“Давай, Птичка”. Мой голос становится тише. “Расскажи мне”.

“Когда он опустился на нее”. Предложение произносится в спешке, слова соединяются так, что звучат как одно целое.

Когдаонопустилсянанее.

Если ее щеки покраснеют еще больше, клянусь, они загорятся.

“Она кончила, когда он это сделал?”

“Вроде того. Я не знаю. Это выглядело как-то фальшиво. Но это был действительно напряженный момент.” Она качает головой. “Когда я кончила, все было совсем не так”.

Ну, черт возьми. Теперь все, о чем я могу думать — это как выглядит лицо Рен, когда она кончает.

“Хочешь, чтобы я был честен с тобой прямо сейчас?”

“Да”, - шепчет она.

”Я удивлен, что ты признаешься мне во всем этом“.

”Я тоже". Она на мгновение закрывает лицо руками, один раз покачав головой. “Я не знаю, что со мной не так”.

“Мне это нравится”. Она разводит пальцы, так что я вижу, как ее глаза смотрят на меня. “Продолжай говорить”.

Она смеется, уронив руки на колени.

“Держу пари, тебе это нравится”.

“Не волнуйся. Твой секрет в безопасности со мной."

Ее смех затихает. “Я надеюсь на это. Я… я, наверное, глупа, что признаю это, но я доверяю тебе, Крю. И я верю, что ты никому не расскажешь о том, чем я только что поделилась с тобой”.

Это проблема моей маленькой птички — она слишком легко доверяет. Я уделяю ей немного внимания, и она раскрывает все свои грязные секреты. Почему эта девушка решила сказать мне, что она мастурбировала и кончила прошлой ночью, я не знаю.

Но я чертовски благодарен, потому что теперь я знаю. Я не собираюсь позволить этому засранцу Ларсену проскользнуть внутрь и быть тем, кто поможет ей исследовать свою сексуальность. Зная, как легко мне было завоевать ее доверие, я беспокоюсь, что Ларсену будет еще легче. Он знает ее дольше. Казалось, ей было комфортно с ним, когда я видел, как они разговаривали в школе.

Я не могу позволить этому случиться. Мне нужно отвлечь ее. Удержать ее от сегодняшнего ужина.

Появляется официантка со счетом, и я протягиваю ей свою кредитную карточку. Она занимается этим с помощью своего портативного устройства, ведя со мной праздную беседу, но я слишком сильно отвлекаюсь. При виде Рен, застенчиво улыбающейся мне через стол, произносящей одними губами "спасибо" за то, что я заплатил за ее обед. Я покупал бы ей больше, чем просто еду, хотя это было изысканной пыткой. Наблюдать, как она ест. Кормить ее. Звуки, которые она издавала, тихие стоны и бормотание слов, полных признательности.

Это было похоже на гребаную прелюдию.

“Давай убираться отсюда”, - говорю я, как только официантка вручает мне мою кредитную карту и квитанцию. Я уже поднимаюсь на ноги, надеваю пальто и шапку. Я собираюсь помочь Рен с ее вещами, но она опережает меня, надевая свое элегантное пальто и хватая сумку, прежде чем направиться к двери.

Я следую за ней на улицу, держа телефон в руке, пока нажимаю на экран, посылая Питеру быстрое сообщение, чтобы он приехал за нами. Он работает в нашей семье уже несколько лет и является преданным сотрудником. Тихий. Сдержанный.

Именно то, что мне сейчас нужно.

Питер подъезжает к тротуару через несколько минут, и я открываю дверь для Рен, позволяя ей забраться на заднее сиденье, прежде чем последовать за ней, захлопнув за нами дверь.

“Куда?” Взгляд Питера встречается с моим в зеркале заднего вида.

“Ты не мог бы покататься по улицам в течение часа?” Я бросаю на Рен быстрый взгляд и обнаруживаю, что она уже наблюдает за мной, ее брови в замешательстве нахмурены. “Я не хочу, чтобы день заканчивался прямо сейчас”.

Ее улыбка медленная. Красивая. “Я тоже”.

“Будет сделано”, - говорит Питер с кивком, переводя машину на газ, прежде чем выехать обратно на улицу.

“Куда ты меня ведешь?” — спрашивает Рен мягким голосом.

Я мог бы составить длинный список дурацких ответов, каждый из которых был бы грубым и сексуальным, но я ничего этого не говорю. Эта девушка милая, добрая и такая чертовски чистая, что это почти болезненно. Я так долго обращался с ней как с абсолютным мусором. Преследовал ее всего несколько дней назад, заставляя ее практически умолять меня ничего с ней не делать. Мы прошли долгий путь, моя маленькая птичка и я. Я не хочу пугать ее, проявляя излишнюю настойчивость.

Но, черт возьми, я хочу каждую ее частичку. Ее губы. Ее сиськи. Ее киску. Ее задницу. Я хочу владеть ее телом и душой, и когда мы закончим, когда я буду трахать ее снова и снова и заставлю ее кончить так сильно, что она почти потеряет сознание, я хочу, чтобы она смотрела на меня так, как будто я бог. Как будто я ее бог, и она обещает себя мне, а не своему отцу. Я хочу взять то кольцо, которое ее отец надел ей на палец, и бросить его. Заставь ее забыть все свои прежние обещания.

Больше всего на свете я хочу владеть ею.

“Куда ты хочешь пойти?” — спрашиваю я ее, мой взгляд падает на ее пальто. Оно очень толстое. Выглядит дорого.

Что бы она сказала, если бы я разложил её на заднем сиденье, а затем продолжил опускаться на нее? Дал бы ей немного того, чего она хочет от того порно, которое она смотрела прошлой ночью?

Питер, вероятно, не стал бы смотреть.

Да. Нет. Я не могу сделать ничего подобного. Опять же, я не хочу ее пугать.

И он не заслуживает того, чтобы видеть ее обнаженной. Никто не должен видеть ее такой.

Кроме меня.

”Куда бы ты ни захотел поехать". Она прижимается щекой к мягкому черному кожаному сиденью, улыбаясь мне с обожанием в глазах. Все ее доверие сияет в зеленых глубинах. Я не могу не видеть этого и не чувствовать боли, потому что, если я все испорчу — а я обязан это сделать, я не силен в подобном дерьме — я причиню ей невыносимую боль.

А это последнее, что я хочу сделать.

18. Рен

Я прижимаюсь щекой к прохладному кожаному сиденью, откровенно пялясь на Крю Ланкастера, ничуть не заботясь о том, что могу выглядеть глупо. Кажется, он не возражает.

Упиваться всей мужской красотой, сидящей передо мной, почти невыносимо, он такой привлекательный. Мне нравится, как его щеки слегка порозовели благодаря холодному воздуху, отчего он выглядит моложе.

Мягче.

Хотя в лице Крю не так уж много такого, что можно было бы счесть мягким. Он весь из жестких углов и острых линий. Высокие скулы, твердая челюсть и квадратный подбородок. Темные брови, которые сейчас опущены, когда он наблюдает за мной, эти холодные голубые глаза становятся теплее, чем дольше он смотрит, как будто ему нравится то, что он видит.

Мне тоже нравится то, что я вижу.

Единственное, что я могу счесть мягким на красивом лице Крю — это его рот. Его губы розовые, нижняя губа намного полнее верхней, и в данный момент они приоткрыты, его взгляд задерживается на моих губах, пока они не поднимаются, чтобы встретиться с моими глазами.

Моему телу становится тепло, и не только из-за толстого пальто, которое я ношу. Он думает о том, чтобы поцеловать меня. Я знаю, что это так. И это все, чего я хочу. Я хочу знать, какой он на вкус. Какие поцелуи он будет дарить? Мягкие и сладкие? Жестокие и грубые?

Может быть, сочетание того и другого.

“Ты продолжаешь так на меня смотреть и…” Его голос срывается.

“И что?”

Его широкая грудь поднимается и опускается, как будто он только что сделал глубокий, может быть, даже нервный вдох. ”Я не могу нести ответственность за то, что я могу сделать“.

”Скажи мне, что ты хочешь со мной сделать". Хотя это меня немного пугает, я хочу услышать каждое грязное слово, которое он может сказать.

Все эти слова.

Он бросает взгляд на водителя. “Я не хочу говорить это вслух. Ты можешь смутиться, Птичка.”

“Я не буду. Я обещаю.” Я сжимаю бедра вместе, пытаясь унять внезапную пульсацию, но от этого становится только хуже. “Прошепчи это мне на ухо”. Крю протягивает руку, его рука тянется к пряжке ремня безопасности и расстегивает ее. Я сбрасываю ремень со своего тела, позволяя ему взять меня за руку и притянуть ближе. Пока я не сижу в центре заднего сиденья, и он пристегивает меня обратно, его рука касается моей груди, когда он натягивает ремень через меня, а затем вставляет пряжку в прорезь.