Лиаму пришлось заботиться обо мне так же, как и о ней.

— Нет, это вам, ребята, нужно повеселиться, я почти закончил с картиной, над которой работаю… И, у меня, вроде как, есть уже планы, — мой голос был ровным, пока я потирал заднюю часть шеи, но Лиам прищурился и сел на мой стол.

— С ней, — яд буквально сочился в его голосе.

«Он прав, она снова причинит тебе боль».

«Не глупи».

Я проигнорировал голоса. Мой разум — клетка, а я устал быть запертым внутри её обманчивых стен.

— Да, я сказал, что буду там сегодня. Кроме того, я забронировал студию на неделю.

Его челюсть напряглась.

— Значит, ты просто позволишь ей снова себя разрушить. Я скажу тебе прямо сейчас, Декс: я не могу вернуться туда с тобой. Тебя почти положили в клинику в прошлый раз и…

— Я знаю, — сказал я громким шепотом. Вокруг были люди, и им не нужно было знать подробностей моего дерьма. — Чёрт, я не знаю, что произойдет, но она выглядела такой сломленной, и мы оба через столько прошли. Она извинилась, она…

— И что? Она входит, извиняется, и последние девять лет не имеют значения? Как насчет того, через что ты, блядь, прошел?! — он резко провел руками по волосам, пронизывая меня взглядом. — Ты достоин большего, чем это. Ты был ходячей катастрофой, а она бросила тебя умирать. Она, блядь, вышла за другого мужика замуж, Декс.

Давление в моей груди заполнило всё пространство, мои лёгкие боролись за воздух.

— Я люблю её.

— Этого недостаточно, чтобы исправить всё повреждения, нанесенные ею.

— Мы сотворили… Я и она. Я настолько же виновен. Я справлюсь с этим дерьмом сам, ты не мой чертов хранитель, Лиам! — гнев окрасил мои слова черным, и гул салона умолк. Я повернулся, чтобы посмотреть через плечо. Все уставились на нас. Киран, сидевший за стойкой администратора, покачал головой, разочарованно глядя на нас.

Глаза Лиама сузились, когда он сморщился.

— Я сделал все что мог, для тебя, для семьи… Планируй свои похороны, с меня хватит. — Он резко встал, и ножки стола процарапали пол. Не взглянув на меня, он ушёл.

Киран встал и подошел ко мне с печалью в глазах.

— Мы просто беспокоимся о тебе, Деклан. Он будет в порядке, не переживай. Я поговорю с ним, хорошо? — он похлопал меня по плечу и кивнул, прежде чем пойти вслед за Лиамом.

Лиам обжегся любовью так же сильно, как и я, и я не виню его за ненависть к Пэйдж, ненависть к Келли, ненависть к своей жизни. Но у меня появился шанс исцелиться, и я, черт возьми, воспользуюсь им.

«Она вскроет тебя».

«Она высушит тебя».

Может быть…

Но, по крайней мере, яд, наконец, будет выведен из моего организма, и, тогда смерть, которую она мне подарит, возможно, будет сладкой, так как я снова почувствовал, какого это — жить.

Шелковистые волосы Пэйдж были собраны наверх и скручены на макушке в пучок. На ней было длинное черное платье, цвет которого оттенял её алебастровую кожу. Ткань оказалась мягкой, повседневной, она мягко облегала контуры её фигуры. Пэйдж всегда была маленькой, хрупкой, и в прошлом её изгибы лишь слегка выступали из одежды, и сейчас ткань обтекала её. Пэйдж стояла перед холстом, краска покрывала её руки, капала на пол и пачкала платье. На подбородке заметил пятно зеленой краски, и мои губы изогнулись в улыбке. Грудь наполнилась теплом, голова опустела. Все мои обычные тени растворились от света передо мной. Этот белый обжигающий жар опалял меня, пока наблюдал, как она рисовала мой профиль, мои глаза — всё в ярких красках. Она была не такой, как раньше, но женщина передо мной так же трагически красива, как девушка, которую я когда-то любил. Всё ещё любил.

Музыка, которую она выбрала в качестве фона, не была похожа ни на что из услышанного мной ранее — тихая, светлая и приятная. Зазвучал женский вокал, и губы Пэйдж изогнулись в улыбке. Она, наконец, заметила меня. Впереди платье сидело достаточно низко, и я увидел, как поднималась и опускалась её грудь, когда она интенсивнее задышала. Пэйдж провела зубами по нижней губе и нервно мне помахала. Мой кошмарный сон стал забытой страшилкой.

— Привет, — сказала она, и её голос звучал так же взволнованно, как себя чувствовал и я.

Я дернул подбородком в качестве приветствия, сделав несколько шагов в студию. Чем ближе я подходил, тем больше её естественный запах, и запах красок отправлял меня в прошлое, но я сфокусировался на её глазах, на том, как они постарели от боли. В тот момент я вспомнил, как мы встретились после разлуки в первый раз — сломленные и потрепанные страданиями люди. Всё, что было до этого момента, перестало иметь большое значение. Если я хотел двигаться дальше, если хотел её, мне нужно полюбить эту версию Пэйдж, и по дрожанию её губ я знал, что мог… Что я сделаю это.

— Ты нашла вдохновение? — спросил я, а она опустила на секунду взгляд, прежде чем вновь посмотреть на меня.

Честность мерцала за лазурью её радужки, и она сказала:

— Ты всегда был моей музой. — Она повернулась и внимательно посмотрела на холст. Пэйдж подняла кисть, будто собиралась продолжить работу, но остановилась и опустила руку. — Это невероятно, — прошептала она.

Внутри студии было прохладно, и легкий ветерок всколыхнул выпавшие из пучка пряди её волос. Я сжал руки в кулаки, пытаясь сдержаться и не потянуться к ней, чтобы прикоснуться.

— Что невероятно? — спросил я, делая шаг ближе. Мои глаза на мгновенье закрылись, когда нос заполнил аромат дождя — её аромат.

— Когда я была с Кларком, поначалу он разрешал мне рисовать. — Её взгляд упал на пол, а мои плечи напряглись от слова «разрешал». — Но мне нечего было рисовать, и мне кажется, он наслаждался тем, что я потеряла часть себя, так как она была связана с тобой, — она метнула взгляд ко мне, и её улыбка ослабила ярость, клокотавшую в моей груди, — я думала, что никогда больше не смогу рисовать, но потребовался лишь ты, и мое сознание наполнилось цветом и идеями. И после того, как ушла отсюда вчера вечером, я точно увидела, что хочу нарисовать.

Она подошла ко мне, и я погладил её пальцы. Краска, покрывавшая её кожу, — красная, желтая, зеленая, — ещё не засохла и оставила следы на моих костяшках. Обещание, которое она предлагала своими словами, пугало меня, но ей нужно было знать.

— Ты никогда не теряла её, Пэйдж. — Я приподнял пальцами её подбородок и откинул её голову назад, чтобы она не отводила от меня взгляда. — Оно прямо здесь. — Отпустил её подбородок и провел кончиками пальцев по её лбу. Её тело расслабилось от моего прикосновения, и я задумался, на что были похожи для неё прошедшие девять лет. — Он причинил тебе боль?

Она кивнула.

— Не физически, но всё же он сломал меня.

Она сделала шаг назад, тепло её тела исчезло, а лицо побледнело. У неё всё ещё остались чувства к нему?

— Он бросил тебя? — спросил я.

Она выпрямилась и покачала головой.

— Нет, я ушла от него… — она положила кисть на рабочий табурет и уставилась на картину. — Меня отдали ему, Деклан. Я была подарком моего отца. Прекрасно упакованная грешница, готовая к спасению. Я была тем, чем можно было управлять, и когда уже не могла дать ему то, что он хотел, он нашел это в другом месте.

— Тебя подарили? — мои брови нахмурились. Всё, чего я хотел, чтобы она посмотрела на меня, но нет, Пэйдж смотрела на картину и, казалось, потерялась в своих мыслях.

— Тогда, мне пришлось рассказать всё родителям, и знаешь, Деклан, ты видел, как церковь поглотила их жизни. Я была скотом, который можно обменять ради статуса. Я должна была выйти за сына пастора. Должна искупить свои кровавые деяния.

Мое сердце билось, как отбойный молоток, пока я смотрел, как она дрожит. Она потерла свои руки, чтобы к ним снова прилила кровь. Слова Пэйдж душили меня, и свет пропал с периферии моего зрения. Темнота вернулась вместе с местью, которую я никогда не ощущал, и мои кулаки молили об ответах.