Он обнял меня, и когда моя щека коснулась его футболки, я снова почувствовала себя в безопасности.

— Я знаю.

Некоторое время мы так и стояли. Он обнимал меня, крепко прижимая к груди. Никаких обещаний или серьёзных обсуждений. Только два человека, которые в тот момент нужны друг другу больше, чем кровь, что быстро бежала по их венам.

Это было очищением.

Возможным возрождением.

Никаких улыбок и поцелуев. Не нужно больше слов сегодня. Только мирный бальзам принятия. Мы были одни в целом мире, и, конечно, я удостоверюсь, что он обо всём узнает, но прямо сейчас мне нужен его запах, наполняющий мои лёгкие, и сердце, которое бьётся напротив моего уха. И когда он отпустил меня, я знала, что в какой-то момент он выяснит, что Пэйдж из прошлого испарилась, и я должна была быть готова к тому, что за пределы извинений он не выйдет.

Молчание не ощущалось странным, когда мы заперли магазин. Когда он предложил проводить меня до моей машины, я согласилась. В конце концов, было уже поздно.

— Ты будешь здесь завтра вечером? — спросила я, открывая дверь машины.

— А ты будешь? — он придерживал дверь для меня, пока я садилась. Я хотела посмотреть на него в последний раз, но моё сердце забилось, бабочки закружились и затрепетали от его слов. — Я забронировал целую неделю, думаю, у тебя достаточно времени, чтобы снова найти своё вдохновение.

Я не уверена, но мне послышался юмор в его словах, и, когда приподняла подбородок и взглянула на него, увидела, что от улыбки у него появились морщинки вокруг глаз. Я откинулась назад и решила, что завтра буду рисовать. Я бы нарисовала его глаза, точно так же, как он нарисовал мои. Но вместо зимы я окружу их весной, жарким светом солнца и яркой зеленью летней травы. Я изобразила бы их как вспышку взрыва, нечто, достойное поклонения, потому что знала только одно божество, и он оставил меня, чтобы позаботиться о себе.

— Я думаю, что буду готова завтра, — в моём заявлении было так много значений и смысла. Когда я подарила ему небольшую улыбку, его кадык нервно задвигался, и стало ясно, что впереди у нас длинное путешествие.

Он снова кивнул и начал закрывать дверь машины.

— Я буду здесь около одиннадцати.

Он закрыл дверь, прежде чем я смогла ответить, и пока наблюдала, как он уходит, повернула ключ зажигания. Закрыла глаза и поблагодарила Бога в надежде, что меня услышат. Я молилась в надежде, что это только начало. То, что тропинка, которую мы проложили сегодня, может исцелить нас обоих. Молилась и надеялась, чтобы мне повезло, потому что я не заслужила ничего лучшего, кроме шанса, но молилась, чтобы Деклан мог снова полюбить меня. Эгоистично хотеть, чтобы такой свет был потрачен впустую на потерянную душу, но всё равно, закрыв глаза, я молилась за него.

Мои глаза устали, сознание было затуманено; тату-машинки жужжали в унисон, и белый шум от них поднимался над гомоном в салоне. Я плохо спал прошлой ночью, и сейчас почти пришла пора закрываться. Сегодня был долгий день, и если бы не тот факт, что Пэйдж, может быть, будет ждать меня в «Галерее», я ушел бы домой и уснул.

«Ты можешь наблюдать, как она истекает кровью».

«Тебе это понравилось».

Мышцы челюсти напряглись и начали пульсировать, когда в моём извращенном мозге промелькнул вчерашний кошмарный сон. Я был вынужден просматривать весь чертов день, как Пэйдж снова и снова умирает в моей голове. Во сне она обнаженная лежала на моей кровати тихо и неподвижно. Её светлые волосы, мягкие как перышки, разметались струящимися потоками по моей подушке, скрывая лицо. Всё ощущалось так реально. Это было слишком давно, и я хотел её. Чувствовал тепло в животе, вспышку потребности в венах, пока подходил к ней. Мой разум наполнился мыслями, которые я подавлял годами, мыслями о её теле и о том, как чувствовал себя внутри неё. Она была лишь для меня, как и всегда.

Приближаясь, я мог видеть её более четко. Она выглядела очень хрупкой, очень тонкой, её ребра начали ломаться и прокалывать прозрачную кожу, прежде чем смог до неё дойти, наполнить её чувством, насытить её тело своим прикосновением, вдохнуть жизнь в её застывшие губы своим дыханием. Ярко-красная кровь была настолько нереальной, что невозможно было отвести взгляд, и я потрясенно наблюдал, как она истекала кровью на моих простынях.

Лиам меня разбудил. Спас от ужаса. Он сказал, что я кричал. Я проснулся, покрытый потом, а мои пальцы горели, будто сжимал руки в кулаки, пока спал. Я рассказал ему всё: что видел её прошлым вечером, о ночном кошмаре, о её извинениях, и он слушал, обеспокоенно глядя на меня.

— Деклан, взгляни-ка на эту хрень, — голос Кемпера отвлек меня от мыслей.

Я взглянул в сторону его кабинки. Его клиентка, которая, готов поспорить, была младше, чем указано в её удостоверении, лежала на спине, прикрывая свою голую грудь. Встав, я попытался отбросить свой кошмар. Видеть Пэйдж вчера вечером в студии, чувствовать её щеку у моей груди было таким реальным, что мне не хотелось признавать, насколько я этого хотел. Она выглядела так, будто разваливалась на части, и, несмотря на мои страхи, мне нужно было услышать, как она сказала, что ей жаль. Вчера я хотел помочь ей, накормить и поговорить. Было слишком больно видеть, как она съеживается передо мной, будто недостойна моего присутствия. Чёрт, я был недостоин её.

Я покачал головой. Мы оба получили достаточно боли, оба поступили неправильно, и я хотел поговорить с ней, увидеть, что изменилось, почему она решила вернуться сюда… Почему сейчас?

Девушка улыбнулась мне, когда я подошел к кабинке Кемпера.

— На что посмотреть? — у клиентки на нижнем изгибе каждой груди была сложная паутина цветов. Это было красиво.

— Что думаешь? — Кемпер посмотрел на меня, прежде чем опустить взгляд на свою работу, и я ухмыльнулся. Он был новеньким в «Дороге» и всё ещё сомневался в себе.

— Это потрясающе, — сказал я, и девушка улыбнулась, показав ямочки на щеках. Определенно, очень молоденькая.

Лиам подошел к нам, и его улыбка исчезла, когда он увидел девушку, его губы сложились в жесткую линию.

— Сколько тебе лет?

Голос девушки звучал приторно.

— Восемнадцать.

— Да? — Лиам посмотрел на Кемпера и нахмурился.

— Эй, чувак, я проверял её удостоверение.

Лицо Кемпера побледнело.

— Ну да, — Лиам задержал взгляд на теле девушки. — Всегда думаешь своим членом. В следующий раз ищи другое место, чтобы делать себе татуировки, девочка. — Лиам дернул подбородком, указывая мне следовать за ним, и я ухмыльнулся Кемперу. Он что-то пробормотал себе под нос, а улыбка девушки испарилась.

— Слишком молода, — пробурчал Лиам, пока мы шли к моей кабинке. — Мы все идём в этот новый бар на Бродвее после закрытия. Кемпер сказал, что там круто, но Киран не хочет идти.

— Мама была одна весь день? — спросил я.

Он кивнул, и его грудь тяжело поднялась и опустилась. На него давило бремя старшего сына. Его голос был напряжен, когда он выдохнул:

— Ага, дочь миссис Детвилер больше не заходит так часто, так как у неё начались занятия.

Наша мать не была больна болезнью, она была больна возрастом, жизнью, браком с алкоголиком. Она знала лишь этот дом с его грязными стенами, нас, мальчиков — что мы в порядке и воспитаны правильно, несмотря на обстоятельства. Ей повезло иметь веру, и новый священник отец Бекер был добр к ней. Он нашел в помощь Кирану людей, чтобы составить маме компанию, когда мы не могли. Она так привыкла ждать других, и теперь её ноги были слишком слабы, разум ушел, и настала наша очередь помочь ей.

— Я могу заехать к ней, так что Киран может пойти с вами, — предложил я, но Лиам покачал головой.

— Он не в настроении идти, ты должен пойти, дай ему позаботиться о маме. Мы так делаем годами, — он улыбнулся, чтобы подбодрить меня, но улыбка скрывала его истинные чувства.