Про Уджарский халифат я знали лишь то, что у нас с ним была война двести лет назад, и мой предок — один из великих князей одержал славную победу над их войском. С тех пор крупных столкновений не происходило, но и друзьями их назвать было нельзя. Считалось, что они — чужие люди с чужими культурой и богами, и доверия им нет. Это мне рассказал, разумеется, Всеслав Игоревич. А большего ни он, ни другие мои приближённые не знали.

А сейчас, видимо, халиф проведал о том, что творится в Светлоярске и решил прощупать почву. Неизвестно, что он затевал.

— Ты храбрый воин и добрый правитель, — проговорил купец гортанным басом почти без акцента. — Боги на твоей стороне. Я видел голову Аждахака на воротах города, я слышал молву о твоих победах. Но и враг твой силён. Он привёл войско из Баграмского каганата. Большое войско. Только милостью богов ты можешь сразить его.

Мне показалось, что купец-дипломат таким образом выражает сомнения, что мне удастся выиграть войну. Понятно дело, прямо он об этом не скажет.

— Не только от богов всё зависит, — ответил я. — Мои воины готовы драться до конца, да и эта далёкая, холмистая земля — на моей стороне.

— Баграмский каганат давно тянет руки на север, — рассудил купец, поглаживая свою длинную бороду. — Не любую крепость можно покорить силой, но там где бесполезна сила, идут в ход хитрость и коварство. Сейчас среди воинов Добромира есть люди, что представляют власть кагана. Надо полагать, у них есть свой интерес. У Дорбромира могущественный союзник. Ты — храбр и силён, но тебе тоже нужен союзник, чтобы победить.

— Конечно, союзники нужны всегда. Но в первую очередь я привык полагаться на собственные силы.

— Слова истинного властителя! Я передам их своему халифу. Мы всегда были соседями, пусть и не всегда ладили. Халиф хочет сохранить дружбу. Я простой торговец лошадьми, но будущей весной Марзабан отправит к тебе своего посла. Уверен, халиф не откажется протянуть соседу руку помощи.

Слова купца вызвали интерес. Зачем халифу помогать мне? Что он с этого хочет поиметь? После встречи я спросил Всеслава Игоревича, какие отношения у Уджарского халифата с Баграмским каганатом, но старый воин ничего конкретного не смог ответить. А мне, исходя из слов купца, показалось, что у них существует какой-то конфликт, и уджарских халиф не желает расширения на север Баграмского каганата. Возможно, в этом и был основной интерес Марзабана.

Как бы то ни было, до будущей весны надо ещё дожить.

Переодевшись после встречи в простую повседневную свиту, я вышел в горницу. Тут меня ждал Олег.

— Странные дела творятся в городе, — сказал он. — Мой доносчик сообщил, что за последнюю седьмицу погибли два стражника. Оба — служили в караузякской тюрьме. Один найден во рву шесть дней назад разорванный на куски. Другой — в собственном доме сегодня утром.

— В городе завёлся убийца? Кто это мог сделать?

— Как будто это богатырь какой сделал, али вовсе не человек.

— А мне-то какое до этого дело? Разве с этим не должен разбираться… — я запнулся, поскольку не знал, кто с этим должен разбираться, — кто-то другой?

— Если хочешь, поехали посмотришь сам. Там есть на что взглянуть. А у меня есть мысль одна любопытная. А потом ещё кое-что покажу подозрительное.

Я выглянул в окно. Солнце садилось, но до вечера было ещё далеко, да и дела в кои-то веки оказались все сделаны.

— Поехали, — согласился я.

«Дом» стражника оказался комнатушкой на третьем этаже одного из жилых зданий. Из мебели тут были стол, лавка, кровать и сундук. Пахло кровью, пол был забрызган так, словно тут свинью резали. Хозяин дома — старик-вдовец, живший на втором этаже и сдававший это помещение в аренду, заявил, что слышал ночью странные звуки, но подумал, что жилец опять напился и буйствует или с бабами развлекается. Старик оказался родственником убитому молодому человеку, который три года назад приехал из пригородного села и устроился служить в охрану темницы.

Тело находилось на улице. Я его тоже осмотрел. Стражник оказался крупным парнем лет двадцати пяти. У него была довольно странная травма. Ему нанесли сильный рубящий удар снизу вверх в район промежности, прорубив до середины живота. Кишки, разумеется, вывалились и теперь лежали отдельной кучкой.

— Сподручнее рубить сверху или сбоку, — объяснял мне Олег. — Или колоть. Кто мог ухитриться нанести такой удар. И главное, зачем?

Я задумчиво потёр подбородок.

— Хозяин знает, приходил ли кто-то к убитому?

— Он не знает, но уверяет, что дверь на улицу была заперта и никто в дом войти не мог. Он считает, что это дело тёмных сил.

— Странный тип. Надо присмотреться к нему.

— Вряд ли это он.

— Возможно, но исключать нельзя.

— Я подозреваю совсем другого человека.

— Кого?

— Ведьма.

— Какая ведьма?

— Которую ты отпустил. Оба убитых стражника служили в нашей тюрьме, и в тот день, когда девицу привезли, были на смене.

— И зачем ей понадобилось их убивать?

— Тёмные колдуны коварны. А ты издал указ. Теперь они будут творить бесчинства.

Указ я всё-таки написал несколько дней назад, и позавчера его зачитали на всех площадях города. Однако пока тёмные колдуны не торопились выстраиваться в очередь на учёт. За уклонение им теперь грозила не смерть, а всего лишь штраф. Это, как я посчитал, для казны выгоднее.

— А предыдущее убийство случилось шесть дней назад, так? Значит, указ тут не причём, — рассудил я.

— Я просто уверен, что это та девка.

— Если это она, то заплатит штраф. Сколько полагается за убийство стражника?

— Четыре золотых. Но это уже второй случай. Ели это продолжится…

— Оставим это. Если продолжится, тогда и будем говорить. Но мне кажется, ты, как и многие здесь, просто привык обвинять в любом несчастье тёмных колдунов. Всё странное и необъяснимое вы валите на них.

— Как скажешь, Святослав. Поехали, я должен показать тебе ещё кое-что.

В словах Олега определённый смысл был. Стражников действительно могла убить Заряна посредством призванных существ. Повод у неё имелся весомый: месть за пытки и побои, которые ей устроили в тюрьме. С другой стороны, у стражников наверняка было много врагов. Возможно, кто-то ещё точил на них зуб.

Мы с Олегом сели на коней и отправились в северный район города. Тут дома были налеплены уступами вдоль склона холма. Наши лошади с трудом забирались по крутым узким дорожкам, а местами и вовсе приходилось искать обходной путь, поскольку на некоторых улицах были лестницы.

Наконец остановились на небольшой площади, в центре которой в петле болтался очередной висельник.

— Видишь тот дом со строительными лесами? — Олег указал на довольно крупное угловое здание выше по склону.

— Ага.

— Месяц назад здесь поселилась группа ремесленников с севера. Гильдия или что-то вроде того. Шьют одежду. Недавно они занялись перестройкой этого дома.

— Город развивается, и это хорошо, — сказал я.

— Мой доносчик болтал в корчме с одним из работников Изяслава-строителя. Работник тот как раз в том доме трудится. Он сказал, что якобы перестройка здания — это только прикрытие. На самом деле они в скале делают пещеру.

— И зачем им это понадобилось?

— А вот этого никто не знает. Но если спросишь меня, то я скажу, что дело недоброе, раз оно в такой тайне ведётся. И сдаётся мне, что это не простые портные.

— А кто? Говори уже, не тяни.

— Да я бы сказал, коли знал. Только вот сам пока не знаю.

— Ну так узнай и доложи, — проговорил я раздражённо.

Меня обуяли недобрые мысли. Сразу вспомнилась та пещера с каменными стенами и три человека, которые проводили надо мной неведомый ритуал. Это было далеко отсюда, за сотни километров, и всё же упоминание тайных пещер заставили напрячься.

— Как скажешь. Я велю наблюдать. Как выяснится, сообщу.