Что умеет, то и делает! Инструмент острый, руки худо-бедно вспомнили былую науку, пациент ведёт себя смирно, не собирается помирать, и даже молчит… Ну, это Ромига напрасно размечтался!

«Ты недурно учён оперировать, маленький нав. Кто бы мог подумать! Или у вас перевелись эрли?»

«Семья эрли осталась с Навью,» — холодно сообщил Ромига. — «Я прошёл курс, но не практиковал как целитель. Поэтому лучше не отвлекай меня, Онга…»

«…А то отрежешь мне что-нибудь лишнее, да?»

«Именно, так. Вот, гадаю, как сохранить тебе тазовые кости и всё, что ниже. Твоя ведьма начала с того, что оскопила тебя и присыпала рану толчёным обсидианом, да? Скажи, Онга, за что она тебя так невзлюбила? После долгих лет совместной жизни?»

«Ещё и анамнез умеешь собирать, как настоящий целитель. А от любопытства я тебя вылечу, маленький Ромига. Незачем навчику быть таким любопытным. Встану и вылечу. Ах, да: смело удаляй всё, что вызывает у тебя сомнения.»

Но «ополовинивать» сородича Ромига всё-таки не стал, обошёлся.

«Большой разрез у тебя был чистый, без крошки. Несколько чешуй откололись от лезвия, я их все вынул,» — через некоторое время проинформировал он пациента. — «Но закрыть полости не смогу, нечем.»

«Я знаю свою историю и своё тело, можешь мне не рассказывать!» — грубо оборвал его Онга.

«А если знаешь, то объясни, как ты прожил столько времени? На одной энергии не протянул бы так долго. И органы у тебя переплавились, асур знает, во что. То есть, я понимаю, как ты дышишь, как перестроилась кровеносная система. Но ты же явно как-то пил и чем-то питался? Как?»

«Так же, как я очень скоро встану на ноги. Ты сделал свою работу, Ромига. Сделал чисто, я чувствую. За это я окажу тебе милость и позволю наблюдать дальше. Собери свои инструменты, погаси свет и отойди в сторону.»

Собрать, спрятать… От голода и усталости Ромигу самого слегка повело… А может, уже не слегка! Внутренние часы безнадёжно сбились. Он не мог бы точно сказать, сколько длилась операция: знал, долго. Не чувствовал, день наверху или ночь? Здесь, в Доме Теней, царила вечная ночь. Ромига сел на холодный пол, привалился спиной к колонне из сросшихся сталактита и сталагмита…

Смотрел, как над алтарём-камнем происходит некое действо.

Тёмные пятна на своде пещеры слились вместе, начали слегка дымиться и капать вниз. Потом потолок будто прорвало, и на Онгу обрушился водопад Тьмы… Истёк, склубился вокруг лежащего нава плотным облаком… Ромига сморгнул, удивлённо отмечая про себя, что ему неприятно и даже не любопытно смотреть на это. Почему? С ним самим что-то не так? Или в буйных игрищах будто бы родной стихии есть нечто удручающе противоестественное?

Ромига с большим трудом отлип от колонны и поднялся на ноги… Кажется, куда-то подевалось ещё немало времени? Шагнул ближе, ближе к алтарю, силясь разглядеть, что там? Потоки энергии текли сквозь него, энергия была, без сомнения, подлинная, тёмная, только многовато её для «маленького нава»… Да какой Ромига, к асурам, маленький?

Онга на алтаре — цел?! Все повреждения исчезли, не оставив даже шрамов! Редеющая дымка впитывалась в истощённое, костлявое тело, и оно наливалось, стремительно обретая идеальную форму. Ременные петли на запястьях и на щиколотках истлели, рассыпались в труху — Онга встал. Легко, будто не помирал тут несчётные года, а прилёг отдохнуть на минутку. Длинно потянулся, играя мышцами. Тряхнул головой. Сгрёб в жменю отросшие волосы, призвал нож, отхватил их и отбросил. Сделал несколько начальных движений разминки — замер. С ликующей улыбкой! Другого такого довольного нава не сыщешь во Вселенной!

В этой пещере — точно не сыщешь. Ромига приложил руки к невероятному исцелению, но радости почему-то не испытывал. Он, в самом деле, ощутил себя маленьким, жалким, хилым. Исцелившийся Онга снисходительно взирал на него сверху вниз. Этот нав оказался выше Сантьяги, крепче кузнеца Дэриги, но пока лежал полускелетом, это не бросалось в глаза. А ещё здоровый Онга был красив, и знал это за собой. Он совершенно не стыдился наготы, ни того, что воспрял к жизни во всех аспектах. «Аспект», который первым пострадал от гнева Нарханы, теперь задорно торчал вверх, почти касаясь тёмной головкой поджарого, мускулистого живота. Онга перехватил Ромигин взгляд, и ликующая улыбка сразу стала насмешливой.

— Завидно, да? — голос тоже оказался красивый: мощный баритон.

Ромига пожал плечами: может, капельку и завидно, что теперь…

— Или мечтаешь отсосать? Давай, не стесняйся! Нежный навчик, хрупкий. Если не раздевать догола, за навью сойдёшь.

Время изменило Навь. Даже самые старые навы, знакомые Ромиге, менялись вместе с нею. Вместе! А Онга… Не поймёшь, шутит он, бросается оскорблениями всерьёз, или ему всё равно?

— Обойдёшься, Онга! Руки у тебя теперь свободны.

— Фу, какой грубиян… Ладно! Стурши, иди ко мне. Сумеешь доставить удовольствие повелителю?

Беззаконник прошёл мимо Ромиги, сильно толкнув плечом. Когда вернулся? Куда дел то, за чем посылали? Почему нав не почуял его за спиной? А Стурши встал на колени перед Онгой и приступил к делу, причём удовольствие, явно, получали оба. Смотреть на них — никакого желания, а вот жажда донимала Ромигу всерьёз. Голод — тоже, но еду в пещере вряд ли так просто добудешь, а вода капает, слышно.

Вода капала с потолка в большую лужу на полу, или маленькое озеро, как посмотреть. Сверху капала, дальше текла ручейком. Вода чистейшая, ледяная. Ромига жадно напился, умыл лицо — замер, вновь теряя ощущение времени… Рука на плече: обернулся — Стурши. Беззаконник довольно лыбился, глядя сверху вниз на сидящего на полу нава, и Ромига теперь ощущал его совершенно живым, не то что в Пещере Совета. А вот себя — не очень.

— На, поешь, — Стурши бросил ему на колени белянку со свёрнутой шеей, но ещё тёплую. — Повелитель велел покормить тебя, пока ты тут не окочурился. Мне, правда, жаль, что я ранил тебя.

— Почему… Почему ты называешь его повелителем?

— Потому что он — Повелитель, по родству стихий и по силе. Ты бы тоже смог, но ты слабее. Ты сам сейчас больше похож на Тень.

— Ну, спасибо, дружочек, обрадовал! — фыркнул Ромига, призывая нож и начиная свежевать белянку.

Нав слишком оголодал и устал, чтобы материализовать посуду, разводить огонь, ждать, пока сварится — но ещё не дошёл до того, чтобы рвать дичь зубами. Ел аккуратно и быстро. Стурши с интересом наблюдал за ним, и тёмные туманные клочья вились, струились вокруг, жадно слизывали слабо светящуюся в темноте кровь. Ромига отмахивался от них, как от мух, примерно с тем же чувством. Колдовать остерегался, ощущая вокруг мощные сторожевые арканы. Сделал лишь то, что уже делал в этой пещере: зажёг «светляка» — туманные сущности сразу шарахнулись в стороны. Стурши недовольно фыркнул, жмуря глаза, но ничего не сказал. Ромига доел белянку, завернул несъедобные останки в шкурку, сунул Стурши свёрток.

— Спасибо. Хорошо, но мало. Выбрось это, куда у вас тут принято.

— Оставь на месте, они доедят. Пойдём, Повелитель желает видеть тебя.

Онга возлежал на чёрном алтаре-камне, как визирь на тахте. Казалось бы: встал с этой штуковины, и глаза б её больше не видели! Ан, нет…

— Ты б хоть шкуру какую подстелил, жёстко же! — буркнул Ромига сородичу вместо приветствия.

— Я привык, — ухмыльнулся Онга. — А время для дел моих пока не настало, — произёс он нараспев. — Иди сюда, маленький Ромига, присядь рядом, чтобы я получше рассмотрел тебя.

Ромига поймал смутное, неприятное дежавю и остался стоять поодаль. Воскликнул:

— Онга, асур тебя забери! Ну, какой я тебе «маленький»? Не называй меня так, мне не нравится.

Онга рассмеялся, будто славной шутке. Отсмеявшись — терпеливо пояснил:

— Ну, не большим же мне тебя звать? С какой стороны ни глянь: возраст, рост, вес, магические способности — со всех сторон маловат ты, братец! И был невелик, да ещё погрыз тебя кто-то. И заплатка, которую налепили голки, совершенно не красит дитя Тьмы. Ты хотя бы извлекаешь из неё пользу? Додумался, что можешь колдовать теперь всеми стихиями, как мохнатые твари?