— Самости! — обиженно поправила Мурси.

— И ты послушай, Джеси, мой мальчик. Вы, как и многие, заблуждаетесь, думая, что рождение дочери греха знаменует чьё бы то ни было восхождение на трон объединённой Галактики. Что и говорить, я и сам долгие годы находился в подобном неведении. Я шёл по этому Пути десятки лет, трудился упорно, вкладывал все силы, храня непоколебимую уверенность в непогрешимости собственных суждений. Но всё отчего-то не складывалось. То предательство от самого близкого, — на этих словах Дуку красноречиво посмотрел на Христова и тот едва заметно дрогнул, но выстоял от взгляда ненавистного наставника, — то собственных сыновей, пусть и неблагонадёжных. Но всё это время я был зряч не сильней новорождённого кворчонка. Ослеплён распутыванием тугого клубка интриг, что плелись вокруг меня завистниками.

— Кстати, о нитке! — встряла Мурси. — Я её теряю в твоих измышлениях. Давай уже перейдём к последнему желанию и начнём зарубу. Ну, или сразу сдавайся, как я тебе и предложила, когда только припёрлась.

— Какая нетерпеливая, — помрачнел Дуку, и вся пафосная экзальтация рассеялась из его образа. — Если совсем коротко, то не ты сама, не сущность Матери-Императрицы, заключённая внутри твоего тщедушного тела, а острый ум, способность соединять несоединяемое — вот что ознаменовало рождение дочери греха! И, когда я, наконец, это понял, Замысел потёк легко и непринуждённо. Сила воздействия равна силе противодействия. Одна из важнейших заповедей ОВР, если ты забыла. Поэтому при тебе нет блокирующих браслетов, поэтому ты не убьёшь меня, поэтому…

— Что за дичь ты мне тут втираешь! — схватилась за голову Мурси и притопнула ногой, окончательно теряясь в витиеватых объяснениях божественного Замысла на её счёт. — Да послушаешь тебя пару часов, так и впрямь прикинешься ветошью, как эти вокруг. Кароче, не беси. Я подготовлена занудностью собственного наставника, меня такой тягомотной заумью не пробьёшь.

— Я бы попросил! — взбунтовался Христов.

— Давай свои лапища, ща свяжем подручными средствами. Вперёд и с песней, — Мурси всё же спрятала меч и действительно потянулась рукой, чтобы стянуть со стены стяг СШГ.

Канцлер Шнобби зашевелился, привстал и потянул красную скатерть со стола, опрокидывая кубки, наполненные вином.

— Что ты делаешь? — изумлённо спросил у него Дуку, потом перебросил непонимающий взгляд на Мурси и возмущённо потребовал: — Это ты давай сюда устройство для проникновения в сеть и можешь идти с катаром и миром! Я оставлю вас в живых. Забирай предателей с собой. И этого никчёмного бастарда, Джеса, тоже. Такие слабаки на передок совершенно не подходят Галактике будущего. Но клона не отдам: она моя законная жена и заплатит за прелюбодеяние. Прилюдно. В качестве назидания.

Христов шагнул вперёд, загораживая Моту, и отрицательно покачал головой. Мурси же не обратила на речи Дуку никакого внимания. Она уже настолько устала от бессмысленной и беспощадной храмовничьей болтовни, что единственной мыслью, которая ещё позволяла держать концентрацию и грела её разбухший от просветления мозг, было покончить с делом.

— Ты себя послушай, дядя! — бормотала она, забирая конец скатерти у Шнобби и привязывая его крепко к флагу. — С какой это радости мне отдавать трофеи? Только потому что через твою снесённую крышу стало видно звёзды? Так, может быть, ты не заметил, пока расширял стены своего сознания, что одна из них была несущей? Вас тут всех лечить надо! Принудительно! И желательно лоботомией!

— Я себя слышу прекрасно. Думаю, и тебе настало время услышать меня. А тебе, Шнобби, повторить! Внемлите же истину.

Дуку достал из кармана мантии резонатор, нажал на его «отростки», и нехитрое устройство завибрировало. Катарский канцлер покосился вначале на прибор, потом на капитана, видимо ожидая от неё повеления.

— Внемлите мне, смотрите на меня, чувствуйте мой голос внутри вен ваших, — начал вещать Дуку. — Я — твой наставник, всегда стоял рядом, за спиной, всегда ограждал от бед, от потерь и разочарований. Устилал Путь тебе нежным бархатом, руками убирал камни под стопами твоими. Никогда не отворачивался. Воспитывал в любви, как если бы ты была мне дочерью родной. Не претендовал на верность, на любовь, отдавался наставничеству бескорыстно. Я дал тебе всё, что у тебя есть — безусловно, не требуя взамен плат и налогов. Шнобби, ты был мне как сын! Вы все, кто здесь собрались, вы дети мои. Для вас выстроил целый Орден. Выстроил с любовью и честью! Бескорыстно, безусловно, по велению сердца своего, во благо процветания вашего. Я ваш повелитель, я ваш светоч.

Лицо Дуку расплылось перед глазами Мурси, стало нечётким, каким-то мутным. А потом начало собираться в новое. Из враждебного, незнакомого и вызывающего отвращение, оно вдруг стало преображаться в самое родное на свете. И как это капитан могла забыть, кому должна быть благодарна за свою беззаботную жизнь? Кого обожала все годы, что помнила себя? Да, она же действительно любила эти яркие светлые глаза, в которых плескалась вселенская мудрость! Всегда хотела воздать наставнику по заслугам, принести к его ногам Галактику, как он того и заслуживает! Это же именно брат Изврат окружал её заботой. Он дал ей кров и пищу, спас от неминуемой гибели, заменил и отца, и мать, и любовника, но даже Бога! А из-за своего упрямства вдруг решила с чего-то потребовать каких-то новых преференций от благодетеля. От светоча её жизни. Как, должно быть, он сейчас разочарован!

— Мы с тобой, милая, создадим вместе новый дивный мир, — продолжал Дуку и как загипнотизированные ему вторили остальные хором, а к этому хору присоединилась и сама Мурси. — И я рад, что твои последние разработки увенчались успехом. Эксперимент с тестированием Императора Сина меня настолько впечатлил, что я, пожалуй, объявлю тебя своей правой рукой. Это ты здорово придумала: заставить его прибыть на собственную смерть, чтобы не оттягивать конец старого порядка. Похвально! Горжусь тобой.

— Не слушайте его, не слушайте! — впопыхах зашептала Моту и принялась дёргать Мурси за руку, заискивающе заглядывая ей в глаза, пытаясь прервать гипноз йонгея, но совершенно не зная, как этого сделать. — Вот он, ваш наставник. Он! Джес Христов! А этот извращенец только и умеет, что всем врать!

Дуку задышал чаще. Ему сейчас совсем нельзя было скатываться в ненависть, которая рождалась от прямодушной измены любимой жены. Когда всё закончится, он отомстит ей. О нет, смерть покажется благом этой мерзкой девчонке. Он заставит её пожалеть о каждой минуте, проведённой в объятиях Христова. Но срывающаяся запальчивость отразилась на процедуре «просветления», и Дуку поспешил перенаправить её в выгодное русло.

— Да, взгляни на него! На стоящего рядом соперника! Послушай, что говорит тебе злой язык ненависти и гнева.

Мурси перевела взгляд на Христова, который ответил таким же неприятием ей.

— Он… Он тебя только и любит… — заплакала Моту, понимая, что нет у неё никаких сил противостоять злобному монстру. — Мастер Христов. Вы её любите! Она ваш кворчонок, ваша родная малышка!

— Ненавидите друг друга всем сердцем, — продолжал Дуку. — Как я ни старался приучить вас работать сообща, но стоило отвернуться, так вы затевали ссоры на пустом месте. Вы всегда враждовали! Джес, такой милый мальчик! Он не привык делить лавры первого ученика ещё с кем-то. Тем более с бабой.

Черты лица Христова размылись. Превратились в кляксу. Из привычных серых глаз, окутанных лапками морщин, из-под густых рыжих бровей смотрели на неё ненавистные надменные глаза соперника. Что за отвратительная рожа! Создал Разум и формочку закинул, чтобы не повторять никогда в жизни. Мурси чуть не задохнулась от нахлынувшей ярости. Ей захотелось выдернуть его бороду по клочкам, чтобы он визжал как хопгоплин на солнце от нескончаемой боли.

— Мелкая зараза! — выплюнул, а не сказал Христов. — Я тебя уделаю одним ударом под дух! Давно надо было с тобой расправиться. Жалел всё, думал, с бабой возиться не дело чести.