«Стурши знает, где Латира?»

«Нет. Он стережёт тебя и меня. Повелитель Теней запретил ему отвлекаться на поиски.»

***

Мудрый Латира вышел с изнанки сна совсем не там и не так, как собирался. Тяжкая одурь отпускала сознание неохотно. Тело горько жаловалось на ремни, впившиеся в запястья и щиколотки, натянутые немилосердно, на разрыв мышц.

Мудрый сразу догадался, что будет дальше: с алтаря-камня в Доме Теней не сходят живыми. По крайнем мере, до сего дня живым не сходил никто, рождённый на Голкья… Ох, недаром малая нагадала своему временному наставнику «дичь в котле». Ох, недаром!

Жутко, до дрожи! Был ли у мудрого Латиры другой путь? Он искал, до последнего, и не нашёл.

Пещерный мрак столь непрогляден, что глаза в нём слепы, а колдовское зрение отказало. Латира увидит кое-что, когда его начнут приносить в жертву, но пока он может полагаться лишь на осязание и слух. Судя по звукам, он тут один. Странно, что вопреки ритуалу, его привязали одетым-обутым. Или он провалился в ловушку, а ловец пока не пришёл за добычей? Похоже. Выскользнуть из сапог, освободить хотя бы ноги! С обычными ремнями получилось бы, зачарованные не отпускают. Глупо надеяться, ещё глупее — не пытаться…

Латира не сразу заметил, что за его мучительной, бесполезной вознёй наблюдают не только извечные обитатели Дома Теней. На пределе слышимости померещилось чьё-то лёгкое, размеренное дыхание, потом непроглядный мрак приоткрыл два глаза, два жёлтых огня. Так вот какой ловец явился проверить ловушку: Иули! Но кто из них?

Огни приблизились вплотную, жёсткие руки бесцеремонно ощупали добычу, сдёрнули пояс и отбросили куда-то в сторону.

— Иули, не смей! — воскликнул мудрый. — Тебе этого не простят, не спустят. Ты умрёшь, и все такие, как ты!

Мудрый не рассчитывал напугать ловца: тот наверняка уже всё решил и знает, что делает. Латира лишь надеялся на ответ, чтобы напоследок опознать голос. Если Повелитель воплотит Тень, и оставит ей хоть немного прежней воли и разума, это может быть полезно. Но с «дичью в котле» не разговаривают.

Иули старательно обыскал карманы своей добычи, потом легко сжал пальцами виски мудрого, и Латира, наконец, услышал его.

— Эльяр алдык, урган кектоай, — чётко, медленно выговорил незнакомый голос, и эхо заметалось по пещере вспугнутой кричавкой. — Урум цитай…

***

Вильяра с тревогой смотрела, как Нимрин, толком не насытившись, откладывает ложку. Пусть, она разорвала их связь и не чувствует его, как прежде. Однако даже со стороны она видит, понимает достаточно, чтобы злиться на Иули Онгу. Сама Вильяра возвращались такой прибитой из круга, из-под Наритьяры Старшего. Она видела, как это происходило с другими. И Стурши своей болтовнёй живо ей напомнил…

Стурши много любопытного рассказал, однако хочется уже выставить его вон — а никак! Всё равно будет болтаться на изнанке сна, подслушивать-подглядывать, доносить своему Повелителю. Не побеседуешь с Нимрином вслух наедине. А переговариваться по-купечески трудно: надо держать и лицо, и внимание. Нет, кое-что мудрая с Нимрином всё-таки обсудила. Но ни его дел с Онгой, ни перипетий в Совете Мудрых даже касаться не стала.

А Нимрин расслабился в тепле и уюте логова: сразу после трапезы забрался на лежанку и попросил без нужды не будить.

***

Ромига уснул — и сразу забыл о холодном мире Голкья. Он бродил по большому, яркому городу под непривычно белым небом. Он вроде бы кого-то искал, но не помнил ни имени, ни лица, ни ауры того, кого ему следует найти. Напрочь позабыл, зачем ищет? Не понимал, что будет делать, если поиски вдруг увенчаются успехом? Но остановиться не мог, шагал, как заведённый, по узорчатым мостовым, тщетно вглядываясь в лица прохожих.

Они были очень разными: в этом городе, насквозь пронизанном незнакомой магией, перемешались крови нескольких семей. Жители слегка шарахались от пришельца в необычной одежде, и он, присмотревшись к местной моде, набросил морок. Обращать внимание сразу перестали, и ему стало совсем тоскливо. Будто он — пустое место. Зеркало, из которого сбежало отражение. Призрак, глядящий в собственную могилу: разрытую и ограбленную. Стрела, потерявшая цель.

Заполнить пустоту — нечем. Невозможно утолить тоску: лишь сгинуть вместе с нею, перестать быть… А вообще-то, именно для этого он здесь и бродит, для этого ищет! Как только найдёт, некто искомый заберёт его целиком. Но где искать? Даже безмолвной речью не позовёшь того, кого ни разу не видел в лицо…

Щипок за ухо, окрик:

— Эй, Нимрин, ты куда!? Ты же не умел ходить изнанкой сна!?

Запахи шкур, дыма, еды со специями. Тяжесть собственного тела… И снова острая, обидная боль.

— Вильяра, я здесь. Прекрати драть меня за уши!

— А ты не спи, а то щуры уведут! — голос Стурши где-то рядом.

Ромига приоткрыл глаза — ощущение пустоты отступило. Ему всего-навсего приснился тоскливый кошмар… Или?

— Не щуры, а душекрад твой, — мрачно уточнила Вильяра. — Ты же направился прямиком к нему в пасть! Поблагодари Стурши, что он заметил. Я-то едва не прокараулила! Сейчас я тебя научу… Напомню тебе все обережные песни! И чтобы ты без них больше ни на мгновение глаз не смыкал!

***

Мудрый Альдира искал старого друга. Латира был жив, но не откликался на безмолвную речь, стихии молчали о нём, и даже новая поисковая песенка, от которой никто пока не умеет прятаться и прятать, не помогла.

Мудрые очень быстро осваивают новую ворожбу. Чужак научил Вильяру, Вильяра — Нельмару и Альдиру, те — остальных. Общими усилиями, с опорой на Камни, мудрые растянули сеть поиска на всю Голкья. Тщетно: две пропажи, Наритьяра Младший и Латира, так и не нашлись. Видимо, оба мудрых застряли где-то за пределами дневного мира. В кругах Зачарованных Камней, в Домах Теней, на изнанке сна?

Правда, старейший Ркайра уверяет, будто вычислил круг, скрывающий Наритьяру. Якобы, жёлтый Камень, возле которого погиб один несостоявшийся Солнечный Владыка, ныне растит ему на смену другого. И все меченые солнцем готовы были хороводиться вокруг этого Камня до явления Владыки, но мудрая Вильяра запретила бродить по своим угодьям кому-либо, кроме Нельмары, Альдиры и Ркайры: в порядке большого одолжения.

Альдиру замкнувшийся в себе солнечный Камень даже близко не подпустил, и не надо. Альдирина забота — Дома Теней: он вознамерился обойти все, известные ему, а не только доступные с поверхности. Дело, само по себе, опасное, тем более, когда в мире зреют, одновременно, Солнечный Владыка и Повелитель Теней. Потому Альдира взял в напарники Тринару, лучшего сновидца среди ныне живущих мудрых.

Альдира шагал по изнанке сна из одного Дома Теней в другой: проверял, насколько они заброшены? Не призывал ли кто недавно Камень-алтарь? Не лежит ли на алтаре Латира: привязанный, возможно, раненый, но живой? Жертвоприношение мудрого пока не свершилось, в этом-то уверены все! Альдира проверял, а Тринара оставался на изнанке сна: стерёг напарника, готовый в любой миг вытащить его, спасти от гнева бесплотных Теней или кого-то более телесного.

Домов Теней меньше, чем кругов на лике Голкья. По крайней мере, известных — всего семьдесят шесть. Чтобы понять, что творится в каждом из них, достаточно сто двадцать восьмой доли солнечного круга: где-то — меньше, где-то — чуть больше[1]. Итого, с запасом, сутки на полный обход. Но чутьё подсказывало Альдире, что из всех обитаемых угодий, цель его, вероятнее всего, найдётся на Нари, Арха или Марахи Голкья. В такой последовательности он и начал искать.

Вопреки своему первейшему опасению, мудрый убедился, что Дома Теней на Нари Голкья никто не тревожил. Древние Тени там начали сонно ворочаться, ощущая набирающего силу Повелителя, но давным-давно не выглядывали вовне и не особо этого жаждут. Даже «качели смерти» Наритьяры Среднего и неудачная попытка Ашмиры призвать алтарь-камень мало изменили в общем раскладе.

Зато на Арха Голкья Альдира попал в цель первым же броском! Дом Теней Скунда! Тот самый, где Скундара зарезал Стурши, а Тень Стурши — Скундару. Понятно, что Дом неспокоен после двух жертвоприношений подряд. Но Альдира совершенно не рассчитывал найти там вновь призванный алтарь, а на алтаре… Вспышкой яростного света мудрый разогнал пещерный мрак, заставил туманных обитателей пещеры трусливо расплескаться по стенам, прикинуться копотью, плесенью…