкими глазами. Сейчас же от тех светло-медовых волос не осталось ничего, плечи ссутулились, а глаза глубоко ввалились на исхудавшем лице.
Нет, Рауд, конечно, понимал, что и он уже не тот двадцатилетний парень, но при нем до сих пор оставались и волосы, и лицо, да и телосложением, слава богу, удался не в дядюшку — иначе сверкал бы пузом так же, как Гурд лысиной — лет с тридцати.
— А чего скрывать-то? Даже письмо можешь показать, — Разрешил дядька.
— Опять интриги плетете без меня? — Ухмыльнулся Рауд.
На дела, которые друг с дядькой вели у него за спиной, он никогда не обижался, потому что мог поставить себя на их место. Вот есть у тебя какая-нибудь тайна, а ты возьми и разболтай ее по старой дружбе такому болтуну и задире! Он сначала за бутылкой всем разболтает, а потом еще и прибьет кого ненароком, если кто чего-нибудь не то брякнет. И там и там убытки, выгоды никакой, да и тайна прахом пошла.
— Если кто-то и плетет, то не мы, — Пожал плечами Гурд, — Нас за уши тащат.
— Я думал, имперцы уже затащили.
— Нет, еще Эделосс подтянулся.
— А северянам чего? — Удивился Рауд. Уж эти вообще сидели себе и морду не высовывали…
— Истинный Лик приказал долго жить, — Выдохнул дядька.
— Не понял, — Рауд поочередно смотрел то на друга, то на родственничка, — Нэриус что ли окочурился?
— Если бы, — Гурд вытащил из кучи бумаг какой-то лист и протянул Рауду.
Оказалось, письмо, да и немаленькое — на целую страницу. Написано на гвойне, но почерк неаккуратный — то ли спешили, то ли так вышло с непривычки.
Торгиру Фиррисону,
правителю свободного острова Гвойна
Божественный путь шлет рабам земным много испытаний, и тяжесть их порой непреодолима для одного народа, одного королевства…
Тьфу, ну и бредятина! Прочитать все это сможет либо праведник, либо такой упрямец, как Гурд. И что ж за богоугодник такое написал?
Рауд бросил ленивый взгляд на последнюю строчку:
Епископ ордена Истинного Лика Сигри
Спустя мгновение письмо было жесточайшим образом отброшено на стол, а о личности некоего Сигри сделаны соответствующие выводы.
— Гурд, ты же не думаешь, что у меня хватит сил это дочитать? Тут же ни одного человеческого слова!
Теперь эта зараза получила то, что хотела — улыбка была до ушей:
— Так и знал, что ты это скажешь.
— Хочет-то этот ангел божий чего? — Невозмутимо продолжил Рауд.
Прижавшись бедрами к столу, друг сложил руки на груди и покосился на опальное письмо:
— Насколько я понял, он говорит о расколе ордена и просит нас поддержать их сторону.
— Их — это чью?
— Собственно, этого епископа и главного камарила — Биркитта Даирона.
— А Нэриус?
— Он и спровоцировал раскол — попытался стащить какую-то дрянь из орденской библиотеки, а камарилы перехватили. Епископ уверен, что это ересь.
— Этим епископам только дай слово — все ересью объявят! От нас-то чего хочет? — Желал знать Рауд, которого все эти религиозные дрязги не просто не интересовали, но даже не забавляли.
— Опять же, если я правильно понял…
— Рожай, Гурд!
— Хотят, чтобы эту дрянь, за которой охотится Нэриус — вроде, свиток — мы спрятали у себя. Сначала хотя бы на корабле.
— То есть, на “Черной змее” — Сделал вывод Рауд, поворачиваясь к дядьке, — И что, мы в деле?
— Новость о расколе когда-нибудь обязательно дойдет до народа. Нам нужно делать выбор, а учитывая то, что мы собираемся развязывать войну с Кирацией, логичнее поддержать сторону камарилов.
