О секретах размножения перворожденных капитан знает только понаслышке, да еще из обрывочных данных от Арика. Нет, определенно, планету, на которой проводились эти эксперименты нужно срочно обнаружить и побывать там лично. Возможно, есть вариант найти гораздо больше ответов, чем сейчас есть вопросов.

Начать стоит с повторного просмотра всего, о чем сообщил дедушка Моргана. Где-то там кроется отгадка, капитан была в этом уверена. Мурси охватила злость. Вот знает же Христов правду, а опять молчит! Если ему так важен мир в Галактике, если он заранее обо всем подумал, то почему же не нашел способа всё по-человечески передать, словами или через того же Гидроса. Клятва верности наставнику! Так уж пусть выберет, что ему желательней. Ученицу свою в объятия пиратов бросить ему не помешала никакая клятва! Не попытаться вытащить оттуда в порыве самоуничтожительного гнева. Отвернулся в самый трудный момент!

Предательство, когда отказался сделать своей Дарующей Жизнь, Мурси еще могла понять и принять. Даже как-то придать позитивные нотки его нежеланию жениться и заводить детей. Может быть, действительно им двигала любовь и Христов видел в ученице большее, чем простой инкубатор. Но не ответить на Зов, на мольбу о помощи! Это никак не укладывалось в голове, в образ «всезнающего мудрого наставника».

Да и потом. Дальше ничуть не лучше! Когда Мурси добивалась успехов самостоятельно, только снисходительно покачивал головой, подразумевая, что ничего другого и не ожидал от неё увидеть. Хоть бы раз услышать похвалу из его уст! Одобрительную улыбку, дружеское похлопывание по плечу, хоть что-то! Как же это всё напоминает историю Иржи и Френсиса. Только Френк со всеми такой, а вот Христов с другими бывал ласков. Как будто нарочно, дразня. Да и в детстве, капитан точно помнит, с каким вниманием он откликался на её вопросы. Как им вдвоем было приятно уходить в долгие походы на природу, сколько терпения в нем теплилось, когда приходилось по десять раз объяснять одно и то же. Какой ласковый и теплый был у него взгляд, если он заставал Мурси за очередными экспериментами и наблюдениями. И чем старше она становилась, тем холодней делались эти непроницаемые серые глаза. Будто со временем наставник, наконец, заучил кодекс, отринул эмоции, следуя заповедям Ордена братьев. А превращение воспитанницы в молодую девушку и вовсе пугало его, делало отвратительной в его глазах. Будто и он знавал Императрицу и как только начали прорисовываться черты матери на её лице, так Христов поспешил обезличить ученицу. И если всё так, то почему же поцеловал в замершем храме? Не от равнодушия же. Может в порядке эксперимента? Чтобы понять, справился со страстями или нет?

Мурси зажмурилась и встряхнула головой. Чем-то слова Коди и её зацепили. Она одна играет в эти салочки с наставником. Пытается догнать его, показать себя, завоевать хоть каплю того тепла, что было между ними раньше, и постоянно проигрывает.

— Да чтоб ты подавился этим кодексом! — выругалась капитан. — Ненавижу тебя. Ненавижу!

От накатившего гнева её начало трясти, стало трудно дышать. Понимая, что такие мысли доведут до незапланированного триггера, Мурси попыталась сделать то, о чем раньше не могла и помыслить. Самой обезличить мастера. Пора встать на Путь обеими ногами, опору в виде верных друзей она уже давно обрела. Не нужна ей больше эта застарелая привязанность. Ни к чему. Пуская с такими холодными мужчинами остаются рядом такие же холодные женщины. Не сестра она во грехе, не дает йонгейская натура отринуть эмоции и страсти, хоть землю ешь! Вообще, весь этот кодекс под большим теперь сомнением, раз его придумал первородный.

Не собирается Мурси больше распаляться на то, что отгораживается высоким забором. Лучше уж на Моргана выплеснуть законсервированную чувственность, он только рад будет. Любитель выглаживаться. Мечта, а не мужчина! А сейчас самое время перенаправить мысли на что-то более позитивное. Помочь кому-нибудь, от этого и на душе станет легче, компенсируются собственные просчеты. Капитан поднялась с дивана и направилась поговорить с Боббьером.

Малыша Мурси застала в казарме. Она присела рядом на кровать и накрыла ладонью его руку, заглядывая в глаза. Щупальца Темной Материи пробежались по нервной системе, глубоко вороша сознание твилекка. Но не было в нем ожидаемого страха от вида голого Лорда. Только знакомое чувство засасывающего в себя уныния, отражающее и её недавние мысли. Серость собственного я, никчемность существования, постоянное одиночество, воронкой кружившееся на краю бездны. Губы Бобби дрогнули. Слезинка капнула на его зеленую щеку и он тихо прошептал:

— Простите. Мне нет места рядом с вами.

— Всё хорошо, милый, все хорошо, — мягко улыбнулась Мурси. — Я тебя понимаю. У каждого бывают в жизни такие минуты. Посмотри на меня. Я тоже «непутевая». Я разделяю твои горести.

— Вы герой! — завертел головой Бобби. — И Коди тоже. А я права не имею, я — тварь дрожащая! Никчемное существо.

— Для кого-то и ты — персона для подражания. Вот я бы хотела стать кем-то значимым для наставника, но всего лишь пустое место для него, а пришла к тебе и узнала, что герой. Всё относительно.

— Только не насчет меня. Конечно, моя девушка меня не бросит, она верит в мои таланты. Но я сам перестал верить в них, верить в себя. И как мне быть? Попробовать стать героем через «не могу»? А если я не то, что не родился для этого, если я сам не хочу?

— Запомни одно. Героем стать просто. Гораздо проще, чем быть хорошей персоной для своей возлюбленной. Главное же что? Оказаться вовремя в нужном месте и поймать удачу за хвост. Знаешь, кто по-настоящему лично меня восхищает? Не те, кто лезет на рожон или в гущу войны, а кто остается дома и верно ждет, кто кормит и ласкает детей «вояк», кто поставляет оружие и припасы. Вот настоящие герои, но их никогда не видно. Выигрыш в битве в большинстве своем состоит из благоприятных совпадений — попадет в тебя снаряд или ты попадешь снарядом. А обеспечение фронта поддержкой состоит из каждодневного тяжелого труда. Так кто, по-твоему, заслуживает настоящего уважения?

— Героев не существует, — удивленно прошептал Малыш. — Каждый важен, получается так?

— Получается так, — согласилась Мурси. — Каждый. И ты в том числе. Мне Коди всё рассказал. Да, твоё поведение со стороны могло показаться компрометирующим будущего офицера, но в итоге ты совершил подвиг. И товарища спас, и информацию раздобыл. А никто другой и не смог бы лучше справиться.

— Капитан, а если… — Малыш умолк ненадолго, но собрался духом и спросил: — Если я не хочу больше? Даже агентом СРС. Вы посчитаете меня предателем, откажетесь от меня, как и мама? Я много думал и понял, что никогда не смогу преодолеть страх перед аурой.

— Нет, так нет, — безразлично пожала плечами Мурси. — Не переживай, что-нибудь придумаем. Бывают такие пацифисты до мозга костей. Знаешь, поддерживать боевой дух песнями — тоже героизм. Рассмотри такой вид исполнения воли матушки. И на войне будешь и драться ни с кем не придется.

— Поддерживать боевой дух? — озарился Малыш. — Я никогда об этом не думал! Хор Торхи доступен только очень богатым персонам, простых солдат не приглашают на их концерты. Но я уверен, многие бы хотели их послушать!

— Чушь это всё, — фыркнул Морган, подслушивающий их разговор в проеме дверей. — Боббьер, ты отличный снайпер и хороший солдат. Если тебя гнетет только страх перед йонгеем, это легко преодолеть. Капитан должна помочь тебе.

— Не слушай этого зануду. Никто никому ничего не должен. Это Морган любитель придумывать трудности, а потом с честью их преодолевать. Всё что ты должен — это только самому себе быть счастливым.

— А разве не в исполнении и преодолении заключается счастье? — пренебрежительно возразил Морган. — Я вот могу ответственно заявить, что практически счастлив. И вы знаете, почему практически. Надеюсь, скоро стану абсолютно.

— Бросьте, Морган, — усмехнулась Мурси. — Вы навсегда останетесь неудовлетворенной дотошной занудой. Что бы ни случилось. Вы даже не знаете, что такое веселиться!