— Скажите, нэс Грувия… — я переминалась с ноги на ногу и теребила край тетради. — Тут сказано, что все четыре ребёнка… то есть семени Прародителей были огненными драконами.

— Так.

— Это ведь дар Праотца, так? А сейчас есть драконы, использующие и другую магию. Как ваша сестра. В ней говорит дар Праматери? Она могла влиять на разум?

— Нет, нэсса, прежде всего в жилах драконов течёт божественный огонь Праотца. Каждый дракон в Сфере черпает силу из пламени, а вторичная магия проснулась в драконах много позже в ходе эволюции. Праматерь не имела своей силы.

— Совсем? Но ведь она же…

— Тебе следует лучше читать свои книги, нэсса, чтобы не отнимать моё время, — протянула Грувия, обжигая меня взглядом. — Какой грех совершил Праотец?

— Р-разбил яйцо Ламархиэи.

— Верно. Праматерь появилась слабой и неприспособленной к той жизни, что бурлила в начале времён. Её дар не успел зародиться и сформироваться, Драххар был тому препятствием. Но когда Бескрайняя соединила души своих детей — Праматерь взяла частицу дара Праотца, ему же досталась её слабость. Они разделили его силу. Дар Ламархиэи тоже в огне.

— Ой, я совсем забыла, — почувствовав, как щёки обжигает смущение, я закусила губу и уткнулась лицом в книгу.

Грувия отодвинула свой стул с громким скрипом и расправила на себе платье, звякнув золотыми украшениями на руках. Посмотрела на меня задумчиво и направилась к двери.

— До встречи, нэсса. Дочитай до конца.

— Да пылает ярчайше пламя ваше, нэс Грувия

Но ни через день, ни через два я её не увидела. Не появилась нэс и через неделю. А спустя месяц тишины всех жителей замка потрясла страшная новость — Кайонел пропал. Никаких объяснений и предпосылок. Просто пропал. Генерал не мог оставить свой пост, но Кайонел исчез. И следом за этим в замке появилось больше стражников.

Я должна была бы порадоваться пропаже нашего похитителя, но какое-то странное предчувствие не давало мне засыпать спокойно. В Парящей Сфере происходило что-то странное, это не должно было коснуться меня, но теперь деваться было некуда. Что-то темное и страшное нависло над нашими жизнями. Теперь я явно это чувствовала. Чувствовала, но ничего не могла поделать.

До одного происшествия.

Дни текли медленно. Тягуче, как только что загустевшая в бочонке глина без примеси воды. Мама наслаждалась каждым днём в замке, совсем не чувствуя опасности и не переживая по поводу пропажи Кайонела. «Вернётся», — говорила она мне. «И мы заживем ещё слаще», — говорили её глаза.

Лора теперь взялась учить меня манерам, не дожидаясь нэс Грувии, а я стоически подыгрывала ей, изображая из себя высокородную даму.

Бэлморт опять стал добряком, не выходящим из своего крыла, как и раньше. Так что я и забыла тот странный эпизод, когда он вторгся на мою территорию и вёл себя по-хамски, и списала всё на странные цветы Лоры. Тем более его организм был восприимчив к ним так же, как и мой собственный, в отличие от устойчивых ко всякого рода магии драконов. Иногда я приходила к нему в крыло, садилась на пенёк и рассказывала истории из Низшего мира, пока Бэлморт рубил дрова. Глаза охотника тут же загорались мечтой, а на потрескавшихся губах появлялась улыбка.

— Спасибо тебе, девонька, — говорил охотник, мечтательно смотря куда-то вдаль и думая о Низшем мире. — Не время отчаиваться, а?

— Точно-точно, — кивала я, следя за работающим мужчиной. С его трудолюбием и силой не оставалось сомнений — Бэлморт обживется внизу, будет достойно зарабатывать и обзаведётся замечательной семьей. — Только вот странные вещи происходят у вас здесь, Кайонел пропал, да ещё и что-то с императором. Ты не знаешь об этом?

— Никогда не интересовался разборками в Высших Родах, Мира, — пожимал плечами охотник, занося топор. — Мне нет до них дела так же, как и им до меня.

— Эх…

— Поначалу я уважал Кайонела — сопляк из приюта, без связей и выбился так далеко, — новый взмах топора. — Но все они одинаковые. К драхху их. К драхху всю Сферу.

Я сидела и думала под треск разрубаемых брёвен. Даже если ты спас кому-то жизнь, то это ещё не повод этому кому-то тебя уважать, так? Быть может, Бэлморт и не хотел такой жизни. Предпочёл бы умереть при попытке сбежать из Парящей Сферы, чем жить в ней вот так и мечтать о Низшем мире среди ненавистных драконов.

В тот день я наткнулась на Лору возле левого крыла. Она искала уединения.

Сначала я не поверила в увиденное — драконы, даже слабые и человечные, старались не показывать своих эмоций, а женщина стояла в углу и зажимала рот трясущейся рукой. В чёрном платье, с покрывающей голову вуалью, она стояла в тени и давилась слезами.

— Лора? — она вздрогнула, когда я тронула её за локоть и заглянула в опухшее лицо. — Что случилось?

— Ох, госпожа… — её голос был столь слаб и истощён, что мне захотелось скорее обнять служанку. — Я не хотела, чтобы вы стали свидетелем этого… Наш господин…

— Говори же! — сердце забилось в груди с удвоенной силой, когда Лора заговорила о Кайонеле. Что-то внутри кольнуло при мысли, что с ним что-то случилось. Я не знала его, не любила его, но холодные мурашки побежали по спине.

Лора всхлипнула несколько раз, беря себя в руки. Промокнула лицо платком и прочистила горло:

— Пришли недобрые вести, госпожа. Наш великий император Дремор долго болел и… Вчера отправился к Праотцу.

Я не нашлась, что ей сказать. Едва ли мне было жаль того, кого я даже не знала.

— Теперь Парящей Сферой правит юный господин Лавиум, — голос Лоры задрожал, когда она попыталась закончить. — Нэрр Кайонел обвиняется в измене императору, его ждёт смертная казнь и сожжение в Первичном пламени, госпожа, — женщина сорвалась и зарыдала вслух, уже не обращая на меня никакого внимания.

— Что он натворил? Его уже нашли, Лора?

— Я ничего не знаю, госпожа. Стражей созывают со всех уголков Сферы, изъяли все порталы в Низший мир. Я… Я не знаю, что теперь будет с нами…

Она замычала, давясь слезами, а потом бросилась ко мне, прижимая к своему мягкому, сотрясающемуся от рыданий телу.

Теперь я видела сны.

Два глаза с вертикальным зрачком, внутри которых была лишь бездна, смотрели на меня прямо из-за стены с опасными лианами. Кроваво-красные цветы в окружении шипов не пугали дракона. Секунды текли медленно, сердце начинало биться сильнее, но я не могла сдвинуться с места. Знала — он всё равно придёт за мной. И почему-то внутри вместе со страхом росло и предвкушение.

Я вскакивала с постели с гулко бьющимся сердцем и морозным покалыванием по коже, и всё равно продолжала видеть эти глаза, загорающиеся пламенем, стоило в них посмотреть.

Я не знала его, не любила, грезила о побеге, но… Когда Лора рассказала о казни, не было сил не думать о Кайонеле. До такой степени, что он начал приходить ко мне во снах каждую ночь.

— Ты сегодня опять бледная, как корень белой сморщеницы, — сказала мама, откладывая серебряный гребень, которым до того расчесывала мои волосы, и умостилась в тени дерева на поляне, откуда мы вместе наблюдали за Лорой — та принесла в сад кувшин с какой-то синей жидкостью и любовно протирала ею листики растений. С момента вестей о кончине прошлого императора и приказа нового мы начали чаще проводить время здесь все вместе, словно напоследок наслаждаясь природой Парящей Сферы. Не хватало лишь нэс Грувии, по которой я неожиданно для себя стала тосковать.

— Не выспалась.

— Я принесу в вашу комнату парочку цветов хархея, госпожа, это поможет наладить сон, — повернулась в нашу сторону Лора. И тут же задумчиво посмотрела себе под ноги, переступая через единственное напоминание о том, что Рыжик был здесь. — А вот этот цветочек не помню, чтобы высаживала здесь…

— Только не срывай его! — тут же воскликнула я, испугавшись лишиться и этого. А потом мысленно отругала себя, увидев искреннее удивление на лице Лоры. Ну конечно, она бы никогда этого не сделала. Детки, я помню. — Прости… Кстати, Лора, нэс Грувия говорила, что вторичный дар дракона можно определить по его одежде и украшениям. У тебя часто темно-зелёные и коричневые платья и серебряные листья или соцветия в диадемах. Это что−то значит?