— Ты там кукухой поехала? — забарабанил Ванно в дверь. — Без меня?
— Халат принеси, — капитан взяла себя в руки, обмоталась полотенцем и, пошатываясь, вышла из душа. — И отвернись.
— Ванно никогда не интересовало твоё уродливое бледное тело, а после свадьбы так и подавно! — наигранно расхохотался вакуй.
— Это не для твоего комфорта, а для моего, — проворчала Мурси.
— С каких пор…
— Ой, замолчи! — устало бросила капитан.
Самым страшным ударом, на удивление, оказалась тайна личной жизнь матери. Почему-то знания, что Арик Джорган не единственный любовник Императрицы, выглядели непоправимой трагедией. Казалось бы, красивая, богатая и властная женщина увлекалась развлечениями на стороне. И довольно часто. Не брезговала даже армией любовников своей подруги. Но что с того? Это нормально, если без насилия. Оба, а в случае с Марго иногда трое или даже четверо, совершеннолетние и без претензий. Только вот Мурси становилось брезгливо от одной мысли об этом.
Может быть, всё дело в воспитании? Девочкам, предназначенным в невесты голубой крови, с самого детства вбивали в голову: с рождения и до родов идти рука об руку с единственным мужчиной, с наречённым тебе наставником. Можно прибегать к «утешению», но только по протекции и через собеседование мужа. Делить вместе и горести, и радости, и любовников. И поэтому такая установка, как и многие другие, засела глубоко на подкорке.
Но отчего-то было обидно за Арика и его семью. Он ведь по-настоящему любил мать, все эти годы ждал, надеялся на чудо. Наверняка, информация о неверности Императрицы окончательно добьёт старика, поэтому её похождения стоит сохранить в тайне. Только бы не проболтаться Моргану в порыве душевной муки, как стало заведено в последнее время. Если, конечно, он вообще станет с разговаривать с Мурси, когда очнётся, а не напишет рапорт, как обычно он делал при глубоком оскорблении.
А жена Арика? Она уж точно не заслужила всего, что выпало на её долю. Трагедия семьи Джорганов обесценилась, превратилась из надрывной драмы в злонамеренные козни похотливой Первородной. Может быть, и не было никакой опасности, а Арика Императрица упрятала подальше, чтобы не мешал ей ревностью? Ведь он наверняка не уступает в экспрессивности своему внуку.
И от всех этих умозаключений, вьющихся роем на переднем плане обыденности жизни, капитану становилось всё поскудней и поскудней, хотелось опять броситься под душ, отмыть с себя родовой позор. Ничего общего с матерью Мурси иметь больше не хотела.
— Ты чего застыла? — вывел капитана из оцепенения Ванно. — У тебя пальцы искрятся или показалось? Если что, давай зелень на всякпож! Не хватало, чтобы ты остатки команды покалечила. Ложись, включу ещё раз зонд да пойду, доем свой завтрак.
Мурси покорно умастилась на кровать. Да и фиг бы с ней, с этой Императрицей и её любовниками! Если бы только это всплывало в тёмной памяти после «небывалого прикосновения» с Лилей! Жестокость, высокомерие, ложь, лицемерие. Таких объёмов, каких Мурси не видела среди пиратов и наёмников. Даже в окружении сестры, состоящем из прожжённых жизнью йонгеев. Может быть, всего лишь вопрос времени и цинизм императорского масштаба придёт с возрастом?
Вспышками полетели картинки. Цирк радостной резни, битва на арене биоботов с животными, толпы селян против выведенных в генетических лабораториях монстров. Жалели ли Первородные созданных собственноручно «детей»? Сочувствовали ли мутантам, возможно мучающимся от своего неудачного рождения? Капитану был дан чёткий ответ. Никогда! Много раз Императрица приходила к Дракону в разных обликах, разыгрывала комедию, чтобы потом сцепиться в рукопашной схватке, размять кости, не считая пострадавших в этих играх местных, ботов и пришельцев. Поддерживала эксперименты, даже сама подавала некоторые идеи. Помогала выстроить тиранию над селянами, разрабатывая методы и давая советы.
Образ идеальной женщины, кумира, к которому Мурси стремилась, ради которого работала над собой, росла внутренне, — разбился. Трепетали ли перед Императрицей, как заверяет Лена, поданные, любили ли её? Конечно! Что им оставалось делать? Но цена этой любви слишком дорога, построена на останках несогласных, скреплена духом сломленных. А что станет с самой Мурси, когда придет её час? Если уже, только немного открыв для себя, сколь мало персон может дать реальный отпор, капитан не считается с жизнью подчинённых?
А что бы, знай это всё, сказал об Императрице дед Моргана? Продолжал бы так беззаветно её боготворить? А Лена? У сестры, конечно, тоже уже видны искажения восприятия мира от внушительного жизненного опыта. Но, придя к власти, вряд ли она начнёт проводить опыты над подданными, проверять их границу терпения, вводя всё новые и новые налоги. За это Мурси могла бы ручаться. Да и эротические игры Лену мало волнуют. Хотя, может быть, всё перевернётся, когда Лорд Банник взойдёт на трон. Власть и вседозволенность развращает, известная истина.
Мурси не может знать своего будущего наверняка. Она совсем не такая дальновидная, как мать, как Лена. Даже нынешнюю себя не понимает! Но подобного обожания ей и даром не надо. Ей вообще не нужна любовь из мира смертных, где хоть кто-то может пострадать. А тем более Морган.
Бедняга, как он там? Натерпелся, настрадался, чуть не умер! Вправе ли Мурси и дальше подпитывать его «влюблённость» или позволять отыгрывать такую роль, подвергая опасности? Она и он совсем разные касты. Бессмертный, сильный и независимый йонгей, и маленький, хрупкий «обыкновенный» капрал. Тёмная Материя не даст носителю погибнуть от ран, будет регенерировать повреждённые ткани до последнего. Подобного волшебства в теле катара не существует.
Морик — хороший парень, ему жить и жить, радовать какую-нибудь заботливую кошечку странной смесью самолюбования и скромности, дерзких выпадов и робости, бесстрашия бойца и нежного любовника. Несправедливо с ним обходиться настолько неосторожно и легкомысленно только потому, что он хорош по всем параметрам.
Мурси для близости с ним слишком эгоцентрична, замкнута на своём мире. Ровняет по себе, приписывает собственный порог допустимости, забывает, что её всю жизнь тренировали на выживание. А Морган рос в обычной любящей семье, не знал невзгод, единственной страшной дилеммой в его жизни было спасти людей или не спасти. Наивный, в этом его шарм, но и слабость одновременно. Стоит ли добытое оружие такой жертвы?
Конечно, нет. И теперь капитану, чтобы не стать как мать, нужно в кои-то веки поступить правильно. Действительно отказаться от желаемого, дать свободу пленнику шпионского заговора. Если Морган не может, то она сама провалит его задание. Хватит быть эгоисткой.
— Капитан, у вас всё в порядке? — в каюту заглянул Боббьер. — Может, вам нужна помощь?
— Ванно прислал? Я не искрю, так ему и передай. Со мной всё хорошо, Малыш.
— Да я и сам беспокоился. Скучал. Так сильно, что, как вы говорите: «шо б вы знали, вы б заплакали», — тихо засмеялся Боббьер. — Давайте, теперь я попробую вас поставить на ноги?
— Ох, «я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит», знаешь такое? В одной песне на Земле услышала. Как раз хотела предложить разбавить твой репертуар фольклором, — Мурси вздрогнула. — Погоди, потом об этом поговорим. От Моргана есть вести?
— Пока нет, отправили сразу на операцию. Но врачи сулят положительный исход. Похвалили наших медиков. В таких случаях очень важна оказанная первая помощь.
— Хвала Вселенной, что у нас Клара и Ирка разбираются в подобных вещах, — громко выдохнула капитан. — А у вас как дела? Чем занимались? Как Коди в качестве руководителя?
— О, «камрад» Коди, оказывается, очень умный! Даже может под стать вам. Он мне кое-что подсказал. Про законы Нью Тона слышали? — Бобби дождался кивка, приставил стул к кровати и удобно на нём расположился, предвкушая долгую беседу. — А я вот нет, только от него впервые. Удивительно! И я хотел вас попросить в связи с этим. Вы убьёте императора Сина?
— Сина? — встрепенулась Мурси, совсем не готовая к такому резкому переходу.
