“Ты солгал. Мне.” Я качаю головой один раз, когда он делает шаг ко мне, и он замирает. Если он прикоснется ко мне, я не знаю, что я могу сделать. Закричать? Оттолкнуть его? Пнуть его в голень? “После всего этого времени ты якобы беспокоился обо мне. Выслеживал меня. Шпионил за мной через мой телефон. Говорил мне, что я могу и что не могу делать. Утверждая, что ты не можешь доверять мне из-за того, что я сделала почти шесть лет назад, хотя все это время именно я не должна была тебе доверять!” Мое дыхание учащается, и у меня кружится голова, гнев поглощает меня так сильно, что я едва могу ясно мыслить. Я знаю, что мы, скорее всего, устраиваем сцену перед нашим многоквартирным домом, но мне все равно. Нужно сказать правду.

Мой отец должен знать, что я на самом деле чувствую.

“Ты права”.

Я таращусь на него, потрясенная тем, что он так быстро признал свою вину.

“Это было неправильно, и я сожалею”, - продолжает он, и, по крайней мере, он признает свою ложь.

Но уже поздно.

У меня нет сил сказать ему это. Я слишком переполнена эмоциями. Крю прижимает меня к себе, заставляя чувствовать себя в безопасности. Он никогда не цепляется слишком сильно. Он дает мне свободу, в которой я нуждаюсь, и уважает мои решения. Мои мысли. Мое тело. Всю меня.

Каждый кусочек.

“Ты разбиваешь мне сердце”, - хрипит мой отец, в его глазах блестят слезы. В любой другой день, увидев его таким, я бы уничтожила себя. Но не сегодня. “Я всегда был твоим героем, Тыковка. Тот, к кому ты обращалась, когда тебе была нужна помощь. Никогда не забывай об этом.”

“Вам больше не нужно быть ее героем”, - говорит Крю, притягивая меня еще ближе к себе. “Теперь это моя работа”.

Боль на лице моего отца ни с чем не спутаешь. Он на самом деле вздрагивает, его взгляд сужается в щелочки, когда он изучает нас.

“Ты разрушил мою семью”, - обвиняет он Крю.

“Нет, Харви”. Моя мать делает шаг вперед, ее глаза пылают гневом. “Ты сделал все это сам”.

Его плечи опускаются, и он опускает голову.

Как раз перед тем, как он разворачивается и уходит. В тот момент, когда мы втроем входим в квартиру, мама подходит к выброшенной коробке, где мы ее оставили, роется в беспорядке, пока не сжимает в пальцах крошечный белый конверт, без сомнения, с ожидающей внутри открыткой. “Для тебя” говорит она, протягивая его мне.

Я беру у нее конверт и бросаю взгляд на Крю, который внимательно наблюдает за мной.

“Открой его”, - настаивает он.

Дрожащими пальцами я разрываю конверт и вытаскиваю открытку.

Ранний подарок на день рождения для моей Птички. Миллион поцелуев в твоей жизни, от меня тебе.

С любовью,

Крю

Я прижимаю открытку к груди, полностью переполненная эмоциями. Слезы свободно текут по моим щекам, и я усиленно моргаю, чтобы прояснить затуманенное зрение, когда смотрю на Крю.

”Мне нравится,“ — шепчу я. "Спасибо."

Он касается моей щеки, его пальцы скользят вниз, чтобы провести по моей челюсти. “Не за что”.

Эмоции бурлят между нами, кажется, заполняя всю комнату, пока мы продолжаем смотреть друг на друга.

Моя мать откашливается, привлекая наше внимание. “Рен. Почему бы тебе не отвести Крю в свою комнату и не показать ему это произведение.”

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. “Тебя это устраивает?”

Ее улыбка слаба. "Конечно. Я доверяю тебе, дорогая.”

Я подхожу к ней и крепко обнимаю ее. “Спасибо. За все.”

“Иди” шепчет она, мягко выпуская меня из своих объятий. ”Покажи ему".

Она знает, как много это значит для меня. Этот момент. Эта картина.

И Крю.

“Я люблю тебя” шепчу я ей, прежде чем подойти к Крю и взять его за руку, ведя по коридору в свою комнату. Он следует за мной, не говоря ни слова, но в тот момент, когда я втаскиваю его внутрь и закрываю дверь, он возвышается надо мной, прижимая мое тело к стене, его руки крепко обнимают меня за талию.

“Прости”, - шепчет он, осыпая мое лицо поцелуями. "Я не должен был вот так появляться и противостоять твоему отцу, но я не мог позволить ему приписать себе мой подарок для тебя“.

”Все в порядке". Я наслаждаюсь мягкостью его губ, искренностью в его голосе и тем, как бережно он меня держит. “Я рада, что ты пришел. Мне просто жаль, что я не поняла всего этого раньше. Моя мама все мне рассказала.”

“Не извиняйся. Я понял. Правда, Птичка. Ты хотела верить, что он сделает это для тебя." Он отодвигается назад, изучая мое лицо. “С тобой все в порядке?”

“Это больно, осознавать, как мало уважения мой отец испытывает ко мне” шепчу я, мое горло саднит, глаза горят.

“Я хотел бы забрать твою боль”, - говорит он, и я ничего не могу с этим поделать.

Я недоверчиво смотрю на него, гадая, куда подевалась эта жестокая, задумчивая версия Крю. Его заменил этот милый, сексуальный, заботливый мужчина, который хочет только заботиться обо мне, и…

Я люблю это.

Я люблю его.

Да. Я влюблена в него.

“Я просто рада, что ты здесь”. Я бросаю взгляд на фигуру, прислоненную к моей стене, и он делает то же самое. ”Мне это так нравится".

Я так сильно люблю его, но как мне сказать ему об этом?

Это пугает, насколько сильно я к нему отношусь. Чувствует ли он то же самое по отношению ко мне?

“Я знал, что ты это сделаешь”. Он целует меня в висок, и я наклоняюсь к нему. Я должна была догадаться, что Крю подарил её мне. Все улики были прямо передо мной, смотрели мне в лицо, и я была настолько ослеплена мыслью о том, что мой отец хочет вернуть мое доверие и прощение, что поверила в его ложь.

Но теперь мои глаза открыты. Благодаря моей матери. В конце концов я бы узнала, и я до сих пор не могу поверить, что не видел этого, но теперь я знаю.

Крю был тем, кто отправился на поиски и нашел ее, и Бог знает, сколько он за это заплатил, но он отдал мне эту вещь, потому что хотел видеть меня счастливой. Он сказал мне это только вчера, в магазине Шанель.

"С Днем рождения", — шепчет он, и я снова смотрю на него.

“Я все еще не могу поверить, что ты это сделал”.

Он колеблется, хмурясь. “Это то, чего ты хотела, верно?”

Рыдание вырывается из меня, и я прикрываю рот, кивая, когда проливается еще больше слез.

Крю прижимает мою голову к его груди, и я чувствую ровное биение его сердца.

“О, Птичка, не плачь".

“Я в порядке. Я чувствую себя шикарно.” И я все еще плачу. Этот день был таким ошеломляющим. Хорошим. Плохим.

Замечательным.

“Мне не нравится, когда ты плачешь”. Голос Крю напряжен. “Предполагалось, что эта картина сделает тебя счастливой”.

“Ты делаешь меня счастливой”, - говорю я ему, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть на его красивое лицо. “Я не могу поверить, что ты сделал это для меня”.

Его голос понижается, выражение лица становится серьезным. “Я сделаю для тебя все, что угодно, Рен. Просто чтобы увидеть твою улыбку. Услышать твой смех. Помнишь, что я тебе говорил?"

Я киваю, громко шмыгая носом. “Вместо этого ты плачешь, как будто я убил твою кошку”.

“У меня даже нет кошки”, - бормочу я, заставляя его улыбнуться.

“Скоро у тебя будет две киски” говорит он, имея в виду картину, которую я купила в галерее в тот день, когда он последовал за мной. Пригласил меня на ланч. Поцеловал меня на заднем сиденье своей личной машины.

Я смеюсь. Кашляю. Соплю. Я в полном беспорядке. “Ты прав.”

На мгновение мы замолкаем, и я в конце концов высвобождаюсь из его рук, чтобы взять салфетку и вытереть слезы со своего лица.

“Мне нравится записка, которую ты мне написал”, - говорю я.

Боже, эта записка. Кто бы мог подумать, что Крю Ланкастер может быть таким романтиком? Я и не подозревала, что он на это способен.

Но это то, что он делал. Ухаживал за мной последние пару недель. Заставляя меня чувствовать себя особенной. Как будто он думает, что я особенная. Что он заботится обо мне. Может быть, он даже любит меня.